— Вот это по-нашему! Спасибо, дружище! Век не забудем, — развеселился офицер, — а ребят больше не бери. У меня там взвод. Только подцепим на трос к вашему КАМАЗу, да и выдернем «бэтр», как пушиночку.

Но на деле всё оказалось не так просто. «КАМАЗ» тоже присел брюхом в грязь и только виновато урчал.

— Давай, ну давай, татарин! — Гена Чернов пытался выехать задом, но автомобиль завяз по самую кабину.

Тем временем совсем стемнело. В горах это всегда происходит за считанные минуты. Только вот было светло. Вдруг «щёлк», как будто кто-то выключил солнце. И земля на полчаса погружается в кромешную тьму. Потом неожиданно появляется луна. Большая и жёлтая, как грейпфрут.

— Серёга, машину глушить нельзя, — Гена смотрел на Сергея, — потом не заведём. Вы посидите тут с «Титаником», а я вниз сгоняю. Тут минут пятнадцать ходу. Возьму пару канистр с соляркой и назад ещё полчаса. До утра дотянем, а там подмогу вызовем.

— Андрей, машину не глуши — мы скоро, — Сергей выскочил из кабины, — вместе пойдём.

Этой дорогой Сергей ходил десятки раз. Да и была она здесь одна. Иди прямо и никуда не сворачивай. Вниз по горе, она полого огибала сопку змейкой.

Неожиданно на землю опустился молочный туман.

Они давно должны были спуститься вниз, а дорога всё не кончалась. Гена, встревожено поглядел на часы и обернулся на Сергея.

— Вот и я о том же, — Сергей оглянулся по сторонам, — мы уже минут десять как на месте должны быть. Ген, тут другой дороги нет?

— Да, вроде бы, одна она здесь, — Гена, озадаченно почесал голову, — может, назад пойдём?

Ребята двинулись назад. Они поднимались вверх, потом шли вниз, поворачивая то влево — то вправо. Дорога не кончалась. Куда она ведёт — не было видно. Метра два — три вперёд, а дальше туман. Ни конца, ни края. Она уходила из-под ног и вела в неизвестность.

— Заколдованная она что ли? — Гена, в сердцах, пнул придорожный куст.

Осложняло задачу то, что к ногам пластилином прилипала глина. Очистишь их, а через минуту на ногах опять огромный тяжёлый ком.

— Чего мы рацию не взяли? — Гена без сил опустился на землю, — это леший нас за нос водит, точно — он!

— А что ты по рации передал бы? Лёлик, — СОС? Мы не знаем, где мы есть? — Сергей опустился рядом.

Передохнув, омоновцы двинулись дальше. Под ногами появилась дорога, мощёная камнем.

— Ген, мы наверно уже к Гудермесу или к Аргуну подошли.

Впереди послышался гул, приближающейся машины.

— Это наши на подмогу едут, — Гена, весело улыбнулся, — видать, нас ищут. Сейчас пошумлю.

— Не торопись. Давай подождём.

Машина остановилась, по звуку, метрах в пятидесяти. Из машины на брусчатку начали спрыгивать люди, слышно было, как бряцает их оружие. До ребят отчётливо донеслась арабская речь. Гена и Сергей переглянулись и, не сговариваясь, как по команде, начали карабкаться в гору. Через десять минут они выбрались на грунтовую дорогу.

— Короче, Гендос, садимся у дороги и ждём рассвета, — Сергей присел на корточки.

И тут до ребят донёсся собачий лай. Гена спустился на несколько метров вниз по горе, Сергей последовал за ним. Туман остался сверху, а внизу лежало село.

— Это чего за город? — Гена смотрел на Сергея.

Сергей, закрыв глаза, в уме вспоминал карту Грозного.

— Да это же Старопромыслы! Видишь, это шоссе. Село — это Собачёвка! А вон, смотри, где света нет — это наш ПВД.

В отряд ребята пришли усталые и злые. Отсутствовали они четыре часа. У них не было сил даже ответить на смешки и подколки товарищей. Они так набили ноги, что следующие два дня не могли ходить. А отрядный фельдшер натирал их нижние конечности «Фастум Гелем».

Через несколько дней Сергей прибыл в Моздок для получения продуктов и ГСМ. Как правило, в Моздок отправлялись зампотыл, водитель и двое — трое бойцов для огневого прикрытия. Передвижения по дорогам республики в то время были не безопасны. Жить в Моздоке предстояло три дня. Поэтому омоновцы всегда останавливались на ночёвки в гостиницах.

В этот раз с Сергеем приехали: прапорщик Иван Первеев и сержант Коля Малкин.

Николай был молод и горяч, к тому же холост и не зарегистрирован. При наступлении тёмного времени суток в Николае начала бурлить кровь, налицо были все признаки спермотоксикоза.

— Я — это, товарищ капитан! Мне бы с девушкой, какой пообщаться, — неуверенно начал он.

— Коль, да какие проблемы? Только без оружия я тебя в город не отпущу. А, в остальном: твои деньги, твоё здоровье.

— А что же делать? — Малкин ничего не понимал.

— Что делать? — включился в разговор более опытный Первеев, — да приводи её сюда. Комната большая — аж на восемь коек. Ложитесь в дальний угол. Темно — никто ничего не увидит.

— Зато услышит, — Коля неуверенно смотрел на Сергея.

— Да кому ваша мышиная возня нужна. Мы спать будем. Она, Колюха, профессионал. А профессионал работает в любых условиях, — усмехаясь, продолжал Первеев.

Сказано — сделано. Жрица любви, с намалёванными губами, мышкой прошмыгнула в дальний угол комнаты и залезла под одеяло. Иногда из того угла слышались скрипы, сопение и чмоканье.

А к липчанам ввалился сосед по комнате — собровец из Владивостока.

— Славяне, а ну давай знакомиться, — прокричал он и звякнул пакетом с парой пузырей, — из каких краёв будете?

Ребята расположились у стола. Свет не включали. Поставили на стол армейский фонарь: глазом в потолок. Водка, закуска, сигареты: что ещё нужно для серьёзной беседы.

В дальнем углу чмокнули.

— Чего у вас там, — насторожился собровец.

— Да это наша братская печень с девушкой знакомится, не обращай внимания, — наливая по второй, махнул рукой Первеев.

— А, понятно, — собровец, которого звали Саней, успокоился.

Он поднял рюмку, чокнулся и опрокинул содержимое внутрь себя. Поморщился и, не спеша, занюхал водку горбушкой.

— Так, вот я и говорю, Серёга, скоро «боевые» отменят. Всё к этому идёт!

В углу послышался чмокающий звук, девушка отвлеклась от работы.

— Да, парни, всё к этому идёт, отменят, — как эхо отозвалась она, — у меня дядька тоже воюет, от него слышала.

Саня вздрогнул и, повернувшись в сторону дальнего угла, крякнул.

— Наливай, — сказал он и покачал головой, — командировки скоро по полгода сделают, — из Москвы такой базар идёт.

— Точно, — чмокнув, продолжала жрица любви, — у меня тётка в Мобильном отряде полы моет. Она разговор слышала.

Тут грохнули все. Смеялись, схватившись за животы и, вытирая слёзы. Иван Первеев даже подавился.

— Ты что пообщаться сюда пришла? — сквозь смех, давясь и отдуваясь, крикнул ей Саня.

— А я уже управилась, — девушка, одёргивая на себе одежду, смело подходила к столу, — а ну налей!

Первеев, восхищённо глядя на девчушку, налил ей стопку. Она, залихватски тяпнув, села на стул, положила ногу на ногу. Затянулась сигаретой.

— Да, парни, жизнь наша здесь — полная параша, — процедила она сквозь зубы.

Собровец упал на пол и только мычал от смеха, не в силах, что либо сказать. Потом поднялся и, взяв девушку за руку, проворковал.

— Люблю таких. Пойдём в номера — пообщаемся.

— Нет проблем, триста рублей — любой каприз, — сказала девушка и смачно плюнула на пол.

Через час он вновь заглянула в дверь.

— Пацаны, кто захочет меня найти — адрес такой: станица Луковская, улица Дружбы, белый дом, большие зелёные ворота. Там двое зелёных ворот — мои намазаны говном.

Первеев махнул рукой и выдавил: «Иди — иди, дочка, а то мы животы надорвём!».

Вернувшись в Грозный, Сергей кликнул взводного.

— Давай братву, харчи разгружать.

Бойцы, нехотя разгружали коробки и мешки с продуктами.

— Опять гречка, рис да горох, — недовольно морщась, проговорил молодой сержант Михеев, который прибыл в свой первый вояж на Северный Кавказ.

— Дружище, прикинь! — хлопнул его по плечу Сергей, — фрикасе кончилось прямо перед нами, бананы гнилые попались — мы их брать не стали, а королевские креветки только завтра подвезут. Понял?