— Как хоть тебя зовут? — спросил Фалкон.

— Джим…

Фалкон покачал головой.

— Эделин, — сказал он. — Это твоё настоящее имя.

— Вопрос с именем мы решим позже, — сказал лорд Райвенн с улыбкой. — А пока, чтобы развеять сомнения, я договорился о проведении генетической экспертизы. Но это чуть позже, а сейчас нужно привести себя в порядок и позавтракать.

— Я не голоден, благодарю вас, — сказал Фалкон.

— Но помыться с дороги тебе не помешало бы, — улыбнулся лорд Райвенн.

— Это, пожалуй, верно, — признал Фалкон.

Они увиделись уже летнем зале, за столом. Фалкон снял свой неказистый серый дорожный плащ и чёрный лётный костюм и переоделся в светло-коричневую пару — свободного покроя брюки и короткую приталенную куртку с бахромой на груди, спине и рукавах, а на его ногах были красивые блестящие сапоги с пряжками по бокам. Расстёгнутый белоснежный ворот рубашки открывал его длинную гладкую шею, а волосы были зачёсаны с боков и собраны под заколку, кроме двух тонких прядей, спускавшихся с висков на плечи. Он был так же изящен и строен, как Раданайт, только, пожалуй, был чуть шире в плечах. Джим вошёл в зал робко, охваченный странным смущением: он ещё сам не понял, что он чувствовал в присутствии Фалкона. Тот, увидев Джима, улыбнулся, и оба смутились. Впрочем, Фалкон справился с собой быстрее.

— Иди сюда, — позвал он, протягивая Джиму руку. Видя нерешительность Джима, он добавил с усмешкой: — Да не бойся ты так… Я не кусаюсь.

— Я и не боюсь, — сказал Джим. И не удержался, чтобы не добавить вполголоса: — После Флокара я уже мало чего боюсь.

От последних слов по лицу Фалкона пробежала тень, но он не нашёлся, что сказать. Поставив Джима перед собой и положив руки ему на плечи, Фалкон долго всматривался в него, а потом сказал:

— Нет, ты слишком большой для моего сына. Похоже, у меня будет не сын, а братишка-оболтус.

Джим, стрельнув в него взглядом, ответил тихо:

— Ты сам, наверно, тот ещё оболтус. Какой из тебя папа…

Фалкон, вопреки ожиданиям Джима, не рассердился, а рассмеялся. Его мягкий мелодичный смех неожиданно отдался в сердце Джима щемящим эхом. Он утонул в потеплевшем взгляде Фалкона, по телу побежали уютные мурашки… Тот, ласково потрепав Джима за уши, сказал:

— А вот увидим.

— Насчёт оболтуса я с Джимом согласен, — с улыбкой заметил лорд Райвенн. — Ну что ж, пожалуйте к столу, дети мои. Раданайт, как всегда, опаздывает, но мы его ждать не станем — много чести будет этому соне.

Он задавал чинный, спокойный тон завтраку, всем своим видом внушая окружающим мысль о надлежащем поведении, и Джим, поддаваясь его влиянию, невольно сидел прямо и не поднимал глаз от тарелки. Однако время от времени он ловил на себе любопытные взгляды Фалкона, а когда их глаза встретились, Фалкон ему озорно подмигнул. Джим никак не отреагировал, но потом не удержался и снова взглянул на него. Фалкон скорчил такую забавную рожу, что Джим прыснул.

— В чём дело? — спросил лорд Райвенн строго.

Фалкон моментально сделал постную физиономию, и это позабавило Джима ещё больше. Он с трудом подавил хихиканье. Лорд Райвенн неодобрительно шевельнул бровью и покачал головой.

— Дети…

Фалкон больше не корчил рож, но в его светлых глазах так и плясали озорные бесенята. Джим ловил себя на том, что его так и тянуло посмотреть на него. Но в следующий раз, когда он не удержался от этого соблазна, на лице у Фалкона было строгое выражение — точь-в-точь как у лорда Райвенна. Джим моментально сообразил, что тот его передразнивает. Получалось так похоже, что Джим еле подавил смешок. С опаской взглянув на лорда Райвенна, он увидел, что тот не сердится: в добрых глазах хозяина дома притаилась улыбка.

Раданайт вышел с некоторым опозданием. Увидев Фалкона, он сначала нахмурился, а потом с усмешкой поприветствовал:

— Отец и сын воссоединились? Привет, братец, давненько тебя не было. Видишь, как твой сын без тебя вырос?

— Ничего, ещё не поздно, — сказал Фалкон.

— Да боюсь, что поздновато, — усмехнулся Раданайт.

Особого дружелюбия друг к другу они не проявляли; Раданайт напустил на себя ироничный вид, а Фалкон не удостаивал его даже взглядом. Лорд Райвенн как будто слегка помрачнел и огорчился, и Джиму даже почудилось, что он чуть слышно вздохнул. Джим подошёл к Раданайту и обнял его.

— Доброе утро, — ласково поприветствовал он его.

Взгляд Раданайта смягчился, он одной рукой тоже слегка обнял Джима за плечи и поцеловал в висок.

— Доброе утро, малыш.

На мраморных плитках внутреннего двора лежал маленький круглый приборчик, по форме напоминающий плоский волчок, а над ним раскинулась голографическая звёздная карта. Надетым на палец указателем Фалкон передвигал галактики, укрупнял созвездия и вытаскивал планетные системы, рассказывая Джиму, где он побывал, пока искал его. На кончике указателя Джим путешествовал по необъятным просторам Вселенной, и у него дух захватывало от скорости, с которой он перемещался из одного уголка в другой. Фалкон ориентировался на этих гигантских пространствах с быстротой и лёгкостью бывалого путешественника, и Джиму даже казалось, будто эта карта была у него в голове. Указателем на правой руке он подцепил одну галактику, несколькими движениями пальцев укрупнил её и отыскал в ней систему с двумя планетами. Он показал систему Эллбек, в которую входила Альтерия и ещё одна планета, Фаркум, непригодная для жизни.

— А эта… дыра? Эта штука действительно существует? — спросил Джим.

— Сам я никогда с ней не сталкивался, но слышал о ней, — ответил Фалкон. — Вблизи неё начинает глючить приборы, случаются всякие неполадки и странности. Сейчас я припоминаю, что, когда я сбрасывал капсулу с детьми, странности были, но я не обратил внимания, потому что было не до того. Мы с напарником попали в серьёзный переплёт, нас захватили пираты. Напарник погиб… Я еле сумел вырваться. Но на Землю попали два ребёнка. Ты не знаешь, что стало со вторым?

Джим покачал головой.

— Я никогда не слышал о втором таком же, как я, — сказал он. И попросил тихо: — Покажи Солнечную систему.

— Это в другой галактике, — сказал Фалкон.

По мановению его пальца с указателем перед Джимом возникла знакомая картинка, от вида которой у него защемило сердце. Он поднёс палец к третьей планете, и она увеличилась в несколько раз. На шарике мерцали очертания материков: Евразии, Африки, Австралии, обеих Америк, приглушённо светились ледяные шапки на полюсах.

— Как тебе жилось там? — спросил Фалкон. — Земляне к тебе хорошо относились?

Джим вздохнул.