Тирен вдруг подумал о Стелле. Они уже сто лет не были вдвоем в театре. Он почувствовал прилив вдохновения. Вульф всегда заказывал билеты заранее, и число, записанное в книжке, по-видимому, было как раз номером заказа. Если его никто не аннулировал, то кто угодно, назвавшись Вульфом, мог взять билеты. А кто бы стал аннулировать заказ? Какое-то время он взвешивал внезапно возникшую идею — подъехать в театр, взять билеты и сделать Стелле сюрприз. Но, взглянув на часы, должен был с огорчением констатировать, что, пожалуй, ничего не получится. Ведь предупредить он ее сможет всего лишь за час до начала спектакля, или максимум за два, да и то если позвонить прямо сейчас. Ей наверняка не придется по вкусу такое внезапное изменение раз и навсегда устоявшегося распорядка дня; даже если она и оценит это проявление внимания с его стороны, все равно вечер будет безнадежно испорчен. Чтобы получить удовольствие от вечера, проведенного вне дома, Стелле всегда нужно было предварительно довольно долго настраиваться. Кроме этого, было что-то неприличное в том, чтобы сидеть именно на тех местах, которые должен был занимать Вульф.

Однако вовсе мысль о походе в театр Тирен не стал отбрасывать. Пусть не сегодня — но что мешает им сходить, к примеру, завтра? Он вынул свою записную книжку, чтобы проверить, что у него запланировано на завтрашний вечер. Страничка была пустой. Это решило дело. Он взял телефонный справочник и нашел телефон предварительного заказа билетов театра «Феникс». Лишь когда он уже набрал номер и в трубке раздался первый гудок, он вдруг подумал, что понятия не имеет, на какой их спектакль ему хотелось бы пойти, однако почти сразу же эти сомнения были развеяны сильным аргументом: лучшим критерием здесь был, по-видимому, выбор Вульфа; то, что отвечало его взыскательному вкусу, наверняка должно было понравиться и чете Тиренов.

— Театр «Феникс».

— Могу я заказать два билета в партере на завтрашний спектакль?

— На завтра у нас уже все продано.— Голосок был тоненький и казался весьма юным. Слышно было, что девушка расстроена тем, что не может ему помочь. Внезапно она оживилась: — Хотя нет, послушайте, только что пришел один отказ. Восьмой ряд, в центре зала — вас устроит?

— Да, прекрасно. Когда я должен их забрать?

— До восьми часов. Начало в половине девятого. Ваша фамилия?

— Тирен.

— Тирен… номер Б 16 17 25. Вам следует обратиться в кассу «Б».— Он записал.— Всего доброго, мсье.— Она уже собиралась положить трубку, но он поторопился ее остановить:

— Алло, мадемуазель!…— Она, по-видимому, задержала руку с трубкой.

— Да, мсье?

— Дело в том, что я не знаю… Вы не скажете, а какой у вас завтра спектакль?

Она рассмеялась:

— Ну, разумеется. Завтра у нас то же, что и сегодня, и вчера, и на прошлой неделе. Шекспир. «Много шума из ничего».— С этими словами она положила трубку.

Тирен мысленно усмехнулся. В данном случае смеялся он над собой. Его вовсе не прельщала перспектива смотреть Шекспира во французском переводе, однако это была плата за собственное столь поспешное решение, да и кроме того, ничего не попишешь — дело сделано. Взглянув на часы, он увидел, что пора уже собираться домой. Возвращаться по пятницам на полчаса раньше также уже вошло у него в привычку.

Он поднялся с кресла, еще раз заглянул в записную книжку и, решив перестраховаться, приписал под номером заказа: «Забрать до восьми часов». Затем спрятал ее во внутренний карман и направился к двери, но на полдороге вдруг остановился как вкопанный. В мозгу молнией сверкнула одна мысль. Какое-то время он так и стоял посреди комнаты, потом вернулся к столу и открыл настольный ежедневник.

Когда пятью минутами позже он выходил из посольства, он чувствовал себя так, как будто был в каком-то трансе. Несмотря на хаос, царящий в мыслях, одно он знал твердо — прямо сейчас домой он не поедет. Сперва ему придется заехать еще в одно место.

На ней было все то же простое черное платье, что и вчера вечером. Однако ожерелье было другое — также жемчуг, но на этот раз нанизанный в три ряда, так что он прикрывал всю шею от бледного лица до самого воротничка. Когда он позвонил в дверь, она даже не спросила, кто это. Как будто ждала, или, вернее, надеялась, что он придет. Как и в прошлый раз, с таким видом, будто выполняет определенный ритуал, она, прежде чем сесть напротив, поставила перед ним графинчик с шерри и серебряный поднос с бокалами.

Не спрашивая, хочет ли он, она налила вино в оба бокала. Тирен действительно был не прочь сейчас выпить. По дороге в Шату он раз за разом мысленно прокручивал, как ему следует себя вести, каким образом заговорить о том, что он собирался ей сказать, и как держать себя в дальнейшем. Когда он вошел, они обменялись несколькими ничего не значащими фразами, не более, однако по ее виду можно было понять — она чувствует, что что-то витает в воздухе. Ему даже показалось, что она знает, с какой целью он к ней пришел. Единственное, что оставалось для него загадкой,— ее реакция и то, как ему себя повести. Он осторожно начал:

— Эльза, я приехал к тебе прямо из посольства, поскольку мне кажется важным посвятить тебя в то положение, которое сейчас создалось в расследовании.

— Ты говорил с Леружем?

Он покачал головой.

— Нет, с ним мы контактов не поддерживаем. Но зато у меня состоялась весьма важная беседа с Бурье. Ты его знаешь?

— Я знаю, кто это. Он что, хочет приехать сюда и подвергнуть меня тем же пыткам, что раньше Леруж? Разве эти двое не могут просто встретиться друг с другом и обо всем переговорить?

— Он не придет сюда. Дело прекращается. Преступник найден.

Задохнувшись, она даже привстала в кресле.

— Кто… кто же это? Винге?

— Нет, наемный убийца. Кто его нанял, мы не знаем и никогда не узнаем,— он мертв. Погиб во время взрыва на Северном вокзале. Бурье уже работает над заключением, в котором будет сказано, что преступник пробрался в ваш гараж, спрятался там, и как только Виктор приехал домой, убил его. Мотивом было ограбление, а также — поскольку Виктор, вероятно, его узнал — желание заставить молчать опасного свидетеля.

Она снова тяжело опустилась в кресло. Глаза ее закрылись; она тяжело дышала, как будто ей не хватало кислорода.

— Господи,— прошептала она,— какое облегчение.— Потом открыла глаза и, глядя Тирену прямо в лицо, громко добавила: — Больше никакого Леружа, никаких допросов…

Тирен в свою очередь ответил ей серьезным взглядом и сказал:

— Думаю, Леруж еще появится здесь, чтобы попытаться выяснить дополнительные детали. Однако ты можешь больше не отвечать ни на какие вопросы, Эльза. Посол решил снова воспользоваться своими правами. Официально — с завтрашнего дня, а практически — с настоящего момента дипломатический иммунитет восстановлен. Если Леруж явится сюда — а он может это сделать, поскольку с послом я беседовал совсем недавно и его решение может быть неизвестно комиссару,— так вот, если он сюда явится, ты можешь смело послать его к черту.

Она улыбнулась с видимым облегчением:

— Как это хорошо, что все уже выяснилось — ведь как раз завтра приезжают дети.

Но он прервал ее:

— То, что я рассказал тебе,— версия полиции. Однако, Эльза, помимо официальной, существует и еще одна.

— Что ты хочешь этим сказать?

Она резко выпрямилась; по лицу пробежала тень испуга. Тирен немного помолчал, видя, как лицо ее, начиная с шеи, медленно заливает краска. Насладившись реакцией, вызванной его словами, он продолжал:

— Вернемся ко вторнику — почему ты тогда позвонила мне так поздно?

— Я же тебе уже говорила.— Ответ был быстрым и уверенным, как будто хорошо отрепетированным.— Ты задавал мне этот вопрос, когда я звонила. И Леруж в каждое свое посещение меня об этом спрашивал. Мне приходилось описывать ему все обстоятельства, раз за разом, раз за разом… Не дави на меня, Джон. Если меня не оставят в покое, я могу сорваться. Я действительно сильная женщина, очень сильная, но и мои возможности не беспредельны.