Пасхальная вечеря. Начиналась с заклания пасхального ягнёнка. Тут интересно то, что самого Иисуса потом называли «агнцем». Именно это имелось в виду — распятие было «заколанием пасхального агнца».

Дальше — всё по Матфею.

Сцена ареста. Тут есть новинка. Будьте внимательны. Итак, Христа ведут к дому первосвященника. Апостолов нет, они разбежались. Но…

Первый момент. В чём предательство Иуды? У Марка это ещё более странно — Христос обращается к толпе: «Каждый день бывал Я с вами в храме и учил, и вы не брали Меня».

Они знали его в лицо. Должны были знать. Зачем Иуде целовать Христа? Кому он подавал знак?

Ещё момент.

«Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них».

Что за воины? Римские легионеры? Пришли арестовывать Христа с первосвященниками? Если так, то чья это акция?

И что за голый юноша, который не успел одеться и следовал за ним в таком виде? И вообще, чем они занимались во время этой «Тайной вечери»? И почему она тайная?

Дальше всё описано, как у Матфея.

Главный пункт обвинения — Иисус назвал себя царём иудейским.

Примечательно, что Пилат, обращаясь к народу, предлагает им отпустить на волю «Царя Иудейского».

Тут Марк явно передёргивает: самозваный царь в пределах империи — юрисдикция Рима и приговор тут однозначный — смерть.

При казни присутствовали три женщины. Мария Магдалина. Мария, «мать Иакова меньшего и Иосии». Это мать Иисуса. Марк тоже стесняется сказать напрямую, чуть дальше он вообще называет её «Мария Иосиева». Третью женщину звали Саломея. По-видимому, это мать Иакова и Иоанна.

А вот и богатый ученик Иисуса, который пришёл за телом. Иосий из Аримафеи. «Знаменитый член совета» — так называет его Марк.

Очень интересно. Какого совета? А какие были советы у иудеев?

Он из Синедриона, что ли? Где же он был, когда Христа судили?

Он просто забрал тело человека, которого распяли. Но не того, у кого он учился.

Пётр отрекался не от того, кому клялся.

Иуда предавал не того, кого целовал, а когда понял свою ошибку — повесился.

Иосиф выкупал тело не того, у кого учился.

Народ требовал распять не того, кто прочёл им Нагорную проповедь.

Мать Иисуса оплакивала своего сына, но не того человека, который кричал в Назарете, что нет у него семьи кроме церкви.

И здесь нет никаких загадок. Всё видно невооружённым глазом.

Странно, как это можно было не замечать столько лет.

И вообще, что за тайны все собрались раскрыть в такой фальшивке, как «Евангелие от Иуды»?

Есть ещё 60 апокрифических евангелий в библиотеке Ватикана. Есть ещё «Списки Мёртвого моря».

Но и того, что есть — рассказов Матфея и Марка — вполне достаточно. Нам чего-то новенького хочется.

Но, зачем нам новенькое, если мы и старенького не знаем?

Распятие. В субботу три женщины пошли к телу, а тела не нашли. А нашли «прекрасного юношу», сидящего возле гробницы.

Всё очень просто. И юноша сказал им: «идите и скажите ученикам его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее».

«Ученикам и Петру». Ученик. Пётр. Это, оказывается, не одно и то же. Пётр — уже должностное лицо.

Ещё нюанс. Воскресший Христос явился Марии Магдалине и «изгнал из неё семь бесов».

Вон, оказывается, как. Непростая она была женщина, эта Мария Магдалина.

Она рассказала о воскресении апостолам. Но они ей «не поверили». Ещё бы.

Потом он явился ещё двум апостолам. И эти двое рассказали остальным. И им тоже не поверили. Они и не могли поверить.

Тот, кто умер, тот просто умер. А кто остался жить, тот не умирал — только и всего.

Интересно, кому именно явился Христос? Кто эти двое? Они-то поверили, хоть он и явился «в ином образе».

Конечно, в ином! Об этом и речь. И всё-таки… Кто они?

А ответ очень простой. Кто был приобщён к тайнам Учителя? Три человека: Пётр. Иаков, Иоанн. Но если Пётр уже не ученик, то остаются Иаков и Иоанн.

После этого Христос явился остальным апостолам и «упрекал их за неверие».

В самом деле, Учитель воскрес, выглядит теперь иначе, а они не верят. Тут есть, за что упрекнуть.

Третье евангелие. Ещё одно незнакомое имя. Ещё один «очевидец».

Собственно говоря, это — не евангелие. Это — письмо.

Чисто по-христиански: слова означают не то, что означают. И Лука не апостол, и евангелие не евангелие, и вообще…

Да, письмо.

«Рассудилось и мне описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен».

А какой стиль! Лопе де Вега, да и только.

«Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях…»

Это было модно — черкнуть несколько строчек по поводу известных событий. Конкурс сочинений на заданную тему. «Как передали нам бывшие с самого начала очевидцами…»

Поскольку Лука не претендовал на высокое звание очевидца, то совсем не стесняется, а начинает прямо с истории зачатия и рождения Иоанна Крестителя. Правильно, чего мелочиться?

Значит так. В Иудее жил себе священник. Звали его «Захария из Авиевой среды». И была у него жена Елисавета из рода Ааронова. Супруги были пожилыми людьми, и детей у них не было. Жили и жили.

Пришло время Захарии идти на вахту в храм — кадилом махать. Работа у него была такая. Елисавета осталась дома. Одна.

Тут Лука начинает плести дивную историю, черпая образы со всего Ветхого Завета. Во время махания кадилом Захарии привиделся ангел. Священник до смерти испугался, но ангел его успокоил, и сказал, что теперь у них родится сыночек.

Сыночек будет не простой, а непьющий. Как Самсон. Назовут его Иоанном, и он станет предтечей для мессии.

Захария усомнился. Оно и понятно: он был священник, а не дурак. Ангел разгневался на него за неверие и сказал, что Захария будет немым — до самого рождения сына. Вот такие дела.

Если учесть, что ангела звали Гавриил, что означает «божий человек», то становится понятно, что новая церковь родилась задолго до Иоанна Крестителя. И он в ней первую скрипку не играл. Как и Христос.

Вернёмся к нашему попу. Он, понятное дело, онемел. Любой онемеет.

Представляете, сидите вы в служебной командировке, и тут приходит к вам «божий человек» и говорит: всё нормально, мужик, жена твоя сейчас сделалась беременной, так что, не переживай.

Какие уж тут переживания…

Да, дослужил он вахту в безмолвном состоянии (чтоб кадилом махать, язык без надобности), сдал смену и пошёл домой. А жена его беременна. Он, как в воду глядел, этот ангел.

«И таилась она пять месяцев». И говорила, что беременной её сделал бог.

Кому говорила, непонятно. Ведь таилась же! Может, мужу своему отвечала — на его немые вопросы. Или на вопрошающие взгляды.

А ещё она говорила, что бог сделал её беременной для того, «чтобы снять с меня поношение между людьми».

Ну, теперь понятно. Жили они душа в душу, и люди её поносили. А как забеременела в его отсутствие, так все поношения и прекратились. Сразу прекратились — как ножом отрезало.

А на шестой месяц беременности Елисаветы тот же ангел направился в Назарет — к Марии.

Странно, что в Назарет. Ангел не сказал ни слова её жениху. А зачем? Он сразу же направился к объекту. Вошёл. И поприветствовал девушку по ангельскому обычаю.

«Радуйся, дева!..» И так далее.

А что Мария? «Она же, увидев его, смутилась от слов его и размышляла, что это было за приветствие». Поразмыслить было над чем. Но ангел не дал ей времени на размышления, а приступил к делу.

«Не бойся, Мария». Это для начала. «И вот, зачнешь во чреве».

Мария усмехнулась: но ведь я и мужа ещё не познала.

— Ну, это не проблема, — подмигнул ангел. — Вон родственница твоя, Елисавета, была вообще бесплодной, и, пожалуйста — уже на шестом месяце. Так что, не изволь беспокоиться.