— Это все равно, что иностранный язык изучать, — замечает Амуни.

— Таня говорит, — продолжает Вия, — что процентов сорок забытых слов она вспоминает, другие где-то ищет.

— Каким образом у НИХ там хранят информацию? — спрашивает Нина Максимовна. — У НИХ есть книги, записывающие устройства, компьютеры?..

— Информацию на Глории хранят… — Вия долго молчит, потом по слогам медленно произносит: — в светоперфоиндукторах. При этом используется пьезоэлектричество, — она кивает Амуни, как бы предлагая продолжить.

— Светоперфоиндукторы — это такие четырехугольные пластинки разной толщины по углам и в центре, — напряженно произносит Амуни.

Да, когда касается данных технического характера в иных цивилизациях, то при приеме возникают почти непреодолимые трудности. Мы иногда просто ставим в неловкое положение представителей ВЦ, которые теряются, не зная, как нам объяснить то или иное техническое устройство, аналогов которым на Земле не существует. Но…

— Я вот тут пытаюсь у НИХ выяснить, — после недолгой паузы сказала Вия, — есть ли на Глории люди, у которых сохранилась память о Земле. Оказывается, и такие есть. Это те, которые переселились на Глорию по собственному желанию, вернее, по согласию. Но и они помнят не все слова или их значения, понятия. Им на Глории, говорят, приходится труднее всех. Тане и Свете, например, там создавали искусственные условия, пока они не адаптировались. А тех сразу направляли в поселения. Довольно печальное зрелище, когда люди пытаются восстановить в памяти названия городов на Земле, какие-то другие вещи вспомнить. Это говорит об их слабости духа, узком кругозоре… Таня считает, что это вовсе не свобода. Она видела многое — посещала расположенную на Марсе глорианскую базу… слушайте, предупреждают, что время контакта истекает.

— Они сами ничего не хотят нам сказать? — дрогнувшим голосом спрашивает Нина Максимовна.

— Дети сейчас находятся у наших палаток, — не слыша ее вопроса, говорит Вия, — наблюдают за моей собакой, мальчик даже погладил ее, но все равно боится. Спрашиваю у Ториолиса: ОН ничего не имел бы против посещения Земли Таней? Говорит, что нет.

— Мне казалось, что и ОН готов общаться со мной, контактировать, — с волнением произносит Нина Максимовна — в конце встречи обычное спокойствие покидает ее. И это тоже понятно.

— Нет, — качает головой Вия, — говорит, что у НЕГО на Земле нет интересов, все это ОН делает ради детей, которым, вероятно, в будущем придется работать с землянами и на Земле.

Вот это откровение! Я даже невольно забыл о блокноте и с немым изумлением уставился в черноту ночи, примерно туда, где должен был находиться муж Тани.

— Разве Земля его не привлекает? — искренне удивляется Нина Максимовна. — Ведь ОН же сам наполовину землянин — мать-то у НЕГО землянка.

— Нет, ОН к земле равнодушен. Вот объясняет, что ЕГО мать, когда ОН летит на Землю, всегда просит его привезти что-нибудь с Земли. А в этот раз даже просила и Таню.

— А сюда с Глории вы ничего передать не можете? — живо интересуется Нина Максимовна.

— Нет, контроль не пропускает. И с Земли тоже не все взять можно. Если вещество какое или вещь не поддается обработке, не очищается до определенных параметров, то ее ни за что не пропустят — на этот счет запрет строгий…Подождите-ка, я вот все время слышу от Ториолиса одно слово, которое ОН все время повторяет. Что-то вроде: Я свободен, свободен, свободен… А в чем дело, что-то я никак не пойму.

И тут совершенно неожиданно для самого себя я вдруг спрашиваю:

— А нельзя ли узнать, почему Ториолис взял с собой на Глорию Таню? Можно сказать, что он ее полюбил? Или просто привязался к ней? Или на его родной планете это чувство называется как-то иначе?

Все это я произнес скороговоркой, торопливо, волнуясь так, словно боялся, что меня прервут или осудят за этот нескромный, честно признаться, вопрос. Но он очень интересовал меня, потому что определял будущее для многих.

— ОН говорит, что истекал срок его работы на станции, а жить ОН может только на своей планете. Но ОН сильно возражает против понятия привязанности к Тане. Говорит, что это чувство на Земле характеризует людей как продажных. У НИХ любовь — это свобода, а привязанность — это зависимость.

— Таня тоже так считает? — уже успокоенный полюбопытствовал я.

— Да, ведь только свободный человек может любить.

— Ториолис так хорошо знает русский язык, — с изумлением отмечает Нина Максимовна, — что различает его смысловые тонкости?

— Нет, — улыбнулась Вия, — ОН пользуется нашей терминологией, настраивается на меня, потому и может ориентироваться в таких смысловых тонкостях.

— Обожди, — останавливает ее Амуни. — Ториолис говорит, что ты поняла его не совсем правильно. Любовь и долг, но не зависимость. А это и свобода.

— Я все это хорошо понимаю, — соглашается Нина Максимовна.

— Да, — подтверждает Вия, — ОН говорит, что вы чувствуете все очень верно.

— Но я хочу выйти на более высокий уровень духовного развития, чтобы понимать все, — голос Нины Максимовны звучит неожиданно твердо.

— ОНИ рады этому… Дети уже здесь у стола.

— Дети довольны нашей встречей? — усилием воли Нина Максимовна заставляет себя улыбнуться.

— Самая маленькая девочка повторяет одно слово — собака, — смеется Вия. — Видимо, она ее сильно поразила. А вот мальчик сказал, что он хочет остаться здесь, на Земле.

Я буквально ощутил, как вздрогнула сидевшая рядом со мной Нина Максимовна, хотя внешне выражение лица ее даже не изменилось, она была совершенно спокойной, или, вернее, какой-то заторможенной. Вот уж кому сейчас было нелегко.

— А это возможно?

Я даже не узнал ее голоса.

— Нет, — коротко замечает Вия и тем самым обрывает незримую и хрупкую нить надежды, только что было протянувшуюся между земной бабушкой и инопланетным внуком. — Говорят, что детям пора возвращаться, они уже устали. Собираются уходить…

— Я хочу и в дальнейшем встречаться с дочерью и детьми, — тихо произносит Нина Максимовна.

— Говорят, что не стоит торопить события.

— Я не тороплю, это просто мое желание.

— Время истекает…

Наконец-то я вспоминаю про часы — 23.15. по московскому времени и пятнадцать минут второго ночи — по местному.

— Я желаю им более легкого возвращения, — напряженно произносит Нина Максимовна.

Я бросаю ручку на блокнот, разминаю затекшие пальцы, вглядываюсь в пустынную ночь — темень, хоть глаза коли, и вслушиваюсь в громкий рокот Сылвы. Неожиданно замечаю, что рокот как будто стих, более того, прямо над головой вижу на небе звезды в увеличивающемся разрыве облаков.

— Тут вот Света говорит, — поднимает голову Вия, — что и у нее была мысль встретиться с матерью. Но, подумав, она отказалась от нее, потому как ее мать никогда бы не поверила в подобное. А значит, и не стоит тревожить.

— Таня-то помнит своих друзей? — встрепенулась опять Нина Максимовна. — Ведь мы 14 октября отмечаем твой день рождения.

— На этот раз и Таня будет присутствовать на своем дне рождении, — говорит Вия. — Что касается Светы, то она думает, что на Глории пробудет недолго. Ей сделали предложение, и она вскоре переселится на планету земного типа в созвездии Весы.

— Неужели Таня не испытывает тяги к землянам? — чувствуется, что Нина Максимовна никак не может в такое проверить.

— Таня говорит, что если Света улетит, то она не ощутит какой-то для себя утраты. Света и на Глории не любит ни землян, ни глорианцев — она одиночка, ей не требуется общение ни с кем… Все! Уходят к лесу, машут руками.

— ОНИ не идут, а плывут по воздуху, — говорит Амуни.

— Уже в километре от нас, на своей поляне, над которой висит «тарелка».

Надо же и это всего через три минуты после того, как ОНИ простились с нами.

— Трава высокая, бело-голубоватое свечение воздуха. Входят в «тарелку», сопровождающие остались на земле. Нет, и ОНИ поднимаются… «Вижу», как раздевают детей — у них в руках цветы, которые они, очевидно, сорвали на поляне. Их держит старшая девочка, остальные двое пытаются вырвать цветы у нее из рук. Последним Спольсиной раздевает мальчика. Взрослые входят в какие-то шкафы, а выходят оттуда уже без скафандров. Для полета ОНИ все оденут другие скафандры. Спольсиной ведет своих детей по коридору, там находятся три капсулы в форме яйца с сиденьями. Внутри — легкое теплое оранжевое свечение. Это для детей вместо скафандров; похоже, поместив их в капсулы, детей погрузят в сон… Взрослые уже облачаются в иные совершенно скафандры, более легкого типа, не такие громоздкие. ОНИ проходят в салон, садятся в кресла и обретают полулежачее положение. Сверху закрывается общая крышка люка, тогда как у детских капсул на каждой имеется свой люк. В салоне взрослых — полумрак, а в капсулах детей красноватое свечение, благодаря его воздействию они засыпают. Взрослые же принимают по какой-то таблетке… Вспыхивают четыре луча, и снова большой корабль оказывается в световом пятне, которое и поднимает его вверх над лесом. Затем корабль выходит из зоны света и исчезает. Его сопровождают три «тарелки», летящие рядом. Четвертая осталась висеть над деревьями… ОНИ уже летят над Уралом, пересекают его.