Пётр хотел вникнуть в механизм и наложить на него руку — пока Павел в тюрьме. Вот он и сидел два года.

На первый сбор денег Павел послал Тимофея. К Тимофею Пётр приставил своих людей — тот не мог отказаться, ибо формально, как обрезанный, он подчинялся Иерусалиму.

Тимофей собрал деньги и передал инструкцию от Павла — порядок сбора изменяется, на следующий раз все деньги пойдут только через наших.

Пётр рассадил своих людей по павловым церквам и начал агитацию. Он считал, что Павел уйдёт в Рим (все его горячо поддержали в этом начинании), а Пётр перехватит все Асийские и греческие церкви. Сначала будет козырять Иерусалиму, а там…

Иаков, он же не вечный, и не бронированный. Обыкновенный человек. Ну, а Павел — пусть сидит в Риме, там Клавдий сильно евреев любит.

У Павла была своя связь — Тит, для которого имена иерусалимских пресвитеров были пустым звуком. Поэтому на следующий сбор денег Павел послал именно его. Пётр не смог взять его под контроль, зато он уже контролировал коринфян!

Коринфяне, повинуясь человеку Петра, не признали Тита и устроили диспут на тему: кто настоящий апостол — Пётр или Павел?

Тит утёрся, собрал деньги со всех остальных (церкви Ахайи и Азии) и принёс деньги в Кессарию, где сидел Павел.

Но никому из петровых он этих денег не отдал — пора было вызволять босса из тюрьмы и двигать на Рим.

Пётр рассвирепел и попытался спровоцировать беспорядки в павловых церквах, а главное — организовал покушение на Павла и Тимофея.

Павел, к тому времени, сел на кораблик с Тимофеем и поехал. Покушение они пережили, о чём Петру стоило крепко пожалеть.

Прежде, чем двигать на Рим, наш апостол посетил все свои церкви и учинил разборки. Конвой легко соглашался на изменения маршрута и сроков прибытия — денег хватало. Тит уже собирал второй оброк, а с Коринфа — в двойном размере.

Расправа коринфян с человеком Петра не смягчила Павла — в житейских делах он был не менее жёстким, чем в религиозных.

Придя в Рим, Павел немного удивился, что там никто не знает о его прибытии — Пётр не выполнил обещания. Но удивление было не очень сильным.

Павел быстренько снял номер в гостиннице, собрал иудеев, пощупал их на предмет «обращения» — безрезультатно, махнул на них рукой и начал строить римскую церковь.

Но, когда же Пётр решил играть Павла втёмную?

Для этого надо вернуться к тому моменту, когда Пётр впервые повел агитацию среди язычников. Дело было в Антиохии…

«Когда Петр пришел в Антиохию, то я лично противостоял ему, потому что он подвергался нареканию. Ибо до прибытия некоторых от Иакова, ел вместе с язычниками; а когда те пришли, стал таиться и устраняться, опасаясь обрезанных.

Вместе с ним лицемерили и прочие иудеи, так что даже Варнава был увлечен их лицемерием. Но когда я увидел, что они не прямо поступают по истине Евангельской, то сказал Петру при всех:

“Если ты, будучи иудеем, живешь по-язычески, а не по-иудейски, то для чего язычников принуждаешь жить по-иудейски?” Ибо если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником».

Вот так, Пётр испугался! Пётр, этот каменный парень, взял и испугался.

Неужели Иисус в нём ошибся?

Нет. Пётр был трусом, Иисус это знал и назвал его «камнем» в насмешку. Мыслимое ли дело — три раза в час предать учителя!

Такую скорость ещё никто не развивал — Иуда Искариот ему в подмётки не годился. У Петра были другие достоинства. Талант к шпионажу, например.

Павел разочаровался. Он разгневался! Человек, который говорил ему про идеалы, оказался такой безвольной тряпкой. Безвольной и двуличной.

А что Пётр? Выслушав Павла, он утёрся и поехал в Иерусалим с повинной. Как он винился перед Иаковом, мы уже видели.

Иаков сначала не стал слушать оправданий — изгнал Петра и пристроил его в тюрьму, вместе с другим Иаковом — Воанергесом. У брата Иисуса были свои резоны. Ведь сам он не был ни учеником, ни апостолом.

А четвёрка первозванных была элитой среди христовых воспитанников. Эти четверо претендовали на верховную власть в церкви. Иаков принял меры.

Куда подевался Андрей? Нас кормят байками о его проповедях на Руси, да только, какая была Русь при Нероне?

Итак, Андрей вне игры, Иаков и Пётр — в тюрьме, бреют шеи. Иоанн, который Богослов, беспрекословно подчиняется христовому брату, Иуда Иаковлев вообще — преданнейшее создание. Остальные не представляли угрозы. Всё нормально.

Когда Иакову отрезали голову, Пётр всполошился. Павел принёс деньги, он это точно знал, но Иаков не спешил его выкупать.

И тогда Пётр написал покаянное письмо, в котором открестился от Павла, и дал понять, что возможна многоходовая комбинация, которая выгодна всем, но в первую очередь — самому Иакову.

Глупенького Павла он предложил использовать, как таран и денежный пылесос. И пресвитер поверил. И согласился. Петра выкупили.

А Павел, который узнал всё это, назвал Петра преступником. Какая уж тут любовь.

Предателей Павел никогда не прощал.

«Я сораспялся Христу, и уже не живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою… Не отвергаю благодати Божией; а если Законом оправдание, то Христос напрасно умер».

Христос напрасно умер? О чём это он?

Всё очень просто — Павел говорит о Торе, Пятикнижии Моисеевом.

Меня, например, тоже удивляет: что Тора делает в христианской библии?

Партия Иакова настаивала на том, что христиане должны жить по иудейскому закону. Их надо обрезать и приучать ко всем иудейским процедурам.

Хорошо, что обрезание не дошло до нас, но Тора в библии осталась — спасибо Иакову и Иоанну.

«О, несмысленные галаты! Кто прельстил вас не покоряться истине?»

Будто не знаешь! Пётр и прельстил.

«Сие только хочу знать от вас: через дела ли Закона вы получили Духа, или через наставление в Вере? Так ли вы несмысленны, что, начав духом, теперь оканчиваете плотью?

Ныне, познав Бога, для чего возвращаетесь опять к немощным и бедным вещественным началам и хотите снова поработиться?»

Павел верил, на самом деле верил. Он не мог понять, как можно променять живую передачу, жизнь в духе — на букву в книге, на кусок бумаги.

«Боюсь, братия, не напрасно ли я трудился у вас… Прошу вас, будьте, как я, потому что и я, как вы. Вы ничем не обидели меня… Как вы были блаженны!..

Неужели я сделался врагом вашим, говоря вам истину?.. Ревнуют по вас нечисто, и хотят вас отлучить, чтобы вы ревновали по них… Хотел бы я теперь быть у вас и изменить голос мой, потому что я в недоумении о вас».

В недоумении. «Не напрасно ли трудился у вас?» Кажется, Павел подумывает о том, чтобы начать в Риме заново, и не тратить здесь силы на борьбу с Петром.

«Скажите мне, вы, желающие жить под Законом: разве вы не слушаете Закона? Ибо написано: «Авраам имел двух сынов, одного от рабы, а другого от свободной».

Павел прибегает и к такому козырю. А это действительно козырь в его руках — лучше Павла мало кто знал Писание среди христиан. Точнее сказать — никто не знал его так, как он, потомственный фарисей.

Иоанн Креститель, сын священника, мог составить ему конкуренцию, но поговаривают, что Ирод отрезал ему голову.

Вы помните историю, на которую сослался Павел? Авраам вышиб свою рабыню за ворота — вместе с ребёнком. Но искушённый в философских диспутах Павел придаёт ей другой оттенок.

Он сравнивает иудеев с детьми рабыни, а себя и своих последователей — детьми новой жены, свободной.

«Что же говорит Писание? «Изгони рабу и сына ее, ибо сын рабы не будет наследником вместе с сыном свободной». Итак, братия, мы дети не рабы, но свободной».

Тору надо выбросить, она не для нас. Пусть иудеи живут по Торе, а у нас — новый Завет.

«Итак, стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства. Вот, я, Павел, говорю вам: если вы обрезываетесь, не будет вам никакой пользы от Христа».

Это уже открытый разрыв и обвинение пресвитеров в ереси!