— И все-таки, — настаивал я на своем, — люди наверняка вспоминают свою прежнюю жизнь на Земле — иначе я просто не могу думать. Значит, для человека на Луне память — беда или необходимость?

— Говорят, что, скорее, беда, хотя память на них особо не влияет, поскольку они ее умеют отключать в любой момент, если неприятные воспоминания начинают надоедать. Пребывание в ностальгии их не мучает, ну а приятные воспоминания — всегда приятны. Во всяком случае, у них отношения к воспоминаниям о прошлой жизни на Земле как к просмотренному когда-то кинофильму, и степень эмоций при этом такая же. А земляне, у которых память в порядке, то есть находятся на Луне почти добровольно, часто в разговоре друг с другом или во время отдыха вспоминают и земные события. Это никому не запрещено.

— Но вас, очевидно, интересуют и сегодняшние события на земле. Как вы вообще о них узнаете?

— Существует что-то типа телепередачи: — Вия замолчала.

— Говорят, — поднял голову Амуни, — есть специальное телесредство, с помощью которого они могут перехватывать теле- и радиосигналы, слушать и наблюдать за тем, что происходит на Земле. Так что им доступна любая земная теле- и радиоинформация.

— Да, это так, — соглашается Вия. — Кто-то может настроиться на Африку — какое-либо африканское государство, или на любую частную теле- и радиостанцию. Может просто какой-то кусок телепередачи посмотреть:

Признаться честно, меня это несколько шокировало. И не столько небывалые технические возможности, сколько неимоверная, должно быть, нагрузка на землян. Жить на Луне, а фактически находиться в непосредственном тесном контакте со всем происходящем на Земле! Работать бок о бок, как говориться, с представителями иных Высших Цивилизаций — и слушать, видеть тех, кто толкает, осознано или нет, человечество и нашу планету в пропасть! Когда почти повсеместно на Земле человек уничтожает либо себе подобных, либо собственную среду обитания! Как же можно относиться ко всему этому? Может, существуют и события последних лет, происшедшие на Земле, которые потрясли землян на Луне?

— Оба говорят, — без запинки моментально начала отвечать на мой вопрос Вия, — что сейчас для них не существует таких вещей, которые бы их могли потрясти, настолько жизнь на Луне их изменила. Там столько всего необычного, и это все так поглощает, что земное уже кажется примитивным и малоинтересным во всех отношениях. Ничто земное их почти уже не задевает.

— МОИ добавляют, — говорит Амуни, — что вообще-то это дело привычки. Поначалу было все, потом уже поугасло — интерес к Земле, к земным событиям, людям: Осталось немного любопытства, а в основном наблюдать за земным очень скучно. Как если бы мы, говорят, поинтересовались, что там делают рабы в Африке или пигмеи в Австралии:

— Еще замечают, — продолжила Вия, — что все кажется им глупым, особенно войны. Они говорят, что причины разжигания войн на Земле выглядят преглупыми — на уровне «войны» в песочнице в детском саду. Хотя причин для войн на Земле нет — так все здесь считают. Это выглядит просто коллективным безумием.

— Сергей согласен со Старгородцевым или у него есть свое собственное, иное мнение? — спрашиваю скорее из любопытства, чем в надежде на иную информацию, иной взгляд по отношению к земному.

— Да, у него есть свое мнение, — сказала Вия, — и есть события, которые его в некотором роде взволновали. К примеру, перестройка. К тому же, добавляет, много произошло таких событий, о которых вы сами, мол, не знаете, скрытых от вас. Например, связанных с Ираном: когда чуть не вспыхнула мировая война:

— И уже был призыв мусульман-фанатиков, — дополняет Амуни, — по первой же команде развязать войну. Угроза была довольно серьезной, вполне могла развернуться ядерная война. Но эту угрозу предотвратили сами земляне в межгосударственных переговорах:

— Вопрос к обоим, — я на секунду сделал паузу, — Через сколько лет пребывания на Луне вы почувствовали, что ваше мнение о людях и человечестве изменилось в худшую сторону?

— Старгородцев говорит, — сказала Вия, — что после карантина, где-то спустя полгода, а у Сергея еще быстрее, почти сразу — с первых месяцев пребывания на Луне. Он поясняет, что этому во многом способствовало, — она засмеялась, подбирая слова, — в общем, он подружился с парнем его возраста примерно, который в это время тоже проходил карантин. И это сыграло определенную роль, поскольку тот оказался пессимистом в оценке людей, в таких мрачных тонах описывал Землю, что Клименко вскоре и сам принял его точку зрения:

Амуни снова поднял руку, давая понять, что и у него тоже есть что сказать.

— Мне отвечает Старгородцев, — заговорил он, — поясняя, что у ВЦ уже есть опыт работы с землянами, поэтому как только на Луне появляется новый человек, к нему кого-нибудь подселяют, чтобы он не свихнулся, грубо говоря — такого же землянина, но уже несколько лет прожившего на Луне и полностью адаптировавшегося. Вдвоем они очень быстро осваиваются:

— Да, это один из методов, — подтверждает Вия, — и в случае с Сергеем он был применен, но существуют и иные методы. Старгородцев уверен, что Земля и земляне не заслуживают такого внимания, чтобы о них постоянно вспоминать, что там, на Земле, полная безнадежность: Сергей дополняет, что у него еще задолго до переселения на Луну составилось аналогичное мнение о людях, так как узнал многое, работая в закрытом военном учреждении. И наблюдал все явные и скрытые пороки человеческие, поэтому ему было легко согласиться с новым товарищем на Луне.

— А вы никогда не жалели, что с вами на Луне нет вашего какого-нибудь родственника или хорошего знакомого, оставшегося на Земле?

— Оба отвечают — нет: Старгородцев добавляет, что, возможно, это было сделано искусственно, хотя точных сведений о таком у него нет. Предполагают, что подобные методы применялись, чтобы избавить человека от тоски, если это чувство кого-то на Луне одолевает. Старгородцев попал на Луну уже в возрасте, и у него могло возникнуть чувство тоски по Земле, людям: Возможно, в тот момент ОНИ и применили что-то, как-то воздействовали на него. А вот у Сергея, — Вия неожиданно рассмеялась, — Старгородцев хлопает его по плечу и говорит, что у Сергея, по его мнению, вообще не могло возникнуть такого состояния.

— Вопрос к Старгородцеву и Клименко, — торопливо говорю я, просто физически ощущая, как быстро уходит время, — В чем, по-вашему, состоит на Луне каждодневное счастье или, наоборот, несчастье?

— В основном, — Вия чуть помедлила, — несчастливые дни составляют для них неудачи в работе. Это сказал Сергей. Больше вроде ничего.

— У них иногда случается, — говорит Амуни, — работаешь, работаешь, а ничего не получается. И нужны усилия, чтобы заставить себя продолжить начатое дело.

— И еще говорят, — вставляет Вия, — что в такие минуты им могут дать разрешение на особый отдых, который отличается от обычного, какой они себе могут позволить, когда хотят и сколько хотят. А особый — это «лечебный» отдых. Что же касается счастливых дней, то все они все равно связаны с увлечением или работой, которая достаточно интересна. Ни у Старгородцева, ни у Клименко нет семьи, поэтому вполне естественно, как это бывает на Земле, все их интересы сосредоточены на деле. Правда, Старгородцев вот заявляет, что у Сергея на Луне уже появилась симпатия. Однако узаконенных браков там среди землян не бывает, таковые просто неприемлемы. Между мужчиной и женщиной существует как бы дружба То есть семьи землян на Луне есть, но они образуются по привязанности, официальной какой-то регистрации не существует. Кто с кем захотел, тот и живет. Но так как женщин на Луне мало, то и семьи там крепкие.

— Вы знаете всех землян на Луне или только узкий круг специалистов и обслуживающего персонала?

— Узкий круг, но не только специалистов, а их родных, близких — у многих ведь существуют гибридные семьи. Мы встречаемся, проводим вместе свободное время: Старгородцев смеется — у них есть целый ряд развлечений, подобных детским играм.