Мы спускаемся в гробницу Рамзеса III. Стены ее сплошь покрыты росписями и сложными надписями, иллюстрирующими продвижение фараона по подземному миру, полного злобных змей, крокодилов и прочих тварей, готовых пожрать его. Росписи превосходно сохранились благодаря сухости пустынного воздуха и представляют собой исключительно ценный исторический документ.
Солнце уже опускается за скалы Долины царей, когда мы возвращаемся на паром. В это неописуемо прекрасное время дня, когда густое бурое золото неба проливается на поверхность Нила, превращая его в пылающий янтарь, и выстроившиеся вдоль берега пальмы пылают в этом жидком огне несколько драгоценных мгновений, вовсе нетрудно представить себе величавое зрелище похоронной процессии, перевозящей тело Бога-Царя через эту же самую реку три с половиной тысячелетия назад, знаменуя начало его последнего и самого важного путешествия.
День 57: Луксор
Выезжаем рано, чтобы застать восход над руинами храма Карнака. Имя свое он получил от находящегося в Бретани города, и оно напоминает о том, что именно французы в 1798 г. вновь обнаружили этот город, укрытый под 30 футами песка. Нас сопровождает местный египтолог, раздобывший разрешение подняться на один из пилонов — массивных 150-футовых башен, стоящих по бокам у входа в храм. Для этого приходится пробираться вверх по узкому коридору между стеной пилона и гробницей Сети II. Должно быть, мы спугиваем при этом целую колонию летучих мышей, ибо темный тоннель вдруг наполняется крылатыми созданиями, стремящимися к выходу. С моей головы сбивают шляпу, крылья прикасаются к моему лицу. Вид, открывшийся перед нами наверху, превосходен, и команда возвращается на корабль завтракать. Я решаю остаться в храме, чтобы насладиться царящей здесь до прихода туристов тишиной и уединением.
Строения и сооружения его превосходят своим величием все созданное человеком и виденное мной в этом мире. Стены эти были возведены, чтобы утверждать власть и могущество фараонов и богов, подобием которых они являлись, и невозможно пройти между колонн и обелисков, чтобы не ощутить присутствия этой силы. В Гипостильном зале, где 134 колонны символическим лесом поднимаются на высоту 60 футов от оснований, которые могут охватить распростертыми руками двенадцать человек, меня переполняют трепет и удивление, не похожие на все, что приходилось испытывать мне прежде. Вместе с ними возникает и понимание того, что приходящие сюда люди испытывают подобные чувства не одну тысячу лет.
Гипостильный зал. Карнак, Египет
Колонны в храме Амона в Карнаке
На землю меня возвращает появление первой волны туристов, готовящих камеры. И тут я замечаю Тадора, которого следует называть Питером, с тростью на плечах и подобного белому призраку среди массивных столпов. Для того чтобы восстановить утраченное ощущение удивления, Питер является самым подходящим объектом. Невзирая на свои преклонные восемь с хвостиком десятилетий, проведенных среди этих стен в окружении ученых и археологов, он до сих пор не нашел объяснение некоторым предметам. Вырубленное из цельного гранитного блока изваяние Рамзеса II высотой в 97 футов весит 1000 т. Современные краны могут поднять всего только 200 т, однако сия массивная статуя была доставлена в Луксор из Асуана 3000 лет назад. Питер принимает театральную позу: «И каким образом, Тадор, спрашивают меня?» Он делает паузу и моргает большими круглыми и печальными глазами: «Волшебством, отвечаю я, магией».
Абу-Симбел. Храм Рамзеса II. Огромные скульптуры высотой 20 м, сидящие у входа, изображают фараона
Храм Абу-Симбел, расположенный выше по течению Нила, рассказывает он мне, был размещен древними египтянами так, что лучи солнца падали на лик изваяния Рамзеса всего два раза в году — в день рождения фараона и в день его коронации. Храм был перенесен в ходе обошедшейся в 40 млн долларов международной операции, чтобы спасти его от затопления водами образовавшегося за плотиной водохранилища, получившего название озера Насер. Увы, вычисления лучших экспертов современности не позволили расположить его прежним образом… теперь солнце освещает лицо Рамзеса всего раз в году.
Питер скорбно качает головой и вздыхает:
— Ничто не меняется к лучшему, ничто.
Бесспорно, ему следовало родиться 3000 лет назад. И мне жаль прощаться с ним.
Уже сентябрь на дворе, и есть такие вещи, как стрижка, о которых путешественник естественным путем забывает. Я обращаюсь в лавку цирюльника на одной из задних улочек Луксора. Моего цирюльника зовут Алла Джемал Идил, и он очень гордится собственным заведением, а также своими двумя сыновьями, которые, стоя, наблюдают за всей процедурой. Я опасаюсь худшего, но Аллах наделяет меня лучшим: отменной стрижкой, бритьем самой опаснейшей из бритв, растиранием ароматной мазью, подравниванием бровей и даже изъятием лишних волос из носа.
Вечером, возвратившись на «Исиду», я стою на палубе, глядя на новый закат над Нилом и уносясь думами в прошлое…
Тем же вечером мы встречаемся с двумя десятками других пассажиров, в том числе с семейством из Уотфорда, один из представителей которого по случайному стечению работает в отделе консульства ответственным за братание с Новгородом. Еще с нами путешествуют в порядке девичника три датские леди средних лет, пара из Франции, двое симпатичных итальянцев, двое канадцев из Монреаля, а также разные англичане и американцы. Еще едет местный археолог Абдул — крупный мужчина с обритой наголо головой. В ранние утренние часы мы завтра отплываем в Асуан, расположенный вверх по течению чуть больше чем в 120 милях отсюда. Нас ожидают три дня отдыха.
День 58: Из Луксора в Асуан
Я выхожу на палубу в 7:00. Свет тих и ласков, воздух сух и прохладен. «Исида» с внушительной легкостью тяжеловеса скользит по мелким волнам Нила. На обоих берегах курятся дымки над глинобитными, крытыми соломой домиками. Цепочка людей, только что высадившихся из фелуки — традиционной одномачтовой нильской ладьи, вьется вверх по невысокому, но крутому, утоптанному берегу в тени робиний и пальм. Двое мальчишек в гребной лодке, выкрашенной в исламскую зелень, тащат вверх рыболовную сеть. Один из них пробует воду длинным шестом, в то время как другой стучит в барабанчик, чтобы привлечь рыбу. Пасется буйвол, ждут на поле ослы. Не видно ни дорог, ни машин, ни поездов, никакого бетона или неона. Сценка, находящаяся вне времени и вмещающая почти без изменений все элементы пейзажей, покрывающих стены гробниц и храмов.
К 9:00 облик окрестностей радикально меняется. Мы оказались возле шлюза у Эсны, в 30 милях от Луксора, весьма серьезного бутылочного горлышка на реке, о котором не упоминается в путеводителях. Шлюз был построен британцами в 1908 г., и в нем хватает места только для одного корабля. На проводку судна через шлюз уходит 35 минут, и, поскольку движение чередуется в обоих направлениях, с севера на юг и обратно, это сулит 70-минутное ожидание — если повезет. Но в конструкцию шлюза введен и разводной дорожный мост, по каковой причине речное движение прекращается после каждого часа. В очереди перед нами уже четыре корабля, и Вахид, распорядитель нашего круиза, считает, что мы пройдем через него лишь ближе к вечеру Он говорит, что однажды ему пришлось простоять здесь сорок восемь часов.
Поэтому мы бросаем якорь возле шумной строительной площадки нового двухкамерного шлюза. Перед нами бесспорно наименее прекрасный из всех участков Нила, и нам предстоит целых семь часов созерцать его.
Мы следим за тем, как протискивается в шлюз — как толстуха через турникет — один из круизных кораблей, а наш египетский рулевой Мохаммед Али Абу эль Макеран сидит у руля нога на ногу в полосатой джеллабе. Он работает в Hilton Cruises с самого начала деятельности компании в 1963 г., и на лице его покоится мирная улыбка человека, для которого терпение не добродетель, а образ жизни. По словам Мохаммеда, у него четырнадцать детей, и все они живут в его доме. Он называет мне по очереди их имена, но наконец сбивается, не сумев припомнить пятерых самых младших.
