Павел надеется выбраться — с помощью Тимофея. Так уже не раз бывало. Чтобы не оставлять Ефес без присмотра, он послал туда Тихика.
А Тимофею предстоит быстро зайти к нужным людям, взять то, что нужно и явиться в Рим.
Поступок Димаса, возлюбившего нынешний век, говорит о том, что не только асийские церкви ушли из-под павлова крыла. И македонийские. И галатийские. А ведь Галатия — это целая область между Асией и Арменией.
Пошёл ли и Тит в Далматию самовольно, или Павел его послал — трудно сказать.
И Марк опять в игре. Значит ли это, что Пётр уже в Риме? Ведь Симона, как говорят, тоже казнили в столице империи — распяли вверх ногами.
Почему же Павел не говорит о нём ни слова? Или у них произошёл уже полный разрыв… Но Павел и среди противников Петра не называет.
«Александр медник много сделал мне зла. Да воздаст ему Господь по делам его! Берегись его и ты, ибо он сильно противился моим словам…»
Опять имена, опять вехи.
«При первом моем ответе никого не было со мною, но все меня оставили. Да не взыщется им!»
И обида. Обыкновенная человеческая обида.
«Приветствуй Присциллу и Акилу и дом Онисифоров. Ераст остался в Коринфе; Трофима же я оставил больного в Милите. Постарайся придти до зимы. Приветствуют тебя Еввул и Пуд, и Лин и Клавдия, и все братия».
Павел не один. Но нужно, чтобы Тимофей пришёл до зимы.
Интересно, успел ли?
Послание к Титу.
Составители, как обычно, перетасовали послания, чтобы трудно было усмотреть последовательность событий. Но, даже при небольшом старании, её можно восстановить.
Вот это послание написано явно до писем к Тимофею. Тит всё ещё верен, не гонится за «нынешним веком» и не идёт в Далматию. Он на Крите — по заданию Павла.
«Для того я оставил тебя в Крите, чтобы ты довершил недоконченное и поставил по всем городам пресвитеров, как я тебе приказывал…
Ибо есть много и непокорных, пустословов и обманщиков, особенно из обрезанных… Каковым должно заграждать уста; они развращают целые домы, уча, чему не должно, из постыдной корысти…»
Борьба в полном разгаре и Павел рассчитывает на победу. Более того — он уверен в ней.
«Не внимай Иудейским басням и постановлениям… Для чистых все чисто, а для оскверненных и неверных нет ничего чистого… Они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются, будучи гнусны и непокорны…»
Калёным железом!
«Ты же говори то, что сообразно со здравым учением… Глупых же состязаний и родословий, и споров и распрей о законе удаляйся, ибо они бесполезны и суетны…»
Выходит, что писал он Титу накануне первого послания к Тимофею.
«Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся».
«Когда пришлю к тебе Артему или Тихика, поспеши придти ко мне в Никополь; ибо я положил провести там зиму. Зину законника и Аполлоса позаботься отправить так, чтобы ни в чем у них не было недостатка…»
До зимы он не дождался, успел лишь придти в Рим и, после непродолжительного скитания по явкам, попал под арест. После чего, отправил Тихика в Ефес, а Тимофея позвал к себе.
«Пусть и наши учатся упражняться в добрых делах, в удовлетворении необходимым нуждам, дабы не были бесплодны».
Послание к Филимону.
«Павел, узник Иисуса Христа, и Тимофей — Филимону… И Апфии, сестре возлюбленной, и Архипу, сподвижнику… И домашней твоей церкви…»
Писалось, видимо, в Риме — до отправки Тимофея в Ефес.
«Имея великое дерзновение приказывать тебе, что должно… По любви лучше прошу, не иной кто, как я, Павел старец…»
Мог бы и приказать, но просит. Видимо, просьба носит личный характер.
«Прошу тебя о сыне моем Онисиме, которого родил я в узах моих…»
Сына? Ай да Павел!
«Он некогда был негоден для тебя, а теперь годен тебе и мне, я возвращаю его… Ты же прими его, как мое сердце…
Я бы хотел при себе удержать его, дабы он вместо тебя послужил мне… Но без твоего согласия ничего не хотел бы сделать… Ибо, может быть, он для того на время отлучился, чтобы тебе принять его навсегда…»
Тут что-то не так. Кто такой Филимон? Павел даёт понять, что именно Филимон должен был служить ему в Риме, но Павел разрешил ему не делать этого.
А взамен Филимон присматривал за Онисимом. Потом он отказался это делать, и отправил мальчишку в Рим.
И вот, времена настали тяжкие, Павел планирует убираться из Рима и отправляет своего сына к Филимону — подальше от опасности.
Причина, по которой Филимон отказался в прошлый раз держать у себя Онисима, теперь кажется Павлу несущественной.
«Итак, если ты имеешь общение со мною, прими его, как меня. Если же он чем обидел тебя или должен, считай это на мне… Я Павел написал моею рукою: я заплачу; не говорю тебе о том, что ты и самим собою мне должен…»
Опять деньги! Павел их презирал, но всегда мог раздобыть в любом количестве — для других. Но не для себя самого.
«Так, брат, дай мне воспользоваться от тебя… Надеясь на послушание твое, я написал к тебе, зная, что ты сделаешь более, нежели я говорю…»
Когда нужно было, Павел умел быть настойчивым и в щекотливых вопросах.
«А вместе приготовь для меня и помещение; ибо надеюсь, что по молитвам вашим буду дарован вам… Приветствует тебя Епафрас, узник вместе со мною ради Христа, Марк, Аристарх, Димас, Лука, сотрудники мои…»
А что, если это писалось из тюрьмы, когда Тимофей пришёл из Ефеса в Рим?
Нет, никак невозможно — Тихик менял его в Ефесе, Димас ушёл в Асию, а об Аристархе речь вообще не шла.
Сподвижники всё ещё с Павлом, но римские тучи над ним уже начали сгущаться.
Послание к евреям.
Что такое? Павел пишет главным своим противникам?
Не иудеям, которые искали убить его, но евреям. Что бы это значило?
Он пишет христианам, которые были не греками, не римлянами, а евреями.
Он обращается к общинам, находящимся в Иудее — в первую очередь. Ибо основу его церквей составляли греки и римляне.
Интересно, когда было написано это послание? В библии оно идёт последним, но, так ли это на самом деле?
Писалось ли оно в то время, когда Павел решил возвращаться из Рима?
Если да, то он готовит почву не только в Асии, но и в Иерусалиме.
Это — единственное послание, в котором нет классического зачина, типа «Павел, раб Иисуса Христа».
Оно сразу начинается с основной части.
«Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего…»
Обращаясь к евреям, ему приходилось учитывать, что они знали Писание. Возможно, они знали его не так глубоко, как фарисей Павел, но намного лучше греков.
Фактически послание — образчик схоластического спора.
Отталкиваясь от Писания, Павел доказывает христианские догматы.
Главным предметом спора с иудеями всегда было: пришёл ли мессия? Иудеи считали, что Иисус не был таковым. Их можно понять.
Даже при беглом прочтении Ветхого Завета эти моменты видны. Мессию должны были звать Еммануилом, он должен был родиться в Египте, и так далее.
Родословная Христа, которую приводили евангелисты, не выдерживает никакой критики.
Павел прекрасно знает эти моменты, искусно их избегает (если помните, он критиковал сторонников «родословий») и сразу делает факт божественности Христа аксиоматичным — не требующим доказательств.
Далее он критикует ещё одну особенность проповеди сторонников школы Иоанна — преклонение перед ангелами.
В самом деле, ангелы — главные действующие лица Апокалипсиса. Всё делают ангелы, бог иногда подаёт реплику из дымящегося небесного храма, а Иисуса, как ребёнка, приводят к брачному чертогу.
