На этом наш 3-й рейд закончился. Военные действия были приостановлены.

Идея нашего союза с Соввластью заключалась в том, что мы стремились получить автономию в Гуляйпольском районе. Кроме того, устраняли бесконечную борьбу, плодами которой, в конце концов, пользовались и Врангель и шляхетская Польша. Мы получали свободную советскую трибуну для проповеди своих анархических идей и вырывали из советских тюрем анархистов и махновцев. Это была основная причина, толкнувшая Совет, штарм и «союзную организацию»к миру с большевиками.

Утверждения исследователей движения, что махновщина оторвалась от деревни, батрак и даже середняк начал от нее отходить на сторону компартии, махновские низы (пролетарский элемент) продиктовали командирам свою волю, командиры спасали личное положение, махновцы раскаялись, признали большевиков и решили искупить свою вину в боях с белыми — надуманные теории. И это подтвердят последующие действия после объявления махновцев в очередной раз вне закона. 26-го ноября 1920 г., когда эта же армия окажет отчаянное сопротивление обману и насилию союзных большевиков.

Фактически общее положение было чрезвычайно серьезное. Успехи Врангеля, занявшего 28 сентября Волноваху и Мариуполь, неудачи под Варшавой и отступление с большими потерями в северной части и центре Польского фронта, где 12-я и 14-я армии, уступая полякам в силе, с боями вынуждены были отступать, боярская Румыния под влиянием Антанты провела общую мобилизацию, увеличивая количество своих войск на границе и провела ряд враждебных советской стороне актов.

Активность и военная помощь Антанты, массовые восстания на Украине, дезертирство заставляло красное командование искать выход.

В своей речи на съезде рабочих и служащих кожевенного производства 2-го октября 1920 г. В. И. Ленин говорил:

«...Вы все, конечно, знаете, как тяжело сложилось военное положение для нас сейчас... Когда мы подошли к Варшаве, наши войска оказались настолько измученными, что у них не хватило сил одерживать победу дальше, а польские войска, поддержанные патриотическим подьемом в Варшаве, чувствуя себя в своей стране, нашли поддержку, нашли новую возможность идти вперед. Оказалось, что война дала возможность дойти почти до полного разгрома Польши, но в решительный момент у нас не хватило сил...

Теперь мы откатились на востоке очень и очень далеко. На севере мы потеряли даже город Лиду, на юге мы почти на той линии у которой стояли в апреле 1919 г., — у линии Пилсудского, на севере мы откатываемся назад чрезвычайно сильно, а Врангель делает в это время новые и новые попытки наступать. Врангель угрожал недавно Екатеринославу, подходил к Синельниково, и оно было у него в руках. Теперь он взял Славгород. На востоке он взял Мариуполь, подходит к Таганрогу, угрожает Донецкому бассейну. Перед нами трудное положение, и снова еще раз попытка международных империалистов задушить Советскую республику двумя руками: польским наступлением и наступлением Врангеля...

И в войне против Антанты, в силу того поражения, которое было нанесено нам под Варшавой, в силу того наступления, которое продолжается на западном и на врангелевском фронтах, наше положение оказалось опять чрезвычайно плохим, и я должен поэтому закончить свой краткий доклад обращением к товарищам кожевникам с указанием на то, что теперь нужно опять напрячь все силы...»[933].

15 октября 1920 г. в заключительном слове на совещании председателей уездных, волостных и сельских исполнительных комитетов Московской губернии В. И. Ленин говорил:

«Положение Советской республики чрезвычайно тяжелое...

На Украине хлеба не меньше, а, может быть, больше, чем на Кубани, но с Украины до сих пор почти ничего не удалось взять из разверстки, которая составлена на 600 миллионов пудов и которая могла бы обеспечить и восстановить всю промышленность. Украина, по нашим расчетам, вычеркивается: ни одного пуда с Украины, потому что там бандиты и потому что война с Врангелем заставляет говорить: мы не ручаемся, что получим хоть один пуд с Украины...»[934].

Кроме того, многолетняя бойня довела страну до разрухи.

Так промышленная продукция сократилась в 1920 г. по сравнению с довоенным 1913 г. почти в семь раз. Продукции металлообрабатывающей промышленности приходилось по 100 граммов на крестьянское хозяйство. Поизводство тканей составляло меньше одного метра на человека. Общая продукция сельского хозяйства упала до половины довоенного уровня.[935]

Продразверстка и другие меры «военного коммунизма», засуха, захватившая 7 областей, и другие трудности всем диктовали условия окончания борьбы и перехода к мирному созидательному труду.

И красное командование вынуждено было искать себе союзников. Создалась ситуация, когда большевики должны были считаться с махновщиной и заключить с ней союз.

Кроме того, Советскому правительству это соглашение было выгодно еще и тем, что во время успешного наступления поляков и Врангеля не только освобождались красные войска с внутреннего фронта, которые в большом количестве постоянно отвлекались на борьбу с махновщиной, но, наоборот, приобретались дополнительные силы закаленной боями и вооруженной Повстанческой Армии.

Так думали мы. Но крестьянские группы, частично исключая батраков и бедняков, продолжали не верить большевикам, которые разрушали частную собственность. Это неверие сказывалось в непостоянстве состава комбедов, большей частью переходивших на нашу сторону. Кроме того, середняцкая группа, выросшая вокруг нашего Совета и штарма, будучи не раз обманутой надеждою поправить свое материальное положение через комбеды, потеряла веру к административным советским лицам, которые только карали, запрещали и приказывали.

Правда, на Украине были крестьянские районы, прилегающие к промышленным узлам, городам и большим станциям, где индустриальный пролетариат был организован и не только посылал от своих организаций продотряды, но и проводил пропагандистскую работу, разъясняя сущность классовой борьбы и диктатуры пролетариата. В таких селениях начали функционировать организации КНС, видевшие в конфискациях материальную выгоду, а в политработе и классовой диктатуре — социалистические элементы. Они становились опорой Советской власти в деревне. Но, ведь их было так немного! И крестьяне надеялись устроить свои хозяйства так, чтобы быть собственниками, автономистами. И если они этого достигали, а по закону классовой пролетарской диктатуры такой комнезаможник переходил в разряд кулаков, и нес бремя продналогов, то, естественно, он разочаровывался. Поэтому местами комбедчики того времени превращались в середняков-собственников, а не сторонников обобществленного крупного землепользования. И, естественно, комбеды не могли быть силою, способствующей разгрому кулака и изоляции его от середняка: они помогали нам. В сентябре они были в стадии своего формирования и не играли доминирующей роли на селе, в котором только теперь основательно гремели раскаты Октября.

Итак, с 27-го сентября 1920 г. махновщина прекращает враждебные действия против Соввласти. Она становится союзницей Красной Армии против Врангеля и буржуазии. Повстанцы идут рука об руку с рабочим классом и умеряют столкновения середняка с пролетариатом, выхватывая его из-под влияния кулака.

29-го сентября как союзники, а не как враги, мы входили в Старобельск, нас встречали криками «Ура». Вечером было расширенное заседание Совета Революционных Повстанцев Украины (махновцев) и командного состава. Многие анархисты и командиры нападали на меня за союз с Соввластыо. Махно в таких случаях разжигал страсти. Он говорил: «Я болен и не работаю в Совете... Ответственен за соглашение Белаш со своими приверженцами: мы с них после спросим».