Итак, причиной неверия часто является нежелание человека отказываться от привычной жизни, стремление жить по своим страстям и похотям. Нет ничего нового под солнцем: и в наше время имеется немало людей с тем же мотивом неприятия Христа — им просто не выгодно, чтобы Он был. Свое неверие эти люди пытаются оправдать или прямым отрицанием Бога, или другими более тонкими способами. Прямой атеизм, совершавший в XX столетии триумфальное шествие по миру, видимо, уже доживает свой короткий век, и сейчас атеистов становится все меньше и меньше. Однако если кто-то перестал быть атеистом, то это еще не значит, что он непременно станет церковным человеком. Увы, чаще всего это бывает не так, ибо в человеке продолжает действовать все тот же скрытый мотив: если я живу без Церкви, мне все позволено.

И вот, отказавшись от примитивного атеизма, люди изобретают другие причины, по которым, как им кажется, они не могут жить по-христиански, не могут прийти в Церковь. Если раньше они говорили: мы не верим в Бога и потому в Церковь не ходим, то теперь уже объясняют свою позицию по-другому. В душе-то, говорят они, мы в Бога верим — мы вот только попам не верим и потому в Церковь не ходим. И чтобы оправдать такую свою жизнь, начинают обвинять Церковь в мыслимых и немыслимых грехах и критиковать за что угодно: почему церковнославянский язык? Почему нельзя сидеть? Почему старый календарь? Почему нужно одевать платки? И многое другое, тому подобное. Они говорят, что пришли бы в Церковь, если бы все это исправить — то есть служить на русском языке, перейти на новый стиль и прочее. Но на деле, конечно, это не так, и даже если сделать все, как они хотят, эти люди в Церковь не придут. Подобно капризным детям из Евангельской притчи, они снова и снова найдут причины, которыми оправдают свое неверие и неприятие Церкви.

Часто неверующие критики укоряют Церковь в вещах противоположных и совершенно несовместимых. «Церковь наша консервативная и фанатично строгая, — громко заявляют они, — отвергает любые реформы, в ней длинные службы, строгие посты, трудноисполнимые уставы и правила. То ли дело у протестантов на Западе, — полная свобода, современный стиль, обращенность к обществу». Но вот проходит какое-то время, и те же самые люди начинают ругать Церковь за прямо противоположное — мол, Церковь наша всех распустила, порядка в ней нет, каждый сам себе хозяин, каждый что хочет, то и делает, а посмотрите, как все хорошо у католиков — строгое единоначалие, дисциплина, полный порядок и контроль.

Бывает, что критика Церкви доходит совсем уже до смешного и до абсурда. Например, еврейские организации пытаются иногда обвинять Церковь в антисемитизме. А их заклятые враги, антисемиты, ту же самую Церковь ругают за то, что в ее богослужении слишком много еврейского — через слово слышится «Израиль», «Иерусалим», «Сион» и тому подобное. Однако Церковь наша просто содержит истинное учение, она чужда крайностей и всему дает подобающее место. Если до Христа евреи были народом Божиим и святым, то Церковь об этом прямо и недвусмысленно свидетельствует. А если после Христа евреи отпали от Бога, совершив богоубийство, то Церковь также говорит об этом прямо, называя вещи своими именами.

Вера дается от Бога, и без воли Божией никто не может стать верующим церковным человеком. «Никто не может прийти ко Мне, если не привлечет его Отец, пославший Меня», — говорит Христос. Но Господь привлекает человека не просто так, а только если видит в нем стремление следовать добру, исполнять Его волю. Поэтому хотя вера и есть дар Божий, но, получит ли человек этот дар или нет, зависит от самого человека — от того, насколько он способен отказаться от своей воли ради исполнения воли Божией. Те люди, которые стараются жить по совести и следовать добру, легко могут прийти к вере и к церковной жизни. Христос есть свет, и в Евангелии сказано, что к этому свету идут поступающие по правде, потому что дела их угодны Богу. Этим людям Сам Господь помогает обрести истину и встать на спасительный путь веры. Аминь.

Пелагея жила в V веке, в большом и богатом городе Антиохии, бывшем тогда столицей не только Сирии, но и всего Востока. Она была актрисой и начальствовала над цирковыми танцовщицами, дававшими представления на городских площадях. Танцы их и выступления часто бывали самыми нескромными. Танцовщицы считались женщинами легкого поведения, и действительно большей частью проводили жизнь беспутную. Многие из них были очень красивы, и на их выступления приходили смотреть богатые молодые люди, с которыми они имели блудные связи. Такую же беспутную жизнь проводила и сама Пелагея до тех пор, пока Господь, хотящий всем спастись, не призвал ее к покаянию.

Случилось это следующим образом. В Антиохии проходил церковный собор, на который съехались епископы из окрестных городов. Между ними был один святой человек, епископ по имени Нонн. И вот случилось так, что, когда архиереи во дворе храма обсуждали церковные дела, мимо них проходила Пелагея, известная всему городу актриса и блудница. Она была одета в прекрасные богатые одежды, и ее окружала целая толпа поклонников. Увидев ее, проходящую столь бесстыдно, епископы вздохнули и отвели глаза в сторону. Один только Нонн долго и пристально смотрел на Пелагею, провожая ее взглядом. Когда же она скрылась из виду, он, обратившись к своим собратьям архипастырям, спросил: понравилась ли вам красота этой женщины? Епископы молчали. Тогда Нонн сказал: поистине многому я научился у нее; ибо эту женщину Господь поставит на Страшном Своем Суде и ею осудит нас. Как вы думаете, сколько времени она потратила, чтобы украсить себя разными способами для временных и суетных своих поклонников? А мы, имея Жениха Бессмертного на небесах, на Кого желают взирать Ангелы, не заботимся об украшении окаянной нашей души, оскверненной, обнаженной и исполненной срама, не стараемся омыть ее слезами покаяния и одеть красотой добродетелей, чтобы явилась она благоугодной перед очами Божиими и не была посрамлена и отвержена во время брака Агнца. Сказав это, Нонн удалился в свою келью и, зная по дару прозорливости, что Пелагея может из великой грешницы стать великой подвижницей, долго молился Богу об ее обращении.

Молитва этого святого мужа была услышана, и вскоре Пелагея совершенно изменила свою жизнь. О том, как это произошло, сейчас нет нужды говорить подробно. Скажем только, что она, бывшая язычницей, приняла святое Крещение, после чего жила какое-то время при епископском доме. Однако обычная христианская жизнь уже не могла ее удовлетворить. Душа ее стремилась понести великие подвиги ради Христа. И вот она, раздав свое имение бедным, тайно ушла из Антиохии и, придя в Иерусалим, поселилась в пещере на Елеонской горе. Проводя здесь самую строгую жизнь в посте, молитвах и бдениях, Пелагея достигла святости и сподобилась благодатных даров от Бога. Там, на Елеонской горе, недалеко от места Вознесения Христа, она закончила свою земную жизнь и перешла в небесные обители святых. Пещера, где подвизалась Пелагея, сохранилась в Иерусалиме до нашего времени, и паломники приходят туда для поклонения и молитвы.

Таково житие преподобной Пелагеи Антиохийской. Чему оно учит нас? Прежде всего, тому, что душа человека есть невеста Божия. Это одна из самых глубоких тайн христианства: Господь есть наш Жених, Он хочет соединиться с душой, хочет обитать в ней. «Разве не знаете, — пишет апостол Павел, — что вы храм Божий и Дух Божий живет в вас?» Однако от невесты требуется, чтобы она была чистой, верной и украшенной для жениха. Быть чистой — значит не иметь грехов. Грех — это уродство, это грязь, это скверна. Если какая-нибудь невеста придет на свадьбу не в белоснежном платье, а вся вымазанная нечистотами, то разве возможен будет для нее брак? Точно так же и нашу душу мы должны очистить для Христа, а если не очистим, то окажется она для брачного чертога непригодной и непотребной.

Далее: невеста должна быть не только чистой, но и украшенной для жениха. Чем украшают себя невесты для земных женихов? Прекрасным платьем, прической, косметикой, драгоценностями, цветами, благовониями. А чем украшается душа для Жениха небесного? Христианскими добродетелями: любовью, смирением, кротостью, мужеством, жертвенностью, духовным благородством, щедростью и прочими Евангельскими совершенствами. Святые отцы говорят, что любовь плотскую возбуждает телесная красота, а любовь Бога к человеку — красота души, украшенной христианскими добродетелями.