Д-р Шрадер делает обзор аргументам предшествовавших писателей и собирает в ясной форме археологические и филологические материалы, которые должны служить основанием для решения этого вопроса. Главный недостаток д-ра Шрадера заключается в том, что, будучи прежде всего филологом, он оставляет в стороне антропологические соображения, которые не менее важны, чем аргументы археологические и лингвистические. На следующих страницах мы так свободно будем пользоваться материалами, собранными д-ром Шрадером, что здесь будет достаточно вкратце изложить окончательные заключения, к которым он пришел, и которые, можем мы прибавить, являются, в сущности, и заключениями автора этой книги.
Обсуждая вопрос о происхождении арийцев, д-р Шрадер полагает, что существуют два пункта, которые можно считать установленными. В самую древнюю эпоху, до которой восходит свидетельство истории, предания или лингвистическая археология, мы находим европейских арийцев в Северной Европе, а азиатских арийцев на Яксарте. Что касается до европейских арийцев, то он думает, что никто не мог привести ни малейшего доказательства в пользу какого бы то ни было переселения их с востока к западу. В эпоху самую древнюю, о которой только мы имеем достоверные сведения, они, по-видимому, распространились скорее к югу и юго-востоку, так что, казалось бы, что область, занимаемая ими до лингвистического разделения, должна была находиться к северу от Альп. Он думает, что положение ее может быть приблизительно указано. Бук не растет к востоку от линии, проведенной от Кенигсберга до Крымского полуострова, а область его произрастания к северу в старину должна была быть еще более ограниченной. Итак, колыбель атинской, эллинской и тевтонской рас, обозначавших это дерево одинаковым именем, должна находиться к западу от прежней границы бука. Но так как славяно-литовское имя бука заимствовано у тевтонского (по-старославянски «букы», по-русски «бук», по-литовски «bukas»), то мы должны поместить колыбель литовцев и славян к востоку от этой линии. Но так как существуют основания для признания географического единения европейских арийцев до лингвистического разделения, то следует их расу поместить в эту эпоху по обе стороны границы бука: славян-литовцев в Европейской России, а кельтов, латин, эллинов и тевтонов далее к западу.
Что касается индоиранцев, то, по мнению д-ра Шрадера, нет никакого сомнения, что раса, говорящая по-санскритски, вошла в Индию с северо-запада. В ведический период они жили на берегах Инда и не имели непосредственного знакомства с Гангом. Но индусы и иранцы должны были первоначально образовать единый народ где-нибудь на севере от Гималаев. Обе ветви сохранили предания о Яксарте, большой реке этой области, и именно на ее берегах мы и должны поместить их самое древнее местопребывание.
Итак, в наших изысканиях о начале первобытных арийцев мы имеем два установленных пункта: самое древнее местопребывание европейских арийцев было в Северной Европе, а местопребывание арийцев азиатских — на Яксарте.
Единственным вопросом остается: пришли ли европейские арийцы из Азии или азиатские арийцы из Европы?
Для решения этого вопроса д-р Шрадер ставит на рассмотрение шесть пунктов.
1. Прежнее предположение, что так как индоиранский язык является более архаическим языком, чем языки европейские, то колыбель арийцев должна необходимо находиться на Востоке, должно быть оставлено, потому что наше знакомство с зендом и санскритом восходит к периоду древнейшему, чем наше знакомство с языками европейскими. Д-р Шрадер думает, кроме того, что большая грубость европейских языков указывает на более примитивное состояние, чем литературная обработка, представляемая зендом и санскритом.
2. Результаты, полученные лингвистической палеонтологией, по его мнению, не имеют решающего значения. Мы можем только заключить, что колыбель первобытных арийцев находилась на севере, потому что слова, обозначающие снег и лед, общи всем арийским языкам, и потому что эти языки вначале различали только два времени года, и самое большее три; к этому можно прибавить, что первичным типом арийской расы был, по всей вероятности, тип одной из энергичных рас Севера.
3. Мы имеем право заключить, что первобытная арийская раса в эпоху своего географического единства распространена была по очень обширной области.
Полукочевой пастушеский народ, а таковым были, без сомнения, первобытные арийцы, имеет нужду в обширном пространстве для разведения скота, необходимого для его прокормления. Татарская семья в Центральной Азии требует трехсот голов скота и занимает около двух тысяч акров. Поэтому племя, состоящее из 10 000 лиц, заняло бы от 4000 до 6000 квадратных миль. Вся Франция, целиком взятая, могла бы содержать около 50 000 человек, ведущих кочевую жизнь, а весь пастушеский пояс Северной Европы не мог бы содержать одного миллиона. Ранее, чем арийцы перешли от охотничьей эпохи к эпохе пастушеской, народонаселение должно было быть еще более рассеянным.
Один и тот же язык, с различиями в диалектах, может быть в употреблении в обширной стране, занимаемой кочевыми пастухами; примером этого может служить турко-татарская раса, которая во время своего наибольшего распространения занимала область немного меньшую по пространству той, которую гипотетически приписывают первобытным арийцам, между Яксартом и Атлантическим океаном, то есть длиной в 4800 километров.
В шестнадцатом веке тюркские расы населяли все пространство между устьем Лены и Адриатическим морем, и все эти племена взаимно понимали друг друга, так как говорили диалектами одного и того же языка. В настоящее время туркоман из Анатолии может понимать якута с берегов Ледовитого океана.
4. Никакой точной линии разделения не может быть проведено между европейской и азиатской ветвями арийской семьи. Некоторые расы и никоторые наречия Европы имеют более тесное сходство с азиатскими, чем другие. Специально можно отметить сродство индоиранцев с греками, очевидно проявляющееся в названиях оружия и в словах, относящихся к земледелию и религии.
5. Степень цивилизации, достигнутая арийцами до их разделения, какую нам показывают заключения лингвистической палеонтологии, весьма близко согласуется с указаниями древних озерных построек Швейцарии, восходящих к каменному веку. А это указывало бы на существование арийцев в Европе в эпоху, лишь немного позднейшую лингвистического разделения.
6. Движения арийских рас, по самым старинным сведениям и историческим преданиям, направлялись к югу и до известной степени к востоку. Если бы мы могли в этом поверить древнему преданию, то часть Азии получила из Европы свое арийское население, именно фригийцев и армян. Это предание показывает близкое сродство армянского языка с европейскими. С другой стороны, не существует неоспоримого доказательства о каком бы то ни было переселении арийцев с востока на запад.
Таковы, по исследованиям д-ра Шрадера, материалы, от которых зависит решение задачи. Вопрос о том, была ли Азия или Европа наидревнейшей резиденцией арийцев, не допускает, по его мнению, положительного ответа. Но он отрекается от раньше высказанного мнения, что арийцы возникли в Азии, и не может, по его словам, скрыть в настоящее время своего мнения, что европейская гипотеза (то есть мнение, что возникновение арийской расы надо искать скорее на западе, чем на востоке) кажется гораздо ближе согласующейся с фактами.
Одновременное появление в свет сочинений Пенка и Шрадера, из которых один рассматривал вопрос главным образом с антропологической точки зрения, а другой — с точки зрения филологии, привлекло снова внимание к спорному вопросу об арийцах.
Первым результатом этого было оставление старой гипотезы многими учеными, которые, как и сам д-р Шрадер, поддерживали ее в предшествующее годы. Первый, кто заявил о своем обращении к новым взглядам, был профессор Сейс, человек{30}, отличающийся тем достойным уважения качеством, что он никогда не колебался заявить, что считает разумным по представлении новых доказательств изменить мнения, раньше им поддерживаемые. Европейская гипотеза получила также публичное одобрение профессора Райса, который искусно изложил новую доктрину в Princeton Review. На континенте ее приняли: Томашек, объявивший себя за Восточную Европу; фон Логер, предпочитающий Германию; Вильче, который вообще следует мнениям Пенка, и Фридрих Мюллер, согласный с мнением Куно, избравшего Центральную Европу. Уйфальви, Гоммель, Фессль, профессор Макс Мюллер и два американских писателя, гг. Голь и Моррис, принимают еще под разнообразными формами азиатскую гипотезу.
