Оба космических корабля движутся навстречу друг другу. Согласно данным траектории, которые были найдены в информационной капсуле, эта встреча должна быть неизбежной. Но что, если в эти данные вкралась крошечная ошибка в расчетах. Неправильное измерение, неправильно поставленная запятая — и оба космических корабля несутся мимо друг друга с расхождением в сотни тысяч километров. Об этом никто не может дать справку, даже компьютеры на борту «Кеплера» и специалисты в Центре управления. Остаются поиски спички в океане; вечность назад профессор Сёгрен однажды предрек эту картину, когда он хотел продемонстрировать невыполнимость экспедиции. Окажется ли он прав?

«Йоханнес Кеплер», казалось, остановился в пространстве. Словам, направленным в ЦУП, потребовалось одиннадцать минут и три секунды, чтобы добраться до своей цели. Трое заключенных экспедиционного космического корабля уже очень редко смотрели в иллюминатор. Несмотря на постоянную связь с Землей ими овладело чувство безнадежности и одиночества. Где находилась эта блестящая точка, из-за которой они поднялись в воздух несколько месяцев назад? Была ли она вообще? Еще пара недель, затем должен был истощиться провиант в «Дарвине». Недели — это была бесконечность. Автоматика напрасно нащупывала в пространстве частоты их передатчиков. Ни единого признака жизни. Впустую вращались радары, тщательно обследовали градус за градусом окружавшую их сферу. Молчание, темнота и нанесенные на нее мириады мерцающих световых точек, далеких светил. Бесконечное время и пространство.

Они уже давно прочли дневник Роджера Стюарта. Все казалось отброшенным назад на целую вечность. Что произошло после запуска последней капсулы с сообщением? Ищут ли они еще живых людей? Воля и надежда заставила трех космонавтов выдержать все, что этот полет требовал от них. Они сделали больше, выдержали больше, чем может представить человеческий рассудок. Теперь они чувствовали, что их энергия истощалась и слабела их воля. Тишина изнурила их, сомнение в точности их траектории парализовало их мысли.

Седрик был первым, кто был близок тому, чтобы потерять контроль над собой. Поначалу он пытался объективно обосновать, почему их полет не мог привести ни к чему хорошему. Он хотел услышать возражения, но ни Джефсон, ни Массиму не ответил. Тогда Седрик потерял самообладание. Он ретировался в контрольную рубку, установил связь с Центром управления и потребовал прекратить экспедицию.

Массиму возразил ему: «Ты хочешь сдаться, Седрик, именно ты? Ты забыл, что они ждут нас? Что мы со дня на день можем засечь их?»

— Они ошиблись в расчетах, — лепетал Седрик, — мы ищем их не в той сфере. Они уже давно нашли свой конец — семь месяцев прошло…

Массиму удостоверил его в том, что до этого момента осталось еще несколько недель. Седрик постепенно успокоился. ЦУП вышел на связь. Массиму сказал: «Мы продержимся, но скажите нам, когда поиски станут бессмысленными».

Он объяснил ситуацию на борту. У Седрика после прочтения дневника не выдержали нервы. Он бесперестанно опасался того, что они ищут не в той сфере. Но и у Джефсона силы были на исходе. Он апатично торчал в своей кабине, потерял надежду. Даже Массиму сомневался в успехе, но он однообразно повторял фразу, которую он произносил уже стони раз: «Скоро мы будем у них, возможно сегодня или завтра».

На самом деле же его поддерживали совсем другие мысли. Более или менее всем стало ясно, что обратного пути для них больше не было. Они должны были найти обломки и спасти заточенных — мертвых или живых. Без этого груза жизнь на Земле стала бы для них бессмысленной. Прекращение экспедиции было бы дня до конца их жизни упреком против них.

Они безвылазно сидели в саду. Генри Джефсон напрямую сказал: «Если бы мы сейчас повернули, мы были бы через шесть-семь месяцев дома».

Он не получил ответа. Молчание. Минуты мчались, становились вечностью.

— Сколько еще дней, Георг? — спросил Седрик.

— Сколько дней мы еще можем просуществовать?

— Если их данные верны, тогда еще от двадцати до двадцати пяти дней.

— Двадцать дней, — повторил Седрик. Он поднялся и подошел к телескопу. По вращательным движениям они видели, что он направил объектив на Землю. Джефсон выбрался наружу. Немного позднее они услышали его тяжелые вздохи. Он тренировался на экспандерах.

— Генри прав, — сказал Массиму, — самое разумное, что мы можем сделать, подумать сейчас о своем здоровье.

— Пойдем, Седрик…

Массиму выбрался наружу. Седрик посмотрел вслед своего спутнику. Немного погодя он тоже выбрался наружу и медленно проследовал в свою каюту. С разочарованным напряжением он заставлял себя укреплять вялые мускулы на экспандерах.

Сколько еще продлится этот полет с целью, которую невозможно обнаружить? Они хотели, они должны были продержаться, но болезнь, четвертый, незримый гость на борту, могла разразиться внезапно в любую минуту у любого со страшной стремительностью. Лишь одно средство могло бы прогнать этого невидимого гостя: цель экспедиции. Они не догадывались, насколько они близко подошли к этой страстно желанной цели.

После полета в общей сложности длиной в шесть с половиной месяцев, двадцать четвертого февраля, в 15 часов эфемероидного времени, команда «Йоханнеса Кеплера» заметила крошечную светящуюся точку в созвездии Большой медведицы. Маленькое небесное тело медленно двигалось две угловые секунды ниже звезды Мизар, занесенной в каталог под греческой буквой z (zeta), в направлении звезды Бенетнаш, последней звезды ковша Большой медведицы. Курс «Йоханнеса Кеплера», который к моменту обнаружения двигался без привода, отклонялся на четыре градуса от расчетной позиции.

В тот же час станция на Земле получила следующую волнующую передачу от командира Массиму:

— Космический корабль «Чарльз Дарвин» в поле зрения. Координаты: прямое восхождение = 200°31" — Отклонение = 48° 5'. Расстояние тридцать четыре тысячи километров. Мы включаем двигатели и изменяем траекторию ручным управлением. Дальнейшие сообщения при приближении.

Маневр сближения было закончено через несколько минут после восемнадцати часов эфемероидного времени. «Йоханнес Кеплер» завис на расстоянии пятидесяти метров от «Чарльза Дарвина». В командной рубке стояли Массиму, Джефсон и Седрик Стюарт. Все трое надели свои скафандры. Их передатчики не переставая передавали сигналы на «Дарвин».

Они ждали ответа и не знали, теплится ли еще в обломках жизнь. В окуляр телескопа со слабым увеличением Седрик мог наблюдать призрачный силуэт «Дарвина». Он видел повреждения, и он видел безжизненное тело на внешней поверхности. Седрик собрался с силами, чтобы остаться спокойным. Долгое время у него была такое ощущение, словно на борту их собрата погасла жизнь. Затем он сжался от страха; в иллюминаторе кабины «Дарвина» можно было различить лицо женщины. Оно, казалось, было без выражения, никакого волнения радости или удивления не обнаруживалось на нем. Но это могло быть вызвано и толстыми оконными стеклами. Немного позднее рядом с женщиной появились двое бородатых мужчин. Седрик видел, что они говорили друг с другом и то и дело бросали взгляд в сторону «Кеплера». У одного из мужчин были совершенно седые волосы. Седрик не узнавал мужчину.

Рука коснулась его плеча. Через стекло своего гермошлема он увидел Джефсона. Серьезный голос его попутчика донесся до него через микрофон: «Allright, Седрик, мы скоро будем у них, inthenickoftime.

— Да, — сказал Седрик, — еще вовремя.

Он ответил на жест приветствия Джефсона, затем и Массиму ободряюще кивнул ему. Оба прошли в шлюз. Седрик снова посмотрел на иллюминатор «Дарвина». Женщина все еще стояла там, обоих мужчин больше не было видно. Прошло восемь минут. В динамиках зажужжало. Станция выходила на связь. Седрик хотел ответить, когда он заметил обоих своих спутников. Они парили, застрахованные тросом, перед «Чарльзом Дарвином». Он слышал их команды и видел, как перед ними открылся шлюз. Центр снова выходил на связь.