Дюпре вошел в гостиную и опустился на стул напротив телевизора, продолжая слушать.

«Когда эксперты по взрывам приступили к работе, в машине были обнаружены остатки большого количества банкнот и портфеля, в котором, вероятно, были сложены деньги и заложена бомба…»

Дюпре нахмурился. Большая сумма денег, найденная на трупе, всегда внушала полиции серьезные подозрения.

«Установлено, что машину вел Чарли, он же Чуки Ригола, внештатный корреспондент, иногда выступавший в роли папарацци. Пока отрабатываются обычные версии, от полицейского департамента штата не поступало никаких сведений, что этот человек был вовлечен во что-то противозаконное».

Дюпре насторожился. Папарацци? Тот, кто шныряет повсюду и фотографирует важных персон без их ведома? Возможно, снимает на видео убийства? Чтобы выкупить такое, требуется очень много денег.

Предположения закрутились у него в голове, пока ему не стало казаться, что он сходит с ума. Он поднял телефонную трубку и позвонил в офис. Моррел ответил после второго гудка.

— Шеф, — начал Дюпре.

— Я думал, что ты уже отбыл, — проворчал Моррел, хотя сам был искренне рад слышать голос своего подчиненного.

— Я слушал новости, — сообщил Дюпре.

— Это, должно быть, приятно, — отозвался Моррел. — А я вот работал.

Дюпре ухмыльнулся. Даже смешивая тебя с дерьмом, шеф всегда оставался парнем что надо.

— Я тоже. Представьте себе. Мы получаем видео с убийством по почте. Анонимно. В тот же самый день, в двух штатах отсюда, в столице страны, какой-то придурковатый фотожурналист взлетает на воздух в своей машине вместе с чемоданом, полным денег. Это вам о чем-нибудь говорит?

— Совпадение, — не задумываясь произнес Моррел. — Но если принять во внимание этого парня при рассмотрении дела, то похоже на хорошую зацепку.

— Я звоню в столицу, — сказал Дюпре. — А потом на пару дней уеду из города.

— Не удивлен, — ответил Моррел. — Держи связь.

Несколько часов спустя Джефферсон Дюпре, повесив трубку, ошеломленно уставился в угол комнаты.

Когда он в первый раз позвонил в Вашингтон детектив, ведущий дело о взрыве, весьма заинтересовался версией своего коллеги из Западной Виргинии. В момент разговора у него уже был на руках ордер на обыск квартиры Чуки Риголы, и детектив пообещал поискать доказательства причастности Дэвида Поттера к взрыву.

Прошло два часа, прежде чем Дюпре получил ответный звонок. Столичный детектив ликовал. Подозрения Дюпре полностью подтвердились. Несколько копий той же обличительной видеозаписи были найдены в квартире Риголы, припрятанные в укромных местах, очевидно, для сохранности. После этого была проведена проверка финансовых счетов Поттера.

По словам столичного детектива, менее чем за шесть часов до взрыва конгрессмен Дэвид Поттер снял с секретного счета огромную сумму. Все слишком хорошо совпадало. Со взрывом была та же ясность, как и с убийством Дестини Даун. Единственное, чего недоставало, чтобы свести воедино концы всех этих грязных дел, так это самого Дэвида Поттера.

Дюпре улыбнулся, представив видеозапись в широкой трансляции. За что бы Поттер ни платил, деньги не сослужили ему службы. Грех, как дурной запах, существует дольше, чем то, что его породило.

Дюпре повесил трубку с чувством удовлетворения, понимая в то же время, что наиболее важное дело так и осталось невыполненным.

Пора было пускаться в путь. С Амандой в уме и в сердце он перекинул кобуру через плечо и, засунув пистолет на место, спрятал его под хлопчатобумажной курткой.

Он постоял в дверях, окидывая взглядом квартиру, чтобы убедиться, что не забыл ничего важного. Портрет медведя скалился на него с противоположного конца комнаты.

— И тебе всего наилучшего, приятель, — пожелал Дюпре и захлопнул дверь.

Дэвид пробирался сквозь густой лес, неизменно держа курс вверх, туда, откуда в последний раз донеслись звуки, свидетельствовавшие о передвижениях Аманды. И хотя никто ее там не видел, он не сомневался, что человек, по следу которого шли собаки, — его жена. То, что ей удалось ускользнуть, сводило его с ума. Она снова была причиной крушения всех его планов.

Охотник бросил его, погнавшись за своими проклятыми тупыми собаками, а за ним и Серж, предав его, человека, который ему платил. Разумнее было бы последовать за ними, но Дэвид Поттер не отличался большим умом. Он был только богат.

- Я найду тебя, - бормотал он, сражаясь с ветками, хлещущими по лицу и шее. — А когда я тебя найду, ты пожалеешь. Очень пожалеешь.

Шло время. Вечер в горах так недолог. Ночь спустилась, прежде чем Дэвид успел подготовиться к ее приходу. Фонарик теперь служил ему глазами, а он все продолжал двигаться вверх, не разбирая дороги.

Холодный ночной ветер разгуливал меж деревьев, шелестя в листве и кустах. Дэвид старался отогнать страх.

— Большие мальчики не боятся темноты, — бормотал он.

И вдруг… Если бы какой-то зверек не шмыгнул в расщелину, Дэвид никогда бы не заметил пещеру, тщательно скрытую за большими валунами.

— Так вот ты где, — захихикал он и ринулся вперед.

Что-то маленькое, покрытое шерстью пролетело мимо него, мягко шлепая крыльями, будто ребенок хлопал в темноте в ладоши. Дэвид ойкнул и, как дубинкой, стал размахивать фонарем. И тут он увидел спортивную сумку, лежащую в пыли у стены. Он расплылся в улыбке и упал на четвереньки. Замок взвизгнул, открыв запасы еды и скудные пожитки Аманды.

— Еда. Спасибо, моя дорогая, за эту скромную трапезу. Как предусмотрительно с твоей стороны.

Дэвид улыбнулся своей остроте. Надкусив яблоко, он прислонился к стене и стал считать деньги. Его брови удивленно поползли вверх — он не мог поверить, что она хранила от него такие тайны.

Он еще раз откусил яблоко, и сок потек из уголков его рта. Жуя, Дэвид мысленно радовался тому, как ему удалось обойти правосудие. Он отплатит Аманде и тут же покинет страну. Нет человека умнее его. Он нашел ее сумку. Надо думать, она должна вернуться за ней. Как еще она сможет убежать?

Чувствуя удовлетворение в первый раз за все эти дни, он лег на бок и заснул.

Более чем два века назад его жена пребывала в таком же состоянии.

Легкий трепет и случайный стон — все, что осталось от нервного стресса Аманды. Она лежала в объятиях Нокосе, ее тело мягко огибало каждый его изгиб. Этот доверчивый жест не укрылся от него. И тем ценнее он был, что явился для него нежданным.

— Я вижу сон. Ты не можешь быть реальным.

Нокосе улыбнулся и уткнулся в ее густые кудри. Они пахли сосной и дымом костра.

— Ты меня чувствуешь? — спросил он, беря ее руки и прикладывая их к груди.

Пальцы Аманды инстинктивно сжались — невольная реакция после всего, что она натерпелась от рук мужа. Нокосе почувствовал ее испуг, но не знал, как ему быть. Было мучительно сознавать, что из-за поступков другого он тоже может быть отвергнут. Но он не торопил события, не требовал от Аманды благосклонности, и мало-помалу ее пальцы распрямились.

Его сердце бешено колотилось. Его дыхание мягко касалось ее лица. Медленно, очень медленно промежуток между их телами расширился, и она повернула голову, чтобы получше его рассмотреть.

Такой сильный.

Она чувствовала под руками напряжение его мышц, но он молчал и не двигался, давая ей самой вдоволь изучить его. Только слабый трепет его ноздрей и яркий блеск янтарных глаз говорили ей, что он возбужден.

Такой большой.

Они лежали рядом на шкурах, лицом к лицу. Она и не представляла себе, как широки его плечи, как длинны ноги. Уже одних его размеров было достаточно, чтобы повергнуть ее в панику. Но этого не произошло. Наоборот, ей приносило какое-то странное утешение сознание того, что такой большой мужчина стоит между ней и нависшей опасностью.

Такой темный.

Оттенок его кожи был чем-то средним между желтовато-коричневым и цветом тикового дерева. Отсвечивая теплым кофейным блеском от огня, горящего в другом конце комнаты, его кожа завораживала, манила дотронуться. И она дотронулась и закусила нижнюю губу, когда вдруг почувствовала, как под его кожей дрогнул мускул. Не потеряет ли он из-за этого прикосновения контроля над собой? Неужели на этот раз ее сон превратится в кошмар? Она в панике взглянула на его лицо. Такой дикий.