Я больше сделаю в низах народа для революции — я ухожу.
Батька Махно»[521].
По получении этой телеграммы командование 2-й Украинской армии тогда же 28-го мая 1919 г. приказывало:
«Начдив 7 Чикванайя.
С получением сего передать командование боевым участком тов. Трифонову и выехать в Гуляйполе в штаб бригады Махно для приема бригады и назначения в ней нового командования ввиду сложения Махно своих полномочий.
Командарм 2 — Скачко Член Реввоенсовета (неразборчиво)»[522].
Тогда же 28 мая была передана по прямому проводу записка В. И. Ленина Предсовнаркому Украины Раковскому:
«По донесениям Южфронта из всего того, что должен был дать Антонов по приказанию Главкома, прибыло фактически два полка и то небоеспособных. Обещанные Подвойским мобилизованные рабочие не прибывают. Между тем Махно откатывается на запад и обнажает фланг и тыл 13-й армии, открывая свободный путь деникинцам; в направлении на Миллерово противник собирает силы, чтобы пойти на соединение с восставшими казаками. Нам приходится прибегать к героическим мерам вплоть до посылки на юг массами командных курсов, что в ближайшее время может лишить Красную Армию красных командиров, между тем Антонов и Подвойский отделываются пустыми и хвастливыми телеграммами, которые остаются невыполненными.
Ввиду этого ЦК РКП постановляет: каждую минуту промедления военной помощи Южфронту со стороны Украины считать преступлением, за которое несут полную ответственность Антонов и Подвойский. Сосредоточить все силы на Донбассе, снять с Западного фронта все возможное, сократив до минимума все активные действия на вашем Западном фронте. Послать уполномоченных в Харьков и Екатеринослав для поголовнейшей, энергичнейшей мобилизации рабочих для Южного фронта под их личной ответственностью. Антонов обязуется в течение трех дней дать Южному фронту все подкрепления, которые от него затребовал Полевой штаб. Эшелоны должны начать отправку не позже чем через 24 часа после получения этого постановления в Киеве...»[523].
И тогда же 28 мая командюж Гиттис в своем приказе командованию 13-й и 8-й армий указывал:
«1. Противник значительными силами теснит правый фланг 13-й армии и угрожает захватом Бахмута.
2. Наши части под давлением противника медленно отходят...»[524].
Чувствовалось общее и хорошо подготовленное наступление Деникина по всему фронту.
Еще 21 мая под угрозой с тыла, рейдирующей конницы генерала Улагая, Ю-я армия оставила рубеж Маныча в районе Великокняжеской (Пролетарская). Поспешный отход 9-й армии, обнажившей фланг, а затем и тыловые коммуникации 10-й армии, вынудил последнюю к быстрому отступлению переходами по 40–50 км в день вдоль железной дороги Торговая–Царицын[525].
25 мая белоэстонцы совместно с белогвардейцами захватили Псков[526]. 27 мая белые взяли Луганск[527], Шкуро занял Ясиноватую и Криничную. 29 мая Шкуро занял ст. Никитовку, Горловку, Енакиево. Гришине было сдано 13-й армией вообще без боя, без выстрела. В этот же день противник занял станции Хацапетовку и Дебальцево[528].
Тогда же 29 мая фронт 9-й армии оказался прорванным и белогвардейцы приближались уже к станции Миллерово, углубившись в расположение 9-й армии на 75 км[529].
30 мая части 13-й армии оставили Бахмут[530] и, почти утратив боеспособность, начали безостановочный отход на север. Отступление 13-й армии повлекло за собой отход войск 8-й армии[531].
Таким образом, во второй половине мая 1919 г. обстановка на Южном фронте резко изменилась. Инициатива перешла в руки противника. Контрудар противника в Донецком бассейне и его наступательные операции против 10-й и 9-й армий переросли в общее контрнаступление белогвардейских войск на всем протяжении фронта от Азовского моря до среднего течения Волги[532].
Южфронт трещал по швам. Солдаты устали от борьбы, пали духом, наблюдалось массовое безразличие, растущая дезорганизация войск, недавние поражения создавали критическую ситуацию. Армии Южфронта теряли стремление и способность к победе. Дезертирство росло. Так, например, при отправке из Харькова на фронт из состава бригады скрылись 1 500 бойцов[533].
Время было грозное.
Но вместо того, чтобы всех способных владеть оружием привлечь на борьбу, сплотить их перед общей опасностью, поставить общие задачи, Троцкий повел раскольническую политику, направленную именно на развал фронта.
Реввоенсовет 2-й Украинской Армии в своей телеграмме командюж и украинскому руководству от 24 мая указывал на необходимость не расформирования, а признания Первой Повстанческой Украинской дивизии им. батьки Махно и предсказывал развитие дальнейших событий в этом плане.
Но командюж выполнил указание Троцкого и издал приказ о преобразовании дивизии вновь в 3-ю бригаду 7-й дивизии.
По этому поводу на 29 мая в Гуляйполе срочно собрался руководящий состав и штаб Первой Повстанческой Украинской дивизии.
Решали, как быть. И все сошлись на одном – не ослаблять, а всячески укреплять фронт.
Поручалось Исполкому Военно-Революционного Совета Гуляйпольского района изыскать средства и возможность к защите района от врагов.
Единогласно был утвержден текст телеграммы, которую отправили адресатам:
«Из штаба 1-й Повстанческой дивизии, 858 БСЛ 29.13.16 Военная; вне очереди. Козлов Командюжфронта, Киев комфронта Антонову, Штарм 2-й, Киев Совнарком Раковскому, Наркомвоен Межлауку, Москва Кремль Ленину, Харьков Совобороны Каменеву.
Штаб Первой Повстанческой Украинской дивизии, обсудив сообщение Южфронта о том, что Первая Повстанческая Украинская дивизия вновь обращается в 3-ю бригаду, выражает свое категорическое несогласие с постановлением Южфронта.
Штаб Первой Повстанческой Украинской дивизии глубоко протестует против несправедливого обращения Южфронта с вождем повстанцев т. Махно, и, кроме того, усматривает в постановлении Южфронта роковые последствия, могущие принести неисчислимые бедствия революции как на фронте, так и в тылу. В этом отношении штаб Первой Повстанческой Украинской дивизии войск имени батько Махно считает обязательным для себя высказать Южфронту, а также центральным властям Украины и России следующие соображения: Повстанчество на Украине началось отчаянными схватками борьбы крестьян против поработителей всякого рода, начиная с гетмана и кончая Петлюрой. С течением времени это стремительное и не имеющее, что терять, повстанчество сформировало регулярные полки и развернуло широкий фронт против контрреволюции со стороны Деникина. С самых первых дней повстанчества, душой его и неутомимым работником был тов. Нестор Махно, который и оказался естественным командиром бригады и дивизии, поставленным на эти посты фронтовым съездом повстанцев. Все одиннадцать полков повстанцев, входящие в Первую Повстанческую Украинскую дивизию, считают тов. Махно своим наиболее близким и естественным вождем, поставленным всеми трудностями и длинным путем революции. Абсолютно верно, что с уходом тов. Махно со своего поста, целые бригады не примут ничьего другого командования. Несомненно это отзовется губительным образом на фронте и на тыле революции. Поэтому штаб Первой Повстанческой Украинской дивизии имени батько Махно постановил:
