И, наконец, должна сказать, что если бы вражеский адмирал засек корабли ее светлости, ему просто следовало еще некоторое время делать вид, будто он ее не замечает. Ее корабли шли, не подняв клинья, и если бы противник, точно рассчитав время, ударил полным бортовым ракетным залпом, то время подлета ракет оказалось бы слишком мало, чтобы она успела это сделать. Корабли ее светлости, не прикрытые клиньями и гравистенами, были бы обречены. Одни противоракеты и лазерные кластеры положения бы не спасли.

Сделав паузу, Хенке покосилась на Хонор, снова повернулась к Гиллингэму и назидательным тоном объявила:

– Конечно, мы вправе предположить, что план ее светлости и не был самым отчаянным, рискованным и безрассудным броском игральных костей в истории Мантикорского – или Грейсонского – флота… Но если это и так, то мне, во всяком случае, никаких свидетельств большего безумия пока обнаружить не удалось.

Гиллингэм и Маркович, ошарашено переглянувшись, захлопали глазами. Хонор, улыбнувшись Хенке, как ни в чем не бывало подхватила:

– Возможно, капитан Хенке допустила некоторое преувеличение, но если так, то лишь незначительное. Тот план был поистине актом отчаяния, и я приняла его по той единственной причине, что находилась в безвыходном положении. Бежать, бросив на Аиде сотни тысяч людей, было невозможно, противник имел подавляющее численное превосходство, мои корабли не были полностью укомплектованы персоналом, навыки большинства моих офицеров безнадежно устарели, а на освоение захваченных кораблей и притирку экипажей у нас имелось всего несколько дней. Бой, построенный по нормальному, традиционному плану, неизбежно закончился бы для нас катастрофой. Правда, в теории существовала возможность поймать противника в ловушку между моими кораблями и стационарными средствами обороны системы, но она представлялась мне маловероятной, поскольку по моим предположениям – как выяснилось впоследствии правильным – они потому и явились, что заподозрили мятеж и предвидели возможность захвата заключенными базы «Харон». Следовательно, надеяться на то, что они подставят себя под удар орбитальных батарей, не приходилось. Вот мне и пришлось прибегнуть к тактике чрезвычайно рискованной, но в случае удачи сулившей наибольшую выгоду. План сработал, и я выиграла сражение быстро и практически без потерь. Но, как убедительно показала капитан Хенке, план мог провалиться, следствием чего стало бы полное уничтожение всех моих сил. Пойти на такой риск меня заставило то простое соображение, что любой другой образ действий точно так же привел бы нас к гибели, только без всякой надежды на успех. В этом и только в этом мое единственное оправдание.

Несколько мгновений в помещении царило молчание. Хонор ощущала, как курсанты мысленно оценивают описанные альтернативы. Потом Маркович прокашлялась.

– Думаю, мэм, нам не стоит принимать этот план как образец.

– Совершенно верно, – сказала Хонор. – И если кто-то из вас на учениях вздумает отмочить подобный фокус, пусть знает заранее, что я оценю его действия еще строже, чем капитан Хенке оценила мои.

Аудитория отреагировала смехом, но тут снова заговорил Гиллингэм. И голос его звучал задумчиво.

– Как я понял из ваших слов, мэм, и Четвертый Ельцин, и Цербер имели ту особенность, что у вас не было другого выхода, кроме как сражаться, несмотря на неблагоприятное соотношение сил. И раз уж так вышло, вы старались создать те преимущества, какие могли. Но если на Цербере эти преимущества должны были непременно реализоваться полностью, в случае с Ельцином дело обстояло иначе. Там главной проблемой было подойти на нужную дистанцию, соотношение огневой мощи выглядело более приемлемо, а тот факт, что вам удалось одурачить хевов и заставить их разделиться и тем ослабить свои силы, стал в известном смысле результатом простого везения. Вы это хотели сказать?

– Примерно, – согласилась Хонор. И, оглядев присутствовавших офицеров, обратилась к Ярувальской: – Андреа, мы с вами на днях обсуждали этот вопрос. Не будете ли добры ответить мистеру Гиллингэму?

– Конечно, мэм. Видите ли, – она повернулась к Гардемарину, – тактика – это искусство, а не наука. Секретной формулы победы не существует, потому что ее, как бы этого ни хотелось, вывести невозможно.

Существуют правила, которым хороший тактик обычно следует, но они совершенно не обязательны для него… и уж конечно, для противника. Секрет победы, на мой взгляд, не в манипулировании неприятелем, а в умении создать ситуацию, в который ты способен с помощью удачных маневров добиться выгодного для себя соотношения огневых возможностей в данное время и в данном месте. Другое дело, что выполнить эти маневры бывает очень сложно, и как раз способность эффективно осуществить их отличает хорошего тактика. Который, нельзя не признать, чувствует, когда следует пойти, прошу прощения за избитое выражение, на «просчитанный риск», поскольку у него нет выбора или… потому что так подсказывает интуиция.

Она умолкла и посмотрела на Хонор.

– Вы это рассчитывали услышать, мэм?

– По существу – да. Но нужно иметь в виду, – продолжила она, встретившись взглядом с Гиллингэмом, – что никто не рождается на свет готовым тактиком, с тем самым чувством или интуицией, о которых шла речь. Врожденные способности необходимо развивать сначала изучением теории, потом занятиями на тренажерах, потом практическими учениями, а закрепляется все это – если вам повезет и вы останетесь в живых достаточно долго – в реальных боевых условиях. Здесь, в Академии, наставники знакомят вас с доктриной и возможностями боевой техники. Высшие достижения военной мысли, от Сунь-Цзы до Густава Андермана, а также скрупулезный анализ важнейших боевых операций давнего и недавнего прошлого составят основу ваших знаний. Опираясь на опыт Королевского флота, мы постараемся привить вам четкое представление о том, чего делать нельзя. Работая на тренажерах, вы побываете в самых разных ситуациях: и в шкуре младшего офицера, чей эсминец участвует в корабельной дуэли, и в роли адмирала, руководящего с флагманского мостика супердредноута сражением огромных флотов. Мы будем следить за вашими успехами, замечать ваши ошибки и оценивать, насколько хорошо вы усвоили то, чему мы вас учили. Но запомните и другое, дамы и господа. Когда вы, боевые офицеры, окажетесь в самом пекле и летящие в вас вражеские ракеты станут реальностью, не будет времени вспоминать лекции. Все усвоенное в Академии должно закрепиться не в сознании, а в подкорке, как база для принятия решений, но сами решения вы будете принимать самостоятельно, исходя из той ситуации, с которой столкнетесь. И кто-то из вас с этой ситуацией не справится и, увы, исчезнет из числа живых.

Хонор понимала, что при всей серьезности, с которой слушают ее юные курсанты, им в силу возраста присуще юношеское неверие в само существование смерти. Она вовсе не собиралась подрывать их уверенность в собственной неуязвимости. Она лишь хотела в какой-то мере подготовить к тому неизбежному и страшному моменту, когда сотрясение корабельного корпуса заставит каждого из них понять, что смерть может прийти за ним с той же легкостью, что и за любым другим.

– Даже если вы будете делать все абсолютно правильно и не совершите ни единой ошибки, – продолжила Хонор, – это не гарантирует вам безопасности. Вы можете оказаться в таких обстоятельствах, когда никакой тактический гений не уравняет ваши шансы с неизмеримо более мощным противником. Такое случилось с Эдуардом Саганами и с Эллен д'Орвилль, а значит, может случиться с любым из нас. Я являюсь живым доказательством тому. Именно это произошло в Адлере с «Принцем Адрианом». Но, с чем бы вы ни столкнулись, три вещи навсегда останутся с вами. Первое – это традиции острова Саганами, которые, – она обвела курсантов взглядом, – я верю, станут вашими традициями, вне зависимости от того, мундир какого флота вам предстоит носить. Отбросьте догмы, не зацикливайтесь на легендах, но усвойте их суть – и вы получите проводника по службе и жизни, который не подведет никогда. Возможно, кто-то, следуя этим традициям, встретит свою кончину, – усмехнулась она, – но, во всяком случае, ему не придется гадать, в чем состоит его долг. Второй вашей опорой должна стать вера в себя. Конечно, вы должны полагаться на уроки ваших учителей, на вверенную вам технику, на своих подчиненных. Но принимать окончательные решения предстоит вам, а чтобы делать это, нужно верить в себя, даже осознавая тот прискорбный факт, что никто не может полностью избежать ошибок. Вера в себя, дамы и господа, будет жизненно необходима вам по той простой причине, что в решающий момент вам не у кого будет спросить совета. От вас и только от вас будет зависеть ваша собственная жизнь, судьба вашего корабля и жизни ваших подчиненных. Некоторые из них, увы, погибнут, даже если вы будете делать все абсолютно правильно.