— Слезайте, граждане, приехали — конец, — пропел, трогая Сергея за плечо, лейтенант Трофим Лямин. Сергей даже не заметил, как колонна остановилась. Трофим, ехавший в другой машине, теребил его, встав на колесо «Урала».

— Проснись, Серёга. Станица Червлёная. Выйди — разомни ножки. О-хо-хо.

— Сейчас, — Сергей встал в кузове, — Воеводин, в боевое охранение колонны.

— А чё я то, товарищ капитан, — недовольно проворчал Воеводин, но одним прыжком выскочил из кузова на землю.

— Много текста, — кинул ему вслед Сергей, и, обращаясь к Трофиму, — да я здесь постою — покурю.

— Ну, как знаешь, Серый, — и Лямин исчез за бортом «Урала».

Вообще, Трофим Лямин больше всего соответствовал представлениям Сергея о сотрудниках ОМОН. Если можно было назвать его шкафом, то только двустворчатым и с антресолями. Высокий, стройный, широкоплечий и очень симпатичный внешне — Трофим в новом камуфляже, сияющих как зеркало берцах и, заломленном набок чёрном берете, на городских праздниках и мероприятиях вызывал у гражданских парней чёрную зависть. Про девчонок и говорить нечего, многие из них подолгу не могли оторвать глаз от Трофима.

Кроме того — любил он выпить водки, а, выпив — становился неуправляемым. Много раз стоял вопрос о его увольнении из органов, но всегда его спасала природная доброта и готовность всегда придти к товарищам на помощь.

Однажды, на дне рождения одного из офицеров, Трофим, хлебнув белого чая, вышел из — за стола и направился в свой кабинет, дабы переодеться в «гражданку» и убыть домой. Подойдя к своему шкафу, и, открыв его, Трофим начал непослушными пальцами расстёгивать пуговицы форменной рубашки. На обратной стороне двери висело большое зеркало. Увидев незнакомого человека у себя в шкафу, Трофим задал резонный вопрос: «Эй, земеля, ты чего в моём шкафу прячешься?». Зеркало хранило молчание. «Ты, чё в шкаф забрался, гад?» — крикнул Лямин и, размахнувшись, ударил незнакомца по морде. Зеркало разлетелось вдребезги. Из пудового кулака Трофима брызнула кровь. «Ах, ты ещё и дерёшься!» — и Трофим, обхватив шкаф двумя руками, ловко бросил его через бедро. На шум сбежался весь офицерский состав, но Лямин уже спал, нежно обняв шкаф и, сладко похрапывая во сне…

А сейчас колонна, подняв вверх облако пыли, ушла по направлению к намеченной цели. Караван исчез, а пыль ещё долго хороводом танцевала в воздухе, и искала объект приземления. Но, не найдя никого и ничего, обиженно улеглась на дорогу, поджидая новую жертву…

Отряд уезжал в Дагестан. На вокзале собрались многочисленные родственники, провожавшие ребят. К водителю Лёньке Брянскому пришло всё семейство, даже тёти и дяди, которых Лёня видел только на чёрно — белых фотографиях, где они были молодыми, а сам будущий милиционер лежал в люльке и пускал пузыри. «Вот, ведь — никогда такого не было» — как бы извиняясь, за такой наплыв близких, разводил руками Леонид.

Командиром отряда был назначен штатный зампотыл подполковник милиции Николай Миронов. Росту он был выше среднего, отличался ярко — рыжей шевелюрой и глубоко посаженными глазами. Родом Миронов был из Туркмении, всю жизнь подполковник прослужил на зоне, в системе управления по исполнению наказаний, поэтому был немногословен и хмур. Спиртного он не пил категорически, но цвет его лица выдавал в нём человека, который длительное время конкретно сидел на стакане. Зато курил он постоянно и вечно закладывал за нёбо насвай. К подчинённым он относился не очень то, поэтому за глаза его называли — птицей большого помёта.

Почему — то, прицепной вагон с омоновцами долго стоял на запасных путях, пол — дня их продержали в Мичуринске, ещё больше в Волгограде. Пораскинув мозгами, Сергей понял, что никакой спешки нет из — за того, что война осталась в недалёком прошлом. Ехали они охранять административную границу между Дагестаном и мятежной Чечнёй. Да и интенданты из отдела грузоперевозок, как всегда, что — нибудь напутали. Жара стояла жестокая. Пыль в вагоне была грязной и липкой, окна не открывались, поэтому, когда в Астрахани, ребята высыпали на перрон вокзала, открыли гидранты и устроили помывку, прямо на путях, пассажиры, проходившие мимо, тактично отворачивались, видно не в первой им было наблюдать такую картину.

В Кизляре, куда пришёл поезд, их уже ждал тыловик из группы оперативного управления. Ребята разгружали вещи из вагона, а их уже со всех сторон атаковали местные жители, предлагавшие омоновцам чёрную икру, балыки, коньяк и сушёную рыбу — за полцены, как родным.

— Командир, — тыловик обращался к Миронову, вытирая платком толстое красное лицо, — ты, это, скажи своим бойцам — пусть у них ничего не покупают, им тут втридорога всуропят. Уф-ф, ну и жарища сегодня.

За липчанами приехали три «Урала» из Кизлярской тактической группировки.

— Далеко ехать — то, — спросил Сергей у молодого кареглазого водителя.

— Нет, километров сэм — восэм. Где — то так, — почему — то, весело смеясь, ответил тот.

«Уралы», обдав местных жителей струёй дыма и соляры, попылили по дороге. А те разошлись, в свою очередь, судача о том, что принесла, мол, нелёгкая этого толстого тыловика, и, вздыхая, что ничего продать, сегодня не удалось. Ну, да ладно — завтра будет новый день и новая пища.

Автомобили, небольшой колонной, провезли омоновцев по грязному заштатному городку и выскочили на трассу, проходившую среди бескрайних ногайских степей.

Ребята вертели в разные стороны головами, читая на дорожных указателях незнакомые, чуждые для русского произношения названия: Бабаюрт, Кочубей, Хасавюрт, Малгобек.

Машины, проехав с час по оживлённой трассе, дружно свернули в поле, и вот тут то Сергей понял, что такое на самом деле пыль ногайских степей. Разглядеть что — то в этой завесе было просто нереально. Поэтому, закрыв руками лицо, пришлось проехать ещё минут двадцать.

Посреди степей стоял небольшой барак, рядом в десяти метрах искрилось озеро. К Сергею подошёл капитан из Волгоградского ОМОНа, которых приехали менять липчане.

— Здорово, земляки. Ну, как вам место дислокации? — спросил он.

— А, что? Бывает лучше? — Сергей смотрел на капитана.

— Бывает и похуже, земеля. Повезло вам. Рядом с водой — это здесь самое главное.

Как был прав волгоградец, Сергей понял много позже, когда слышал в эфире радиообмена, как соседние с ними отряды костерят почём зря тыловиков, которые задерживали привоз питьевой воды.

— Здесь хозяином — дед хохол, — продолжал капитан, — у него бахчи. Этот барак он выстроил ещё до войны для сезонных рабочих. А потом его «чехи» притеснять стали, то кошары подожгут, то урожай «помогут» собрать. Видишь? Село чеченское огнями светится — Сары Су. До него по степи километров пять. Так вот. Дед съездил к начальнику Кизлярского райотдела милиции и договорился: пусть, мол, у меня омоновцы живут, я за это платы брать не буду, а они мне будут защитой и опорой.

— А озеро здесь откуда? — Сергей внимательно слушал волгоградца.

— Да Терек разлился лет пятьдесят назад. Так и осталось озеро, да и ещё родники снизу бьют. А вот, чуть не забыл. Здесь раньше зверосовхоз был — нутрий разводили. Не знаю, как, но одна из них выжила. Машкой её кличут. Вы её не убивайте, она ручная совсем, да и какая-никакая тварь Божья. Бросьте ей хлебушка, она хорошая.

Приём-сдачу произвели очень быстро. Волгоградцы сели в «Уралы» и, помахав на прощанье, уехали в степь, чтобы через пару дней возвратиться в свой город на Волге.

Липецким омоновцам были поставлены задачи по охране и обороне административной границы. Километрах в семи по степи на трассе в землю был вкопан самодельный шлагбаум. Около него вырыт котлован, в котором размещалось три вагончика. Котлован был обнесён деревянными столбами, на которые была натянута колючая проволока.

На этом, довольно импровизированном, блокпосту и предстояло нести службу липецким парням.

Граница была условной, только на бумаге, а попросту её не было вовсе. На другой стороне виднелась чеченская таможня. Таможенники вели себя очень независимо. В их обязанности входил досмотр всех грузов, ввозимых в их маленькую мусульманскую республику, в которой в тот момент действовали очень строгие шариатские правила. Но с россиянами они поддерживали довольно дружеские соседские отношения и частенько по вечерам приходили погреться к костру и поболтать со своими вчерашними врагами. Причём чувство юмора у чеченцев отсутствовало напрочь. В этом Сергей убедился, подслушав однажды такой разговор.