10 В отношении крестьянства партия должна отстаивать социализацию земли, видя в ней наиболее прогрессивную, с точки зрения социализма, форму крестьянского землепользования, неотъемлемое право крестьянина свободно распоряжаться продуктами своего труда за вычетом натурального государственного налога, свободу сельскохозяйственной кооперации и других видов взаимопомощи в деревне; лишение сельскохозяйственных коммун всех привилегий сравнительно с обычными земледельческими артелями; реорганизацию совхозов в опытные агрономические пункты с сокращением их земельных угодий, ликвидацию поселкомов в их современном бюрократическо-принудительном виде.

11 В работе среди промышленного пролетариата партийные организации помимо общеполитических лозунгов, указанных в пп. 7 и 6, должны выдвинуть еще следующее: свобода и незазисимость от государства профессиональных союзов, свободные перевыборы всех правлений профессиональных союзов и фабрично-заводских комитетов; свобода стачек и других форм борьбы против коммунистической и всякой иной эксплуатации рабочего класса, решительных ликвидации всех видов принудительного труда; полное раскрепощение личности рабочего, свобода передвижения и выбора профессий; борьба с попытками Московского "Международного Совета Профессиональных Союзов" внести раскол в международное рабочее движение

12. Выдвигая все перечисленные выше лозунги текущей работы и рассматривая их, как указание единственного выхода из создавшегося в стране политического и хозяйственного тупика, партийные организации отнюдь не должны в то же время поддерживать в трудящихся массах иллюзий, что в условиях современной разрухи возможно сразу залечить раны, нанесенные народному хозяйству коммунистической диктатурой, и что предлагаемая партией С.-Р программа действия есть лишь указание единственного пути, став на который страна сдвинется с мертвой точки и сможет создать условия для своего политического и хозяйственного возрождения.

Центральный Комитет Партии Социалистов-Революционеров

11-го марта 1921 г

РЦХИДНИ, ф 17, оп 84, д 273, лл 25–26 Типографский текст

"В борьбе обретешь ты право свое"

Совершилось то, что должно были совершиться. Мера терпения крестьянских и городских рабочих масс исполнилась.

Снова перекатываются волны крестьянских восстаний в Сибири, на Кавказе и в Украине, все более разгорается движение в Тамбовской губернии, перебрасываясь в Поволжье и на Дон, и вся крестьянская Россия от окраин до Центра, накопляя гнев и отчаяние, как бы сотрясается в предчувствии надвигающихся гроз.

Возвысили свой голос и предъявили те политические и экономические требования, которых давно уже не было слышно в советской Руси, рабочие Петрограда, Москвы и других промышленных центров.

Грозит потрясти большевистский престол тот самый Кронштадт, откуда, по признанию Троцкого, изошла краса и гордость коммунистической революции.

Быть может, движение будет подавлено. Быть может, волны его и сами улягутся вследствие еще недостаточного внутреннего размаха. Надолго ли.

Если наступает внешнее успокоение, то нет все же примирения. Скорбь, и боль, и ненависть растут в душах трудящихся. И в этом предвестие новых выступлений.

В этот час великих испытаний трудящиеся массы должны дать себе полный отчет в причинах своих все возрастающих страданий и в путях возможного спасения, в тех великих завоеваниях февральской революции, которые были утеряны, но должны быть обретены вновь для того, чтобы обеспечено было торжество подлинной социалистической борьбы за окончательное освобождение рабочего класса.

Тот продовольственный и общий хозяйственный кризис, который переживает в настоящее время наша страна, не временный и не проходящий: он явился неизбежным последствием всего большевистского хозяйничанья, и из него нет выхода, пока этому хозяйничанью не будет положен конец.

На двух китах покоилась большевистская экономика: унаследованные от капиталистического строя товарные запасы и крестьянское хозяйство. И вся хозяйственно-продовольственная премудрость большевиков сводилась к двум заповедям: проматывать наследство и грабить крестьянство.

Разрушив капиталистическую промышленность, большевики оказались совершенно неспособны воссоздать ее на новых началах. Основной чертой большевистского хозяйства является тот факт, что издержки производства всегда во много раз превышали его результаты.

При этом затрата сырья, топлива и средств продовольствия в ударных отраслях производилась за счет закрытия неударных отраслей и за счет обездоленных занятых в них рабочих, а это значит, что всякая видимость преодоления хозяйственной разрухи большевистскими методами в действительности была усугублением хозяйственной разрухи.

Как ни странно кажется на первый взгляд, но тем не менее совершенно бесспорно, что с точки зрения народного хозяйства гораздо выгоднее было бы полное прекращение промышленности и простое расходование унаследованных запасов, чем хищническое растрачивание их на безумно дорогостоящее большевистское хозяйничанье.

И это тем бесспорнее, что вся большевистская промышленность обслуживала исключительно интересы укрепления большевистской власти, т. е. полицейско-охранный аппарат и нужды гражданской войны. Гражданская война и полицейско-охранная самозащита были заколдованным кругом для большевистской власти, из которого вырваться она не может, так как самим фактом своего существования с режимом деспотии, террора и голода она всегда порождала и будет порождать грязную войну. Чекист Лацис, ближайший помощник Дзержинского, так и поведал в своей книжке, что большевики, подобно царскому самодержавию, держатся и властвуют силой своих чрезвычаек[37].

Ценой разрушения народного хозяйства добывает большевистская власть средства для гражданской войны, т. е. для дальнейшего его разрушения.

Отсюда кризис, отсюда его безвыходность, пока не прекратится большевистское хозяйничанье.

Столь же гибельно, как на промышленности, отразился большевистский режим и на крестьянском хозяйстве. Пока еще были товарные запасы, большевистская власть старалась добывать продукты продовольствия из деревни на началах товарообмена. Деревня хоть кое-что получала взамен. Но по мере товарного оскудения большевистская власть все больше переходила к принудительным разверсткам и закончила систематическим выколачиванием из деревни хлеба и других продуктов силою карательных отрядов.

В результате крестьянство, не надеясь на реализацию своих излишков в городе и не уверенное в том, что они не будут у него отобраны, стало сокращать посевную площадь. Мясные разверстки и конские мобилизации лишили деревню скота и обезлошадили ее. Инвентарь износился, нового приобрести негде, даже ремонт старого стал невозможен. Нет удобрения. Все это, вместо социалистического земледелия, дало катастрофическое падение производительных сил деревни. Но особенно страдала деревня от кроваво-жестоких подавлений крестьянских восстаний, которые беспрестанно вспыхивают по всей России, как неизбежное следствие большевистской продовольственной политики.

Выход из тупика и здесь только один: прекращение большевистской системы.

Пред лицом пробудившихся к борьбе трудящихся масс большевистская власть ищет спасения в подачках, в клевете, травле и в терроре.

Парой сапог и дюжиной аршин мануфактуры она хочет успокоить рабочего, накормить, одеть и обуть его и его семью. Надолго ли хватит этих подачек. Здесь ли выход из тупика. Там, где ничего не производится, но только разрушается, там можно добиться отсрочки, но нельзя найти спасение.

Подобно царскому правительству, большевистская власть все зло видит в "подстрекателях", в социалистах. Она клевещет, что социалистическая борьба ведет к контр-революции и подготовляет иностранную интервенцию. Не большевикам пугать контр-революцией, капиталистами и помещиками. Не им, которые своей тиранией, террором уже осуществили контр-революцию, а своим грабежом деревни и арестантски-принудительными работами на фабриках и заводах создали эксплуатацию трудящихся, не существующую для помещиков и капиталистов.