Гарри нес его тело на руках, закутанное в тряпки, упавшие с плеча рогатого демона. Когда прошли наводненную криками и звоном оружия улицу, Гарри остановился и привалился плечом к стене.

— Погоди, — попросил он, — дай мне немного времени.

Демон в рогатой тиаре замер рядом с ним. Драко видел, как шевелятся его длинные узкие ноздри, как они ловят запахи паленой кожи, дыма, теплой требухи. Он повернулся к Гарри и показал на тело.

— Нет. Я забираю его с собой. Мы пришли вдвоем, вдвоем и уходим.

Прозрачные глаза смотрели, не мигая.

— Я сказал, пойду только с ним.

Тогда седьмой бог протянул свои лапки, кивнул. Гарри отдал свою ношу.

Драко с отвращением заметил, как болтались покрытые коркой подсохшей крови ноги, перехваченные под коленями. Голова его была запрокинута, изуродованное ожогами лицо с проплавленной шутовской улыбкой походило на смеющуюся маску.

Седьмой бог держал аккуратно, легко, и Драко вспомнил далекий сон, себя на руках у того, чьи глаза смотрели с высоты. Если бы он не был мертв, то, наверное, подняв голову, опять увидел бы те же глаза высоко над собой.

Двигаясь запутанными улочками, где обыватели попрятались в домах, а мародеры скользили из тени в тень, трое путешественников спустились к морю. Короткий проход вывел к береговым трущобам. Грязные дома покосились в песке, белье попадало с веревок: подобно большим лепесткам облетевшего цветка, белели в грязи чьи-то рваные простыни и рубашки.

Гарри зашагал к кораблю, вставшему на причал у старого, в трещинах, пирса. Демон остановился и коротко мотнул головой: нет.

Тогда Гарри, хмурясь, повернул, оглядел из-под ладони ряд утлых лодочек, приткнувшихся прямо в полосе прибоя. Он подбежал к одной из них, к самой большой и с голой единственной мачтой, толкнул ее нетерпеливо. Демон ступил в нее, и лодка даже не качнулась, словно и мертвое тело, и сам рогатый странник, были невесомы.

Драко последовал за ними. Гарри разрубил канат, потом подумал секунду. Он тупо смотрел на меч, причинивший столько несчастий.

Поднял руку и разжал пальцы. Меч упал в море, его накрыло волной. Он блестел под слоем зеленоватой воды, а затем быстро, будто бы придавленный тяжестью, ушел в темно-рыжий ил. Волна над ним покатилась к берегу, лизнула песок и вернулась, чистая и тихая, как прежде.

Демон одобрительно, уголками своих маленьких губ, улыбнулся. Гарри бежал рядом с лодкой, пока вода не дошла ему до бедер. Тогда он легко подтянулся и вскочил, перепрыгнул скамью и сел на весла.

Город удалялся медленно и величаво. Прощались с путниками красные пластины крыш и золоченые купола, сахарные головы башен, купы деревьев в ухоженных садах и заросли морского овса в дюнах, акварельно-нежные стены богатых домов и коричневые трухлявые нагромождения хижин.

Море сверкало, переливаясь зеленым и серебряным, скользили вдоль бортов лодочки большие рыбины и мелкие рыбки — синие, красные, черные, желтые. Проплывали, танцуя, прозрачные медузы. Чайки кричали в высоте.

Мир был прекрасно, чудно устроен. Драко думал об этом отстраненно и лениво, наслаждаясь плавным ходом, тихим плеском воды вокруг весел. Наслаждался и тем, как легко ему было теперь. Боль ушла, не оставила на нем следов, даже тело в руках у демона он больше не воспринимал своим — и дивился лишь тому, как, оказывается, уродлив любой человек после смерти. Собственная смерть казалась ему каким-то неясным, далеким приключением, точкой в пути, ничего не прервавшей, ни на что не влиявшей.

В этом сладостном почти-забвении, он даже позабыл о Поттере. А когда опять взглянул на него, Гарри сидел, бросив весла и тупо уставившись в морскую даль перед собой.

Глаза его были сухими, губы слегка подергивались. Он обернулся, точно почувствовал вопросительный взгляд Драко на себе — но увидел только демона и мертвеца в его руках.

Тогда Гарри заплакал. Он плакал неслышно и неровно, вздрагивая, корчась, слезы тихо катились по худым щекам, но не было ни звука. Он наклонился вперед и закрыл лицо ладонями, и так просидел долго, не раскачиваясь, не всхлипывая.

Демон пристально глядел на Гарри, а пальцы его бездумно и нежно перебирали волосы мертвого Драко.

Когда ясно стало, что лодка больше не двинется с места, демон встал, осторожно положил труп на дно лодочки, выпрямился и дернул веревки, державшие парус.

Грязная полоска холста развернулась, затрепетала, налилась воздухом, лодка стала набирать ход.

Вот город превратился в полосу светлого на далеком берегу, вот он в последний раз сверкнул самым высоким из золотых куполов — яркая вспышка сквозь пласты жаркой влаги. И вот Золотой Град пропал из вида.

Лодка шла по морю без берегов, неслась на северо-запад, навстречу тугим и гулким, прохладным водам Мокрых Земель.

Гарри лег рядом с покойником, свернулся кое-как, пристроив длинные ноги под скамьей, закрыл глаза.

Потекли долгие часы бессмысленного путешествия.

Драко сидел на корме и разглядывал морские глубины, таинственную и быструю жизнь, которыми кишела вода. Мелкие жемчужные пузырьки, рыбы самых причудливых форм — похожие то на бабочек, то на птиц, то на каких-то насекомых, темные спинки дельфинов.

Интересно, если бы он был жив, он бы тоже наслаждался даже не видом этой красоты — а самой мыслью о ней? Может быть, и нет. Наверное, нет.

Демон повернулся к нему боком и лукаво скосил глаз.

— Куда мы идем? — спросил Драко, вновь не услышав собственного голоса. Но он знал, что демон в рогатой тиаре слышит.

Тот показал на край горизонта.

— Далеко?

Небо изменило цвет, наступал ровный и ясный вечер, солнце клонилось к западному краю, набрасывая на морскую гладь нечто вроде сияющего невода.

Кое-где виднелись темные крошки островов и скал. В закатном свете все вокруг казалось уютным, желанным — и их обрывистые берега, и непроходимые заросли между базальтовыми обломками, и маленькие оранжевые пляжи.

Лодка шла, покачиваясь, подчиняясь ветру и, может быть, волшебной силе существа в тиаре. Стемнело, но Гарри лежал, не двигаясь, только по слабому движению его груди было заметно, что он еще дышит.

Драко протянул руку, чтобы коснуться — он не боялся, что Поттер заметит, он знал уже, что прикосновения утратили силу и тяжесть живого. Демон предупреждающе качнул головой.

Тогда Драко сел рядом с ним, и стал смотреть, как загораются вечерние звезды. Тьма катилась по небосклону, и звезды, наперекор ей, горели все ярче, собирались в гроздья созвездий. Пролегла от края до края сияющая река — Млечный Путь, и лодка погрузилась в темноту.

Прошла ночь, наступило утро, и Драко, который разучился спать, будучи еще живым, а теперь во сне вовсе не нуждался, встретил рассвет со счастливой улыбкой.

Гарри встал, отряхиваясь, как пес, вытирая заплаканные, красные глаза ладонями.

Труп за ночь окоченел, его лицо стало темнеть, выступили пятна, похожие на синяки, на висках, шее и плечах. Гарри осторожно натянул край тряпичного одеяния на обезображенное лицо.

— Куда мы идем? — повторил он за Драко, разглядывая безмятежного демона.

Тот, совершенно тем же, что накануне, жестом показал на волны и далекий, ровный, синий в утреннем свете, край горизонта.

— Далеко еще?

Драко прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

Демон покосился на него, потом перевел взгляд на Гарри.

Он осторожно развел лапки, вытянул губы трубочкой — от старания. Старался объяснить: «немножко» — так дети показывают, разводя пальчики или ладони.

Гарри кивнул, смягчился. Он сел на корме и закрыл глаза.

Драко знал, что его не мучает жажда или голод — о них он совсем позабыл. Знал это и радовался этому.

В новом своем состоянии Драко научился — или никогда не терял этого умения, только на время жизни забыл — совершенно соединять знание и чувство. Чувство же его превратилось в некий сплав из чувств вокруг — так он мог чувствовать Гарри, не читая мыслей, не зная их — но ведая, ощущая, разделяя.