Якир»[800].

Но начдиву 45-й дивизии приказано, никаких переговоров с махновцами не вести[801].

В архиве 45-й дивизии также сохранилась запись разговора начдива 45-й — Якира с командармом 14 — Уборевичем:

«Здравствуйте тов. командарм. Выяснил относительно точно численность корпуса Каретника, находящегося в Александровске и непосредственной близости в 15–20 верстном районе: 1 500 – 1 600 сабель и около 6 000 штыков. На правом берегу 3-й корпус — от Никополя до Апостолово; где находится 1-й корпус, неизвестно. Вчера из тактических соображений приказал комбригу вступить в исполнение обязанностей нач. гарнизона и назначить своего коменданта, несмотря на присутствие махновских начгарнизона и коменданта, сделав для того, чтобы показать, что население будет обращаться к нашим. Вчера была устроена манифестация с рабочими, на которой рабочие, даже и меньшевики, приветствовали в лице 1-й бригады регулярную дисциплинированную Красную Армию. На этом митинге махновцам был устроен скандал...»[802].

И примерно 7-го января произошел разговор т. Якира с командармом 14:

«Добрый вечер тов. Якир. У аппарата Уборевич и члены Реввоенсовета. Тов. Сталин только что передал распоряжение Южфронта предложить армии Махно выступить на защиту Советской Республики против поляков в районе Мозыря. Во исполнение этого распоряжения нами будет передан для Махно оперативный приказ.

Мы полагаем, что соответствующее отношение Махно к этому приказу даст нам возможность иметь определенный материал для нашего дальнейшего поведения. Последнее постарайтесь использовать Вы и будьте добры высказать ваше мнение».

Говорит Якир: «Извиняюсь, из Александровска к телефону меня вызвал комбриг. Только что по телефону говорил с Александровском. Я лично, зная Махно, полагаю, что он ни в коем случае не согласится. Кстати, докладываю, что, в случае отказа, операцией против Махно будет весьма трудно руководить, благодаря отвратительной связи, благодаря перевесу, который будет на его стороне в смысле численности, благодаря подвижности и ускользаемости его банд. Полагал бы необходимым, в случае наличия желания Южфронта использовать живую силу Махно, приезд какого-либо авторитетного лица республики...

Итак, повторяю, вручение одного приказа, вручение без присутствия кого-либо из центра результат даст отрицательный. Сегодня я отправил свой штаб в Екатеринослав; разрешите завтра и мне отбыть туда же. Провод с Харьковом оттуда имею — Якир».

Говорит командарм: «Вы хорошо понимаете, что этот приказ является известным политическим маневром и только; мы меньше всего надеемся на положительные результаты в смысле его исполнения Махно. Реввоенсовет армии завтра после обеда выезжает на ст. Синельниково и дальше к Александровску. Приказ Вы заранее используйте для агитации, что махновцы должны не только свои хаты защищать, но как и вся рабоче-крестьянская армия бороться на других фронтах. Если этого не пожелают сделать, значит они враги и изменники. Поведение Ваших частей нас весьма радует. Выезжайте в Екатеринослав, чтобы быть поближе к своим частям. Вам будет передан приказ для передачи Махно. Пока до свиданья. Официальные имеем сведения о занятии Бердянска.

Уборевич »[803].

К этому времени измученная тифом, боями, холодами, недостатками, израненная в боях Повстанческая Армия (махновцев), чувствуя на своем фронте отсутствие войск главного противника Деникина, нуждалась в отдыхе и лечении. То крайнее напряжение, в котором армия находилась в течение шести месяцев, занимая обширную территорию в тылу противника, сменилось чувством выполненного долга, неизвестности в завтрашнем дне, нежелания проливать кровь, свою и чужую. И армия пошла по домам. Днем и, особенно, ночью, по всем дорогам, группами и в одиночку, усталые и больные, с оружием и без него, расходились по домам махновцы.

В то же время, ранее процветавшая тенденция заключения с Совправительством договора, ныне рушилась под враждебным, агрессивным настроением компартии, с одной стороны, и штабом махновцев с другой.

Как мы знаем, махновское ядро с июня 1919 г. было на положении войны с компартией. Оно и в настоящий момент начало агитировать за сохранение своей независимости и за «Вольный Советский Строй». Сильно было стремление укрепиться в Мариупольском, Бердянском, Мелитопольском, Александровском, Екатеринославском, Павлоградском и Бахмутском уездах.

Но армия не поддержала такую идею в связи с усталостью, тифом, из-за нежелания кровопролития. РВСовет махновской рассчитывал на взаимную гуманность и понимание идей, конечная цель которых одна и та же — коммунистическое общество. Поэтому военных действий при встрече с Красной Армией не планировалось, хотя газета «Путь к Свободе»писала:

«...Красная большевистская армия начала обратное движение с севера на юг и, быть может, в недалеком будущем мы столкнемся лицом к лицу с этой армией. Какова будет наша встреча с ней? Сможем ли мы в достаточной степени противодействовать наглым и безответственно-диктаторским сторонам большевизма? Это будет зависеть от того, насколько мы, как военная сила, распространимся по всей Украине и сможем опереться на общеукраинский орган, выделенный трудящимися всей Украины...»[804].

При встрече часть повстанцев вливалась в Красную Армию и продолжали гнать белых, а остальные колебались. Все же и эта половина считала себя «примиренцами»и стремилась домой.

Вдруг, от начдива Красной 8-го января 1920 г. в Александровске РВСовету махновской вручают приказ командования 14-й армии:

«...согласно полученным указаниям центра, РВС 14-й армии приказывает начальнику всех вооруженных отрядов Махно немедленно по получении сего приказа выступить со всеми вооруженными силами по маршруту: Александрия – Черкассы – Бровары – Чернигов – Гомель, где сосредоточившись поступить в распоряжение РВС 12-й армии. О получении приказа и отданных распоряжениях донести к 12 час. 9 января.

Вручение этого приказа возлагается на начдива 45, коему об исполнении донести»[805].

В результате горячих споров в самом штарме и Совете, было выдвинуто контрпредложение — подписание военного договора и предоставление независимости — Екатеринославской и Таврической губерниям.

Развивая такую идею с Александровской трибуны, анархо-культурники вели пропаганду среди красных полков, критикуя Советскую власть. Батальон китайцев переходит на сторону штарма, в войсках началось братание.

В то же время Екатеринославскйй губком по просьбе идейных анархистов принял решение от 9 января 1920 г. В нем говорилось:

«...По вопросу об анархистах, прознав о том, что если их просьба об издании газеты “Набат”будет удовлетворена, то это приведет к усилению агитации против Советской власти, но принимая во внимание “нежелательность их ухода в подполье”... допустить выход одного номера»[806].

События развивались весьма спешно и уже 9-го января на 12 часов в директиве армиям Южного фронта приказывалось:

«...Эстонской, 9 стрелковой и 11 кавалерийской дивизиям перейти в резерв фронта и расположиться: первой — в районе Александровска, второй — в районе Матвеев Курган – ст. Кутейниково и третьей — в районе Екатеринослава...

Всем армиям принять самые энергичные меры по борьбе с партизанщиной и бандитизмом»[807].

То есть дислоцироваться в махновском крае с целью окружения и ликвидации повстанчества.

К этому времени родилось или было заготовлено заранее:

«Постановление Всеукраинского Революционного Комитета.