Свою работу я посвящаю экипажу космического корабля «Колумбия», трагически погибшему 1 февраля 2003 года при входе в атмосферу. Имена семерых погибших астронавтов шаттла «Колумбия» будут высечены на монументе «Зеркало Космоса» на мысе Канаверал. Для меня было бы большой честью привести эти имена здесь, ссылаясь на данные космического агенства NASA, которое готовит этот монумент.

Командир корабля — Рик Д. Хасбенд, 45 лет, полковник ВВС США, был летчиком-испытателем. Аттестован для работы в NASA в 1994, Хасбенд провел более 235 часов в космосе.

Вильям С. МакКоул — пилот, 41 год, летчик-испытатель. Аттестован для работы в NASA в апреле 1996, МакКоул совершал свой первый полет в космос.

Майкл П. Андерсон — Payload Commander, 43 года, подполковник ВВС США, пилот-инструктор и тактический офицер. Андерсон провел более 211 часов в космосе.

Дэвид М. Браун — эксперт 1, 46 лет, капитан морского флота США, был морским летчиком. Аттестован для работы в NASA в апреле 1996. Браун совершал свой первый космический полет.

Калпана Чаула — второй эксперт, 41 год, была космическим инженером и летным инструктором, сертифицированным Федеральным Авиационным Агенством (FAA). Аттестована для работы в NASA в декабре 1994. Чаула повела более 376 часов в космосе.

Лорел Блэр Сэлтон Кларк — четвертый эксперт, 41 год, была офицером морского флота США. Аттестована для работы в NASA в апреле 1996. Кларк совершала свой первый полет в космос.

Илан Рамон, Payload Specialist 1, 48 лет, полковник ВВС Израиля, был пилотом истребителем. Аттестован для работы в NASA в 1998 году. Совершал свой первый космический полет.

ЗЕМЛЯ ВАС НЕ ЗАБУДЕТ!

Сильвии и Юргену

«Старое доброе время» — хорошее оно

И, как всегда, — прошло; а наши времена

Могли бы стать такими, если б только захотели,

События великие не происходят, не произойдут,

Для большего лишь воли человеку не хватает:

Простор, раздолие для тех, Которые проделки перед небом замышляют.

Не знаю, может быть и ангелы там слезы льют.

Однако ж люди их уже достаточно

Пролили — зачем? Чтоб снова плакать.

«Железный век» лорда Байрона

Пространство измерялось четырьмя шагами в длину и тремя в ширину. Седрик Стюарт мерил шагами этот путь бесчисленное число раз; он находился пока только одиннадцать дней в это самой современной темнице, которую только можно было найти на Земле в последнею треть двадцатого столетия. Пространство называлась «Фок 2» и было металлической камерой с круглыми окнами. В нем было одно кресло, приборная доска с передатчиками и осциллографами, системами управления и радарами. Вокруг была Вселенная со своей тишиной, своим мраком и своей величественной красотой. Панель измерительных приборов показывала скорость «Фок 2». Она составляла 2,6 км/с.

Теоретически молодой человек преодолел уже много миллионов километров. На самом деле же он ни на сантиметр не двинулся с места. Все, что его окружало, было имитацией, было ложью. Измерительные приборы лгали, и бортовые передатчики обманывали его. Звезды за иллюминатором были в каких-то пяти метрах от него. Вся обстановка служила для поддержания иллюзии. Седрик Стюарт знал это. Он добровольно согласился на этот тест в «Фок 2» добровольно, и решил выдержать эти тридцать дней в одиночестве и призрачной тишине со всем стремлением к самодисциплине. Это была проверка нервов и еще, пожалуй, прежде не сформировавшихся черт характера. Только тот, кто успешно выдерживал этот тест, имел возможность, когда-нибудь преодолеть земную гравитацию на настоящем космическом корабле.

Это пространство прекрасно имитировало «поиски истины». В иллюминаторе проплывали мимо знакомые планеты, созвездия меняли свое положение, а Земля, словно мяч для лечебной физкультуры, представала перед заключенным во всем своем круглом облике. Только очень редко тишина и однообразие прерывались распоряжениями извне. Испытуемый должен был сам справляться с проблемами, которые сваливались на его голову, а это было проблемы, о которых о которых он не догадывался и с которыми ему приходилось справляться. Больше не было ни дня, ни ночи, часы, правда, показывали час, но не дату. Так случилось, что Седрик Стюарт изначально неправильно датировал свой бортовой журнал. Он уже тринадцать дней заблуждался в «Фок 2».

Поначалу Седрик много читал, но тишина все больше обостряла его слух. Тиканье наручных часов мешало ему, и даже перелистывание страниц книги воспринимали его ставшие слишком чувствительными органы обоняния. Чем больше он тосковал о завершении теста, тем больше тянулось время. После каждых трех часах он по идее должен был делать гимнастику; к этим упражнениям он уже пять дней больше не подходил с точки зрения пунктуальности. Сон тоже доставлял ему трудности. Эта естественная потребность, которая относится к нормальному ритму жизни, воспринималась при таких условиях все меньше. Седрик Стюарт больше не чувствовал ту приятную усталость, которая требовала от него сна. Растущая слабина его тела позволяла ему скорее дремать, чем спать. Точно так же обстояло дело и с приемом пищи. У него был запас консервов со специальным питанием, но он ел нехотя и без аппетита и столь же нерегулярно, как он выполнял всю предписанную работу.

Седрик Стюарт в своем поведении не был исключением. Каждый будущий космонавт, за которым в этом помещении на тридцать дней закрывалась дверь, знал, что он не двигался ни на миллиметр вперед и что от него ждали силу воли и самодисциплину. И каждый, переступивший порог этого помещения, намеревался постоянно думать о том, чтобы не показать свою ахиллесову пяту. Но не позднее, чем через двадцать дней даже самый педантичный испытуемый терял чувство времени. Все были подвержены фикции, что они находятся на настоящем космическом корабле, и с потерей ощущения времени терялось также рано или поздно стремление к дисциплине. Хуже всего влияла тишина. Кроме планет, призрачно проплывающих мимо в иллюминаторе, или бесшумного маятникового отклонения некоторых измерительных приборов порой целый дни напролет ничего не двигалось. Перенапряженные нервы давали повод фантазии и стимулировали путанные сны. Снаружи на экранах врачи и другие специалисты наблюдали за каждым движением и выражением заключенного. Если проявлялись болезненные симптомы, то через динамики давались наставления, в тяжелых случаях тест прекращался.

Седрику Стюарту эти наставления поначалу не показались обязательными, несмотря на то, что его действия уже обнаруживали определенное количество отрицательных пунктов. Они относились прежде всего к его недостаточной готовности к гигиене и к гимнастическим упражнениям. Он уже несколько дней больше не брился; его белая борода пышно разрослась, и противореча врачам за пределами камеры для испытаний Седрик проявлял заметное удовольствие, проверяя ежедневный рост своей бороды.

Седрик принял немного пищи и теперь с чистым сердцем постарался заснуть. Спустя несколько минут у него было такое ощущение, словно он уже провел несколько часов в состоянии покоя. Он снова встал и начал ходить туда-сюда. Четыре шага сюда, четыре обратно. Это же курьезно, пришло ему на ум, там снаружи есть такие люди, которые отбывают наказание в тюрьме. Они получают более разнообразную пищу, чем я, и они могут также один раз в день выходить на свежий воздух. А я борюсь за честь быть запертым в течении тридцати дней. Все-таки, завтра половина времени уже будет позади…

Он зевал и чувствовал себя из-за короткого, беспокойного сна еще более уставшим, чем раньше. Он еще раз прилег и закрыл глаза. Кто знает, возможно я даже уже нахожусь здесь гораздо дольше? глубоко задумался он, редко кто уже заблуждался себе на пользу. В любом случае, с нервами у меня по все в порядке, а после теста будут каникулы, восемь долгих недель только вода, лес и Анне…