Рукой, не выпускавшей значка, Симеоне распахнул дверь в уборную.

Взглянув на четверых полицейских, мужчина неуклюже вцепился в молнию на штанах.

— Мальчиков любишь? — осклабился Симеоне. — Бьюсь об заклад, у тебя имеются собственные малявки, небось пристают к тебе на прогулке: «Папочка, купи нам жвачку». Хочешь пари, Россо? — сказал он и обернулся к Ранатти.

— В чем дело? — спросил мужчина, лицо его побелело, челюсть задергалась.

— Отвечай! — приказал Симеоне. — Есть у тебя дети? Жена?

— Пойду-ка я отсюда, — сказал тот и шагнул к Симеоне, но был отброшен к стене.

— Это уже лишнее, — сказал Гэнт, встав на самом пороге.

— Я грубить не собираюсь, — сказал Симеоне. — Просто хочу узнать, есть у него жена да детишки? У них почти всегда бывают. Что скажешь, приятель?

— Да, конечно. Только зачем вам меня арестовывать? Господи, я же ничего не сделал, — говорил он, пока Симеоне, сложив ему руки за спину, надевал наручники.

— Всегда цепляй на них браслеты. Всегда. И никаких исключений. Голуби хороши лишь окольцованные, — улыбнулся Рою Симеоне.

Когда они выходили из парка, Рой пристроился сзади к Гэнту.

— Ну как тебе эта работка, малыш? — спросил тот.

— Не больно-то приятна, — ответил Рой.

— Взгляни вон туда, — сказал Гэнт и указал пальцем на пруд, где у самой кромки воды быстро семенил по берегу стройный юноша в кофейного цвета штанах в обтяжку и в кружевной оранжевой рубашке.

— Такими я себе их и представлял, — сказал Рой.

Пройдя футов тридцать или около того, юноша всякий раз преклонял колена, крестился и молился в полном безмолвии. Шесть, насчитал Рой, прежде чем тот добрался до улицы и растворился в потоке пешеходов.

— Кое-кто из них очень уж жалок. Этот вот пытается еще сопротивляться, — пожал плечами Гэнт, предлагая Рою сигарету. — Самые неразборчивые создания в целом свете. Они вечно не удовлетворены, всегда им хочется, они постоянно ищут. Теперь ты понимаешь, почему мы, насколько это возможно, предпочитаем таскаться по притонам, игорным заведениям да барам? И запомни: охотясь на голубей, рискуешь быть клюнутым в задницу, клюнутым так, что из тебя вышибет все дерьмо. Они опасны, как печи в аду, и это — вдобавок к тем мерзостям, от которых и так уж тошнит.

Словно течением, мысли Роя унесло назад, в прошлое. Колледж! Все это кого-то ему напоминало. Ну да, конечно! — подумал он вдруг, вспомнив манерность профессора Рэймонда. Как это раньше не приходило ему в голову!

Рэймонд был гомиком!

— Нельзя ли нам завтра заняться проститутками? — спросил Рой.

— Конечно, можно. Конечно, мальчуган, — усмехнулся Гэнт.

К полуночи Рою уже порядком осточертело торчать в кабинете и наблюдать, как Гэнт возится со своей писаниной, переговариваясь о бейсболе с Филлипсом и сержантом Джаковичем. Ранатти и Симеоне еще не вернулись из тюрьмы, куда отправились, чтобы сдать пойманного голубка, но Рой услышал, как Джакович упомянул их имена в телефонном разговоре. Повесив трубку, он выругался и, пока Рой в соседней комнате просматривал донесения, что-то шепнул по секрету Гэнту.

Сами Ранатти и Симеоне в двери влетели сразу после двенадцати.

— Ну что, устраиваем облаву в «Пещере»? — весело спросил Ранатти.

— Есть новости, Россо, — тихо сказал Джакович. — Звонила какая-то шлюха, хотела непременно говорить с сержантом. Представилась как Рози Редфидц. Утверждает, что вы, ребята, вырвали у нее провода в машине и спустили весь воздух из шин.

— Мы? — переспросил Ранатти.

— Она назвала ваши имена, — холодно произнес Джакович, не сводя глаз с обоих юношей, которые, казалось, были не слишком-то удивлены.

— Эта дрянь считает, что ей принадлежит весь угол Шестой и Альварадо, — сказал Симеоне. — Да мы тебе, Джейк, о ней рассказывали. В прошлом месяце мы ее трижды вязали, за все про все она получила условный срок. Что мы только не делали, лишь бы вынудить ее таскаться где-нибудь подальше от того места! Да у нас имеются две жалобы на то, что она сшивается на этом чертовом углу!

— Вам было известно, где припаркована ее машина? — спросил Джакович.

— Ясное дело, было, — признался Ранатти. — Разве она не сказала, что засекла нас?

— Вообрази себе, нет. Если б сказала, мне пришлось бы против каждого из вас возбудить уголовное дело. Надеюсь, это вам понятно? Началось бы расследование… А так — она лишь подозревает, что то были вы.

— Мы играем по-честному, — сказал Симеоне. — Чуть пупки себе не надорвали, лишь бы от нее избавиться. Это же не просто шлюха, она и наводчица, и мошенница, и сводня, и Бог ее знает кто еще. Поганая сука работает на поганца Сильвера Шапиро, а тот разом и сутенер, и вымогатель, и ростовщик — короче, сам черт ему не брат.

— Я не стану выспрашивать у вас, что вы там натворили, — сказал Джакович, — но предупреждаю в последний раз: не лезьте с головой в дерьмо.

Ваша задача — всегда и везде оставаться в рамках закона и утвержденных управлением инструкций.

— Знаешь, Джейк, что я тебе скажу? — спросил Ранатти, тяжело усевшись на стул и упершись резиновой подметкой в столик для пишущей машинки. — Мне вдруг подумалось, что, если следовать твоим рекомендациям, можно целую неделю ходить за ними по пятам и уговаривать признаться в том, что они задницы, да так никого и не уговорить. Если делать все по инструкции, нужно подвязать себе поджилки к затылку, чтоб меньше тряслись, когда выходишь на эти долбаные улицы…

Без пяти час Рой остановил свою машину на углу Четвертой и Бродвея и зашагал пешком в сторону «Пещеры». Несмотря на теплый вечер, он поежился, выжидая на перекрестке, когда загорится зеленый свет. Рой знал, что команда уже сидит в засаде, что в задании его нет особой опасности, но, безоружный, чувствовал себя ужасно одиноким и уязвимым. Робко миновав овальный вход в «Пещеру» и зацепив головой за свисающий с потолка у передней гипсовый сталактит, он переждал с минуту, пока глаза привыкнут к темноте. Вместительных размеров помещение было битком набито народом.

Протолкавшись к бару и вмиг за этим трудным делом покрывшись испариной, Рой наконец отвоевал пятачок между строившим ему глазки рыжим гомосексуалистом и черной проституткой, смерившей его взглядом с головы до ног и явно нашедшей его менее привлекательным, чем тот лысеющий тип, что нервно терся плечом о ее огромный бюст.

Рой хотел заказать виски с содовой, но, вспомнив совет Ранатти, удовлетворился бутылкой пива. Пренебрегая стаканом, он отер рукой горлышко бутылки и отпил из нее.

Несколько кабинок и столиков были заняты лесбиянками, обладательницы мужеподобной внешности ласкали своих подружек, целуя им плечи и руки.

Добрая половина комнаты состояла из парочек гомосексуалистов. Когда одна из них решила потанцевать, мало похожие на женщин официантки приказали им сесть, кивнув на надпись «У нас не танцуют». Здешние проститутки были на любой вкус. Кое-кто из них — переодетые женщинами мужики, но негритянка, та, что рядом, баба наверняка, размышлял Рой, глядя на то, как она стряхнула с плеча бретельку, предоставляя Лысому щедрый шанс оценить на глаз объем коричневых и тяжелых шаров — слову «грудь» в данном случае не хватало должной емкости.

За решетчатой перегородкой Рой увидел компанию каких-то типов в кожаных куртках, туда же, словно спеша на зрелище, сходилась и другая публика. Он протиснулся сквозь толпу из нескольких человек, круживших по проходу и стучавших стаканами по столам в такт воплям из оглушительно ревущего красного музыкального автомата. Добравшись до решетки и всмотревшись через нее, он заметил двух опоясанных цепями близнецов, боровшихся на руках за качавшимся столом. По краям его горело по свече, грозившей подпалить предплечье неудачника. В кабинке справа от Роя сидели двое мужчин и как зачарованные наблюдали за происходящим. Первый из них, блондин, походил на интеллектуала. Второй, с роскошной темной шевелюрой, производил не менее благоприятное впечатление. Они явно не вписывались в местный интерьер (так же, как и я, подумал Рой), но стоило язычку пламени лизнуть вьющиеся волосы на руке одного из борцов, как юный блондин сдавил бедро приятеля.