Хонор снова кивнула. Хотя Восьмой флот Белой Гавани, готовясь к дальним операциям, базировался у звезды Тревора, должность военного коменданта системы занимала Феодосия Кьюзак. Она уступала Белой Гавани по старшинству, но именно ее Третий флот нес ответственность за оборону системы.

Губернатор Уинстон Кершо был высшим гражданским администратором, представителем Мантикорского альянса, главой комиссии по формированию планетарных органов власти освобожденного Сан-Мартина. А еще он был младшим братом Джонатана Кершо, Землевладельца Денби, и одним из самых стойких сторонников реформ Бенджамина Девятого. Этот человек имел четкое представление о том, как следует улаживать политические аспекты возвращения Хонор, и, в частности, считал, что сам факт ее возвращения не должен предаваться огласке до личной встречи Землевладельца Харрингтон с Протектором.

– Не уверена, что я полностью согласна с губернатором, – сказала, помолчав, Хонор, но ее собеседник покачал головой.

– А вот я полагаю, что он совершенно прав. Политические и дипломатические последствия вашего побега обещают стать грандиозными, и Грейсон заслуживает того, чтобы узнать все подробности первым. Конечно, мы отправим курьерские яхты и на Ельцин, и на Мантикору, но депеши будут засекречены и зашифрованы на высшем уровне. Их содержание останется тайной даже для курьерских экипажей, а со всех, кто вступал в контакт с вами здесь, будет взята подписка о неразглашении. Не мне решать за ее величество, но не думаю, что она допустит просачивание в средства массовой информации хотя бы намека на эти сведения до тех пор, пока Протектор не побеседует с вами лично, а его правительство не выработает программу действий.

– Вы уверены в правильности этих решений, милорд? – спросила Хонор. – Я не оспариваю вашу логику, но почему бы вместо депеши не отправить на курьерской яхте меня! И почему вместо пути на Мантикору избран какой-то круговой маршрут? Чтобы попасть на Грейсон, не проходя через туннель, мне потребуется более трех недель. Подписки подписками, но это слишком большой срок, чтобы сохранить в тайне прибытие на Сан-Мартин такого количества людей.

– Ну, как раз насчет секретности можно не беспокоиться. Разумеется, ваше прибытие уже наделало много шуму, и скоро в системе о нем будут знать все от мала до велика. Но мы контролируем оба конца туннеля сети, а стало быть, никто вне системы не услышит эту новость, пока мы не начнем пропускать корабли на Мантикору. Конечно, информация расползается по космосу и обычными гиперпространственными рейсами, но таким способом внешние миры познакомятся с новостями только через несколько недель. А то и позже, учитывая, что у нас здесь установлен жесткий транспортный контроль. Его пришлось установить после того, как МакКвин начала свои чертовы рейды.

Адмирал нахмурился.

– Эти рейды продемонстрировали, что мы были непозволительно беспечны в отношении мер безопасности. А их разведка оказалась на высоте. Бьюсь об заклад, они наверняка использовали в качестве шпионов нейтральных торговцев, проходивших через терминалы. Это может многое объяснить, во всяком случае в отношении Василиска и звезды Тревора. Пусть у торговцев нет чувствительных сенсоров: старое доброе визуальное наблюдение может немало рассказать толковому человеку. Однако правительство решило, что дальнейшее ограничение движения гражданского транспорта через сеть нежелательно. По этой причине мы свели к минимуму перемещение по туннелям военных кораблей… особенно новейших, существование которых хотим сохранить в тайне от хевов.

Адмирал пожал плечами, давая понять, что если и не вполне согласен с мнением гражданских властей, то решение их выполнять все равно обязан.

– Так или иначе, – продолжил он, – мы сумеем сохранить новость в секрете до тех пор, пока Грейсон не разберется со своими внутренними проблемами. Что же до кружного маршрута, то тут дело в корабле, на котором мы полетим. Это новейшая секретнейшая модель, и нам не хочется, чтобы лишние глаза увидели ее раньше времени. На этом настаивал губернатор Кершо, и хотя я понимаю, что вы предпочли бы маршрут покороче, вам все-таки подобает лететь на важнейшем из находящихся здесь кораблей Грейсонского флота. И даже будь у меня иное мнение, я не настолько глуп, чтобы вступать с грейсонцами в спор по такому вопросу.

Оценив выражение ее лица, он ухмыльнулся, но тут же снова сделался серьезным.

– Кроме того, ваш перелет даст королеве и Протектору время проработать подробности официального объявления о вашем возвращении. Уверен, им есть над чем подумать. Трудно представить, какая буря разразится вскоре на дипломатическом фронте. Вы хоть понимаете, какой удар нанесен вами по престижу Народной Республики, а в особенности Бюро государственной безопасности и Комитету открытой информации?

– Вообще-то по пути сюда я нашла часок-другой, чтобы поразмыслить на эту тему, – с лукавым блеском в здоровом глазу сказала Хонор.

Граф ответил ей озорной улыбкой.

– Честно говоря, – призналась она после недолгого молчания, – я размышляла об этом не раз… и не без злорадства. Особенно о своем повешении. Я ведь тоже просмотрела запись казни: она нашлась в файлах «Фарнезе».

Воспоминание заставило Хонор непроизвольно поежиться, а лукавый блеск в глазу сменился опасным пламенем гнева.

– Могу себе представить, – продолжила она, – как отреагировали на это мои родители. И Мак с Мирандой… – На мгновение она стиснула зубы. – Тот, кто смонтировал эту гнусную садистскую фальшивку, должен получить свое, и поскольку я понимала, что Пьер и Сен-Жюст очень постараются найти козла отпущения, это значительно скрасило мне несколько последних недель.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – кивнул Александер. – Судя по тому, что вы успели нам сообщить, одним козлом дело не обойдется. Последствия будут куда более значительными. Вы хоть понимаете, что совершили самый массовый побег из мест заключения в истории человечества? Скольких вам удалось вызволить? Около четырехсот тысяч?

– Да, с прибытием группы Синтии Гонсальвес число беглецов приблизится к этой цифре, – сказала Хонор.

Адмирал кивнул. Капитан Синтия Гонсальвес покинула систему Цербера задолго до Хонор, но она вывозила людей на транспортах, более медлительных по сравнению с военными кораблями. Их прибытие ожидалось лишь через несколько недель.

– Так или иначе, – сказал граф Белой Гавани, – это самая масштабная единовременная операция по освобождению военнопленных, но даже ее размеры не столь важны в сравнении с тем, откуда вам удалось осуществить побег. От такого удара Госбезопасности не оправиться никогда. Я уж не говорю, что начнется, когда люди вроде Амоса Парнелла расскажут журналистам, кто в действительности виновен в убийстве президента Гарриса…

Граф пожал плечами, и Хонор кивнула. Не приходилось сомневаться в том, что Комитет открытой информации сделает все возможное, дабы дезавуировать разоблачения бывшего главнокомандующего Вооруженными Силами НРХ, однако с учетом железобетонного компромата, извлеченного из компьютеров лагеря «Харон», их ждет непростая задача. Пропагандистам придется убеждать людей в том, что комендант важнейшей в Республике государственной тюрьмы, распинавшийся во время допросов арестованных Законодателей о действительной подоплеке убийства Гарриса и последовавшей резни, просто болтал, сам не зная что и не отвечая за свои слова. Известие же о том, что во главе Комитета общественного спасения, призванного спасти Республику от заговора военных, «организовавших предательское убийство», стоит истинный организатор этого злодеяния, обещало существенно повлиять на межзвездную дипломатию.

– Собственно говоря, – продолжил граф, прервав течение ее мыслей, – независимо от моей радости – и профессиональной, и личной – Хонор ощутила, как он внутренне смутился при слове «личный», – по поводу вашего возвращения, воздействие на боевой дух Альянса будет огромным, во всяком случае в ближайшее время. Откровенно говоря, миледи, мы отчаянно нуждаемся в хороших новостях. Эстер МакКвин, впервые со времени Третьей битвы при Ельцине, удалось заставить нас перейти к обороне, и это привело к росту упаднических настроений, особенно среди гражданского населения. Из чего следует, что ваше появление обрадует все правительства Альянса.