– А вы полагаете, она будет танцевать сегодня? – Он видел ее очевидное смущение и растерянность. – Я думаю, что она осталась дома и страдает от желудочных колик.

Нелл невольно покраснела и опустила глаза, она не могла глядеть на него.

– Я сожалею, сир. Я хотела отплатить ей за то… – Она подняла глаза на Карла, серьезная и взволнованная. – О, простите меня, ваше величество! Это никогда больше не повторится!

Карл рассмеялся, звук его низкого и всём знакомого голоса привлек внимание нескольких человек.

– Извиняйтесь перед ней, не передо мной. У меня давно не было такого веселого вечера, как вчера. – Он наклонился ниже, прикрыл рот рукой и тихо прошептал: – Честно говоря, мадам, я думаю, миссис Дэвис очень обижена на вас.

С неожиданной для себя смелостью Нелл ответила:

– Ну, надо быть совсем глупой, чтобы попасться на этом старом и всем известном трюке! Она должна была понять, что в конфеты добавлено снадобье, как только попробовала их!

В этот момент на сцену вылетела Молл, она закружилась в танце. На ней был костюм мальчика: плотно облегающие бриджи и тонкая белая сорочка. Раздались громкие аплодисменты и приветственные крики. Карл бросил на Нелл взгляд и поднял бровь, как бы говоря: ну вот, она-таки решилась выступать. Потом он перевел взгляд на сцену, и вскоре Молл заметила его и улыбнулась самоуверенно и дерзко, будто накануне с ней и не приключилось ничего необычного.

Но в следующее мгновение она увидела, что рядом с королем, облокотившись на барьер, сидит Нелл и улыбается ей. На миг улыбка слетела с ее лица, но тут же возникла вновь. Нелл быстро поднесла большой палец к носу и сделала неприличный презрительный жест, но так быстро, что его величество не успел этого заметить. Когда танец Молл закончился, она послала воздушные поцелуи в сторону центральной ложи, потом упорхнула со сцены и больше не появлялась – по пьесе ей не надо было больше выходить.

По ходу спектакля Карл и Нелл обменивались мнением об игре актеров, о песнях, костюмах,, декорациях и о зрителях. Вилльерсу стало тоскливо, но Йорк с растущим .интересом посматривал на новую любовницу брата. Ему нравилось ее выразительное лицо, жизнерадостность, искренний счастливый смех и веселые голубые глаза.

Когда спектакль закончился и они собрались уходить, Карл небрежно заметил:

– Мне только сейчас пришло в голову, что я сегодня еще не ужинал. А вы, Джеймс?

– Я тоже.

Нелл быстро толкнула Вилльерса под бок локтем, но он не сразу сообразил, в чем дело. Тогда Нелл больно двинула его ногой по щиколотке. Он сморщился и тут же сказал:

– Ваше величество, прошу простить меня за дерзость, но не могу ли я попросить вас, а также его высочество о чести составить нам компанию и поужинать с нами?

Карл и Йорк с готовностью согласились, и все вместе они вышли из театра, сели в наемную карету и отправились в таверну «Роза». Было уже темно, хотя часы показывали только половину седьмого, и шел дождь. Карла и Йорка не узнали в таверне – братья низко надвинули шляпы и подняли воротники плащей, а Нелл надела маску. Хозяин проводил гостей в отдельную комнату наверху. Он не проявил к ним внимания больше, чем к обычной компании из трех мужчин, пригласивших на ужин девицу.

Вилльерсу было не особенно весело: он был недоволен присутствием короля и герцога и тем, что Нелл проявляла к королю слишком много внимания. Гости заказывали самые дорогие блюда, имевшиеся на кухне знаменитой таверны, пили шампанское, лакомились устрицами и пировали, пока стол не оказался заваленным скорлупой, костями и пустыми бутылками. Часа через два Карл щелкнул пальцами и заявил, что ему пора уходить: супруга ожидала его, чтобы послушать только что приехавшего итальянского кастрата, у которого, по рассказам, самый красивый голос в христианском мире. Вилльерс вскочил и крикнул, чтобы принесли счет. Пришел официант, когда Карл помогал Нелл надеть плащ, и, поскольку тот, очевидно, был старшим в компании, вручил ему счет. Король, несколько навеселе, взглянул на счет, тихо присвистнул и начал рыться поочередно во всех многочисленных карманах камзола в поисках денег, но карманы оказались пусты.

– Ни шиллинга. А у вас, Джеймс?

Джеймс тоже поискал в карманах и покачал головой. Нелл разразилась восторженным смехом.

– Вот это да! – вскричала она. – Вы – самые бедные кавалеры, с которыми мне когда-либо приходилось ужинать в таверне!

Члены королевской семьи посмотрели на Вилльерса, который старался не показать своего раздражения, когда ему пришлось выложить все до последнего шиллинга, оплачивая счет. Когда они спустились вниз, Карл и Джеймс попрощались с Нелл, поцеловав ее, сели в экипаж и уехали в Уайтхолл, помахав ей рукой из окошка. Нелл ответила воздушным поцелуем.

На следующий день эту историю рассказывали повсюду во дворце, в гримерных и магазинах биржи, в кофейнях и тавернах, вызывая веселое оживление у всех, кроме Молл Дэвис. Но она еще больше разгневалась, когда ей принесли букет из колючек, собранный Нелл где-то неподалеку от Друри-лейн.

Эмбер счастливо жила при королевском дворе.

Близкое знакомство с двором не разочаровало ее, она по-прежнему считала это место самым замечательным в мире и все, что здесь происходило, – самым волнующим и значительным на свете. Она больше самого Букингема была убеждена, что они – Богом избранные люди, лорды и леди королевского двора. И вот теперь она была одной из них! Без всякого сопротивления она вскоре была втянута в водоворот придворной жизни и погрузилась в эту темную пучину.

Она ходила на балы, ужины, театральные спектакли. Ее приглашали повсюду, и от ее приглашений не отказывались: отказ означал бы опасное отклонение от политики – пренебречь одной из любовниц короля! В ее гостиной порой бывало больше гостей, чем у королевы. Эмбер пришлось установить несколько игорных столов, и гости одновременно играли в кости, ломбер, «красное и черное», лантелру. Уличные нищие стали называть ее по имени – верный знак популярности; наемные стихотворцы и драматурги толпились у нее в приемной, выпрашивая разрешения посвятить ей новую пьесу или сонет. Первый молодой человек, которому она оказала щедрую финансовую поддержку в пятьдесят фунтов, не утруждая себя, однако, чтением его поэмы до публикации, написал смелую и злую сатиру на королевский двор и всех его представителей, включая и Эмбер.

Она тратила деньги так, будто получила в наследство весь королевский бюджет, и, хотя Шадрак Ньюболд вкладывал ее деньги в различные предприятия и вел ее финансовые дела, Эмбер не обращала никакого внимания на рост или уменьшение капитала. Состояние, оставленное Сэмюэлем, казалось ей неистощимым.

К тому же при дворе было множество способов делать деньги, если находишься в фаворе у короля. Однажды он дал ей лицензию на продажу билетов королевской лотереи. В другой раз отписал на ее имя шестьсот акров земли в графстве Линкольншир по заниженной цене сроком на пять лет, и Эмбер перепродала участок по более высокой цене. Он дал ей право в течение года получать доходы от всех морских судов в Пуле, пришли деньги от продажи подлеска в некоторых местах Ныо-Фореста. Эмбер принимала участие в двух самых прибыльных делах при дворе: выпрашивании земельных наделов и биржевых операциях. Карл делал ей подарки, отчисляя часть ирландских налогов, все иностранные посланники преподносили ей подарки, ценность которых соответствовала их представлению о степени влияния Эмбер на короля. Лишь на эти доходы она могла жить на широкую ногу.

Незадолго перед Рождеством Эмбер занялась полной переделкой своих апартаментов: менялось убранство, обстановка, мебель. Четыре месяца в ее комнатах трудились рабочие: красили, чистили, стучали молотками. Мебель покрыли толстым белым полотном, чтобы не повредить, повсюду можно было видеть ведра с позолотой и красками; маляры лазали по высоким стремянкам, расписывая потолки и вымеряя длину штор. Теней ходил за рабочими из комнаты в комнату, исполненный любопытства и интереса к происходящему. Месье лё Шьен хватал рабочих за каблуки и лаял весь день, и иногда, когда хозяйки не было, его за это пинали.