— Тезка, значит, — кивнул Субботин, — а это Виктор…

— Так вот, — продолжил Николай. — Мы «просмотрели» вашу экспедицию от начала до конца. Она несомненно состоится, да только участвовать в ней будут далеко не те люди, которых вы наметили. Зато результаты окажутся неожиданными. Вот ему, — он взглянул на Субботина, — позволят фотографировать то, что еще никому не удавалось. Кстати, мы видели и изданную книгу о вашей экспедиции, — Николай вопросительно посмотрел на Виктора. — Не думали об этом?

— Как раз наоборот, — Виктор почему-то напрягся, — и книгу думаем издать по результатам экспедиции, и фильм снять…

— Фильма не будет. Вроде бы… — покачал головой его товарищ. — Только фотоснимки. А книга выйдет, точно…

Виктор выжидающе помалкивал, правда, теперь уже не усмехался.

— Интересно получается, — удивился он, — я делаю ставку на фильм, а мне предсказывают книгу. Фильм куда нагляднее и доказательнее, и сделать его можно гораздо быстрее, чем возиться с книгой. Пусть он окажется дорог, но фильм сразу окупится. Где логика?..

После обеда, озадаченные тем, что Вия и Татьяной не пришли на место, они устроились у костра, обдумывая, что предпринять дальше.

Появление у палатки нового путешественника с рюкзаком за плечами несколько нарушило «семейное» равновесие.

Парень оказался из Риги. Он пришел в зону один и хотел бы разбить палатку рядом с нами… Просил разрешение пользоваться только костром, остальное у него все было с собой — полная независимость.

Худощавый, молчаливый, взгляд какой-то колючий — или Виктору и Неле так показалось. О себе ничего не рассказывал, словно лишний раз боялся обронить слово. По-особому, на травах, заваривал чай, жестом приглашал на чаепитие.

Его, правда, и не расспрашивали. В зоне встречаются всякие. Многие искренне считают, что в случае установления контакта с ВЦ это приобщит их к какой-то «небесной» элите и превратит в избранников для достижения великих целей.

Как заметила Неля — для «темнушников» здесь клиентов хватает.

Виктор уснул с мыслью, что, если завтра они не найдут Вию и Татьяну, их поездка окажется пустой тратой времени.

Из дневника Вии

Перед выездом из Петербурга в нашу обожаемую Мекку — М-ский треугольник, я договорилась с Виктором и Нелей о встрече. Договорились подробно, указали место, где поставим палатки.

Это место видное, его все знают. Мы с Таней очень их ждали, предупредили соседей — и своих старых знакомых, и вообще незнакомых: если появятся такие-то люди, двое мужчин и одна женщина, то им надо сообщить, где мы стоим.

Мы с Таней каждый день ходили в «муравейник», расспрашивали у палаток — все безрезультатно.

Позже оказалось, что Виктор и Неля все сделали так, как мы и договаривались. Действительно стояли на обговоренном месте, к которому мы много раз подходили.

Нам говорили, что прибыли какие-то «киношники».

«Киношники» нас не интересовали.

Как потом выяснилось, это были Виктор и Неля в своих особых «спецкостюмах». Если бы мы их увидели в подобных одеяниях, обязательно подошли бы из любопытства.

Они тоже нас искали, издали видели наш лагерь, но почему-то не подошли. Вот так мы и разминулись. Этот факт можно приписать только нашей обожаемой зоне — ее работа…

Несколько дней поисков в зоне Вии и Татьяны оказались напрасными — они как сквозь землю провалились. Виктор, наверное, еще бы долго недоумевал по этому поводу, если бы не Субботин. Очевидно, хождения по зоне его утомляли, поэтому он как-то вечером недовольно заметил:

— Что без толку ходить, пусть Неля узнает у СВОИХ насчет Вии.

Может, их здесь нет вовсе, а мы рыскаем по лесу с утра до вечера.

— Да, — растерянно взглянул на Нелю Виктор. — Сама могла бы догадаться.

— Да я-то сообразила, — вздохнула она. — Вия в зоне с того же самого дня, что и мы.

— Как это? — не поверил Виктор. — Мы же все обошли, всех спрашивали! Не может такого быть, чтобы не нашли. друг друга. Наверняка Вия тоже на месте не сидела, не пряталась от нас…

— Виктор, — укоризненно посмотрела на него Неля, — это же зона! Я тебе сколько говорила — здесь ничего не происходит случайно. Здесь и люди меняются…

Ладно, разберемся! — Виктор едва сдерживал раздражение.

Из зоны уходили в полдень, когда ощутимо начало припекать солнце. Виктор, как всегда, впереди. Через несколько минут Неля тронула его за рукав и сказала:

— Слушай, я, кажется, поняла, почему меня тянуло в Пермскую зону.

— Все уже, — он отмахнулся, — кончилась эта зона. Пора переключаться на Камчатку. Предстоящая экспедиция куда серьезнее этого турпохода. Только время потеряли..

Неля с укором взглянула на него.

— Думаю, ты не прав — все, что с нами здесь случилось, непосредственно касается Камчатки.

Почему это непонятное сообщение неизвестно от кого пришло именно Линде?

Этот вопрос не давал мне покоя. Вновь и вновь перечитывал я ее сумбурное письмо, понимая, что иного она и написать не могла в таком состоянии. Испугалась какого-то страшного видения в окне, и ей все пригрезилось?

Да но как тогда объяснить появление среди названных в «телеграмме» людей никому не известной Валентины? К тому же Линда и о Неле никогда не слышала.

Но должна же быть какая-нибудь связь!

Я принялся листать дневник, чтобы восстановить в памяти историю Линды.

Знакомство наше началось с ее письма в редакцию, в котором она сообщала такие невероятные вещи, что встреча наша была как бы уже предопределена.

Однако, когда я впервые увидел Линду, во мне сразу же вспыхнуло чувство недоверия к тому, что она написала. И разочарование. Как мне показалось, Линда просто физически не вынесла бы тех испытаний, которые, по ее словам, обрушились на ее хрупкие, в прямом смысле, плечи, горе, людскую жестокость, несправедливость… Но вскоре я изменил о ней свое мнение.

В своем первом письме Линда писала:

«Все началось 1 января 1983 года, когда я училась на четвертом курсе ветеринарного техникума. Поздно вечером писала конспект. Подняла голову и увидела в комнате незнакомую женщину. Она стояла рядом у стола, вся в черном. Лицо спокойное, а смотрит на меня как бы с жалостью. „Бедная моя доченька, — негромко выговорила женщина, — горе тебя ожидает большое. Готовься“. „Кто вы?“ — спрашиваю. — „Твоя мать“. У меня спина аж мурашками покрылась.

Моя мать умерла при родах, я ее никогда не видела, даже фотографии не сохранилось. А женщина снимает с себя крестик и вешает мне на шею. „Носи его, никогда не снимая“, — говорит. Погладила меня по голове и исчезла.

Я вскочила, бросилась к двери — ведь помню, что запирала на ключ и засов задвинула. Так и есть — привиделось все! Но тепло ее рук я до сих пор ощущаю, и крестик на шее…

В ту ночь я уснуть уже не могла. А наутро пришла телеграмма: отец лежит в больнице в очень плохом состоянии.

В тот же день я уехала к нему. Отец давно болел, но не любил говорить об этом, не любил жаловаться. В больнице я узнала, что у него рак груди, с постели он не встает, и дни его сочтены.

В палате, где он лежал, двое умерли, и отец там находился один, никого не хотел видеть, ждал меня. Я только вошла к нему, как он расплакался. „Вылечи меня, — говорит, — ведь ты можешь“. Тогда я пропустила его слова мимо ушей, даже не удивилась — не до этого мне было…

В палате отец рассказал мне про свою мать, отца, о своей жизни и все повторял: „Я грешен, скоро уйду, на мне много крови. Кто разделит мои тяжкие грехи?..“ Я успокаивала его, говорила, что готова взять на себя его грехи, отмолить. Отец брал мою руку и плакал…»

Линда очень любила отца, правда, побаивалась тоже. Отец пил. Часто…

Одна страшная ночь особенно запомнилась Линде. Тогда ей было одиннадцать лет. И вот в ночь с 12 на 13 января пьяный отец начал все крушить в доме. Совсем рассудок потерял!