Как случилось, что пуля, которой я, якобы, убил мирного жителя, так и не была извлечена из трупа, судебно-медицинское исследование тела погибшего не проводилось, хотя только это доказательство могло полностью подтвердить мою непричастность к преступлению?

Почему профессиональные судьи, в отличие от присяжных заседателей, проигнорировали показания 32 моих сослуживцев, командиров и контрразведчика, которые в суде подтвердили мою непричастность и сообщили в зале суда, что в ходе предварительного следствия на них было оказано воздействие, в том числе и физическое?

Подобных вопросов множество, как множество грубейших нарушений закона с фальсификацией и подтасовкой материалов дела.

Верховный Суд РФ счёл, что присяжные не имели право рассматривать моё дело, на том основании, что на момент его рассмотрения в Чеченской республике не были сформированы коллегии присяжных заседателей, ссылаясь на Конституционный Суд, однако это решение было принято спустя полгода после оправдательного приговора, и профессиональные судьи будто забыли о том, что закон обратной силы не имеет. И это притом, что дела военных все равно рассматривает Северо-Кавказский окружной военный суд, набрать присяжных для которого даже в одной Чеченской республике не составило бы труда, и мои защитники просили об этом.

Уважаемый Владимир Владимирович!

Комментируя мое дело, журналисты и эксперты часто говорят о том, что его разрешение в строгом соответствии с законом требует политического решения, поскольку моё осуждение является требованием чеченского народа, а мое освобождение может каким-то образом сказаться на ситуации на Северном Кавказе.

Именно потому я взял на себя смелость обратиться к Вам как к лидеру правящей партии нашей страны, автору идеи создания Общероссийского народного фронта как формы объединения всех здоровых сил общества.

Я никогда не воевал с чеченским народом, отношусь к нему с глубоким уважением (что подтверждали в суде все, кто меня знает) и не уверен, что народу нужны ритуальные жертвы в моём лице.

Кроме вышесказанного, как патриот России прошу Вас принять меры даже не ради меня, простого лейтенанта, а способствовать принятию решения в пределах России без переноса разбирательства в Европейский Суд, куда я был вынужден обратиться пять лет назад, до последнего надеясь на разрешение моего вопроса в России.

Я не прошу для себя никаких исключений и послаблений закона, а только полного и точного его соблюдения.

Спасибо.

01.06.2011.

С уважением, С.В. Аракчеев

26 мая 2011 года Тверская межрайонная прокуратура Москвы всё-таки решила предъявить Ольге Касьяненко-Мухачёвой обвинение в совершении уголовного преступления экстремистской направленности за выступление на митинге весной 2008 года.

За проникновенную речь на правозащитном митинге Ольге вменяется совершение преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 205-2, ч. 1 ст. 280 УК РФ. Это, соответственно, содействие террористической деятельности и публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности.

Пересказывать и комментировать, на мой взгляд, достаточно безобидную речь Ольги на митинге 19 апреля 2008 года не берусь. Ибо борцы с экстремизмом не спят. Да, представьте себе — мы дожили до таких времён, когда посадить можно почти любого за любое слово. Расширительное толкование ряда статей УК РФ позволяет творить чудеса.

Муж Ольги, Антон Мухачёв, русский политзаключенный, попавший в тюрьму де-факто за мыслепреступление, а заодно обвинённый и по экономической статье, находится в настоящее время в СИЗО Лефортово. Теперь борцы с экстремизмом угрожают отправить двухлетнюю дочку Антона и Ольги — Ясю, в детский приют.

Замечательно, слов нет.

Чем же реально провинилась Ольга Касьяненко-Мухачёва?

В первую очередь исконной добродетелью русской женщины — верностью мужу. После ареста Антона, которому грозит нешуточный срок — до десяти лет лишения свободы, Ольга ни на секунду не усомнилась в невиновности мужа, не устрашилась недвусмысленных угроз со стороны анонимных борцов с "русским фашизмом", не купилась ни на какие посылы следствия и, более того — напрямую занялась правозащитной деятельностью. Всё это крайне неудобно для следствия.

Ибо дело против Антона Мухачёва, о котором мы уже не раз писали, шито белыми нитками

Более того, даже ознакомившись с материалами этого дела, очень сложно понять — в чём же его всё-таки обвиняют?

После оглашения обвинения сторона защиты заявила ходатайство, согласно статье 237 УПК РФ, о возвращении дела в прокуратуру на переформулировку в связи с некорректностью обвинения. Некоторые формулировки обвинения допускают двойное или даже тройное толкование, например — что такое "бархатная революция", в подготовке которой обвиняется Мухачёв? Что означает этот термин применительно к данному уголовному делу, объяснить не мог сам прокурор.

Совершенно не ясно, в чём именно обвиняется Антон — в создании сообщества "Северное братство" или же в участии в нём? Эпизоды, которые вменяются ему, имели место быть в 2006 году, с тех пор закон об экстремизме изменился, а именно в июле 2007 года. Антону же вменяется статья в новой редакции.

По экономической статье не указано место вероятного присвоения денежных средств, и стоит вопрос о подсудности данного дела в Савеловском суде.

Коряво слепленное уголовное дело, основанное на показаниях одного-единственного негодяя и провокатора (который сейчас изображает из себя "жертву ФСБ", "прячась" на Украине и изображая из себя "радикальную русскую оппозицию"), трещит по швам.

И не в последнюю очередь потому, что Антон Мухачёв, прекрасно образованный молодой человек, обладает бойцовским характером, в рамках уголовного процесса яростно сопротивляется юридическому произволу и не идёт ни на какие компромиссы.

Поскольку следствие вело ФСБ, "наследникам Дзержинского" явно очень обидно. Наверное, этим объясняются огромные сложности, которые испытывала на протяжении последних двух лет Ольга, — невозможность устроиться на нормальную работу, постоянный моральный прессинг, а после предьявления обвинения — круглосуточное сопровождение "наружкой", которая уже в принципе не скрывается.

А теперь и прямое уголовное преследование за мыслепреступление.

Может быть, это и странные ассоциации — но когда я пишу о "наследниках Дзержинского", мне почему-то вспоминается шутка начала 90-х, что Гайдар-дед повесил бы Гайдара-внука на первой же осине. Так или иначе, но кое-кому не помешало бы почаще мыть руки или хотя бы вспомнить, чем закончилась "ежовщина".