9—10 марта в Кронштадт приехала комиссия Американского Красного Креста во главе с быв. командиром "Севастополя" бароном Вилькеном. Комиссия предложила Ревкому и штабу крепости помочь продовольствием и медикаментами, указав, однако, на то, что ввиду отсутствия на то разрешения от Финляндского правительства эти предметы придется перевозить контрабандным путем. Ревком согласился на предложенную помощь, не беря на себя никаких политических обязательств; но показания арестованных членов Ревкома Валька и Перепелкина признают, что Ревком отлично сознавал, что эта подачка буржуазии связывает его с ней и в будущем должна была привести к окончательному соглашению с этой буржуазией.
На делегатском собрании 11/III Петриченко доложил о предложении Красного Креста, причем собранию было подчеркнуто, что предложение было принято Ревкомом без всяких политических обязательств. Собрание санкционировало решение Ревкома. Предложение Красного Креста было также перенесено на обсуждение команд "Севастополя" и "Петропавловска", в свою очередь одобривших принятое Ревкомом решение. Вилькен после этого остался жить в Кронштадте, остальные же члены комиссии вернулись в Финляндию. Вилькен посетил "Севастополь", редакцию "Известий" и часто бывал в штабе. 13/III Ревком послал в Финляндию двух своих членов — Орешина и Архипова якобы с целью ведения переговоров с Финляндским правительством о пропуске продовольствия в Кронштадт. Но Ревком почему-то решил сохранить факт посылки этой делегации в строгом секрете. Ревкомом было получено из Финляндии до 400 пудов продовольствия. На одном из заседаний Ревкома Петриченко доложил о полученном им обращении Виктора Чернова, которое привез курьер из Ревеля. Предложение Чернова сводилось к тому, чтобы ему как председателю Учредит. Собрания был разрешен приезд в Кронштадт с тем, чтобы вооруженная борьба против Советской Власти происходила под флагом борьбы за Учредительное Собрание и чтобы все руководство делом борьбы с Советской Властью было предоставлено Учредительному Собранию. Чернов предложил также помощь вооруженной силой. Петриченко доложил, что он уже дал Чернову ответ, в котором поблагодарил его за приветствие, но отклонил его предложение. На заседании Ревкома Вальк высказался за принятие предложения Чернова. Петриченко и Кильгаст высказывались неопределенно, но большинством собрания предложение Чернова было отвергнуто. Ревком постановил сохранить в секрете предложение Чернова и свое решение по этому вопросу.
На заседании Ревкома 13/III по предложению Петриченко обсуждался вопрос о дальнейшей тактике восставших в связи с трудным положением осажденного Кронштадта. Было констатировано, что петроградские рабочие не откликаются на призывы кронштадтцев о помощи, что запасы продовольствия совершенно истощаются к 31/III, что железное кольцо осады смыкается все сильнее вокруг мятежной крепости и что для спасения нужно решиться на какие-нибудь активные и энергичные действия.
Петриченко наметил собранию три выхода из создавшегося положения: 1) сдаться полностью на милость большевиков и Красной Армии; 2) выселить все гражданское население Кронштадта на Финляндский берег, минировать затем Кронштадт, выделить боевую часть для наступления на Ораниенбаум, остальным командам остаться на своих местах, со всех фортов и кораблей открыть огонь по Красной Армии и драться, пока хватит орудий и снарядов, а затем взорвать Кронштадт; 3) обратиться ко всему миру с воззванием о помощи и в целях обороны не брезговать никакими средствами и помощью, с чьей бы стороны они ни исходили. После обсуждения большинство Ревкома остановилось на последнем решении, которое и было принято с тем, чтобы обсудить его в командах и рабочих районах. Подобные обсуждения действительно имели место, и масса одобрила решение Ревкома. Таким образом логика борьбы в процессе своего развития толкнула Кронштадтских повстанцев, независимо от тех целей, ради которых была начата борьба, — прямо в объятия реакции. Быстрая ликвидация мятежа не дала возможности окончательно проявиться открытым белогвардейским элементам и лозунгам.
По показанию нач. берегового отдела Зеленого, за 1–2 дня до падения Кронштадта в штабе крепости произошло совещание Петриченко, Соловьянова, начальника связи и одного крепостного инженера по вопросу о восстановлении телеграфной связи по имеющемуся на форте "Ино" кабелю с тем, чтобы протянуть кабель далее до Терпок. Но этот план, по-видимому, не успел осуществиться. Ревком послал целый ряд радио за границу. Но настроение мятежников, приподнявшееся несколько с приездом барона Вилькена, быстро падало.
17/III Петриченко известил членов Ревкома, что штабом решено отступить на форты "Красноармейский" и "Тотлебен" с тем, чтобы под прикрытием последних отступить на финляндский берег. Вечером того же дня соответствующее приказание штаба было получено на "Севастополе" и "Петропавловске". Штаб с ведома Ревкома приказал обезвредить орудия на кораблях при помощи взрыва замков, но команды не дали исполнить это приказание. Часть коммунистов на "Севастополе" и "Петропавловске" (на "Севастополе" ни один коммунист не был арестован матросами) быстро использовала замешательство и нерешительность команд и взяла инициативу в свои руки. Лишь небольшая часть команды "Петропавловска" во главе с командиром успела скрыться. Почти вся команда обоих кораблей осталась на местах. Из Кронштадта отступило около 8 тысяч человек. Удалось задержать только 3 членов Ревкома — Перепелкина, Вершинина и Валька, видных военспецов — Дмитриева, Карпинского, Зеленого, сотрудников редакции — Ломанова и Владимирова и немногих других более или менее значительных участников движения.
Я не коснусь здесь непосредственных перипетий боевых действий напавшей Красной Армии против восставшего Кронштадта. Задачей моего расследования было выяснение роли отдельных партий и групп в возникновении и развитии восстания и связи организаторов и вдохновителей этого восстания с контр-революционными партиями и организациями, действующими на территории Советской России и за рубежом. Но установить подобные связи не удалось. Как я уже указал, восстание возникло стихийным путем и вовлекло в свой водоворот почти все население и гарнизон крепости. Кронштадтское восстание вообще является заключительным аккордом данного этапа движения мелкобуржуазной стихии, представляющей собой реакцию против диктатуры пролетариата и коммунистического режима, недовольство крестьянства и отсталых слоев рабочего класса продовольственной политикой Советской Власти и явное стремление к преодолению оков, наложенных последней на свободный оборот мелкого собственника. Топливный кризис, последовавшее за ним сокращение транспорта и приостановка части промышленных предприятий, обострение голода — все это ускорило проявление накипевшего недовольства наружу. Если дело в Кронштадте дошло до критики Советской Власти оружием, то объясняется это, во-первых, тем, что огромное большинство матросов не порвало еще живых связей с деревней и по своему социальному составу принадлежит к крестьянству; во-вторых, тем, что в руках матросов, всегда склонных к эксцессам, оказалось налицо оружие; в-третьих, катастрофическим развалом коммунистической организации. В Кронштадте не было ни одной пролетарской или хотя бы полупролетарской военной части. Лозунги, под которыми возникло и развивалось Кронштадтское восстание, были значительно левее лозунгов, выдвигавшихся питерскими и московскими рабочими. Повторяю, колоссальную роль сыграло разложение коммунистической организации, единственной мощной организационной политической силы, способной сплотить массы. По своим основным требованиям резолюция, принятая кронштадтским гарнизоном и рабочими, совпадает с основными положениями партий левых с.-р. и с.-р. максималистов. Это признает и видный член партии с.-р. максималистов Ломанов — участник мятежа. Общее впечатление такое, что все восстание носит левоэсеровский характер. Следует отметить, что широкая масса восставших не хотела и слышать об Учредилке. В заключение следует сказать, что при термидорианских настроениях отсталых рабочих и полупролетариев, вызванных усталостью от продолжительной разрухи и замедлением темпа развития всемирной коммунистической революции, беспартийные, рабочие и красноармейские конференции могут стать опасным оружием в руках наших противников, пытающихся использовать настроение масс под флагом беспартийности. К созыву подобных конференций следует относиться с чрезвычайной осторожностью, так как в иной момент любая беспартийная конференция может объявить себя стачечным или повстанческим комитетом.
