Несколько секунд она молчала, потом сказала:

— Вы лжете. У Виктора действительно был мой телефон, однако он записал его шифром и дал мне слово джентльмена хранить в тайне.

Тирен усмехнулся. Все, оказывается, объяснялось довольно просто; он пожалел, что еще в ресторане не догадался об этом и не нашел правильную комбинацию путем простой перестановки цифр. Вслух он сказал:

— Поскольку я много работаю с разного рода кодами и в качестве начальника службы безопасности шведского посольства имею доступ ко всем ключам, для меня не составляло особого труда связаться с вами.

Выслушав его объяснения, она сказала:

— Простите, что я сказала, будто вы лжете. Что вам от меня нужно?

— Я бы хотел встретиться с вами.

— Я очень занята.

— Знаю. Но ведь в основном по вечерам?

Он тут же прикусил язык, поняв, что допустил бестактность, которая едва ли может способствовать продолжению беседы сейчас или в будущем. Однако, к счастью, она, видимо, не поняла намек. В ответ она сказала:

— Вы можете приехать в течение часа? Но помните, все это лишь при условии, что беседа будет касаться Виктора Вульфа. Моя собственная персона в данном случае не имеет никакого значения.

— Гарантирую вам полное уважение, мадам. Весьма признателен вам за вашу готовность пойти мне навстречу.

— Вы сейчас говорите из моего магазина,— это был даже не вопрос, а скорее констатация факта.— Будьте так добры, попросите Филиппа взять трубку.

— Одну минуту.

Тирен положил трубку на стеклянную подставку и снова прошел в благоухающий роскошью и богатством салон. Филипп сидел в одном из желтых кресел и курил сигарету в длинном серебряном мундштуке. Как только Тирен вошел, он встал, собираясь, по-видимому, что-то сказать, однако советник жестом остановил его:

— Мадам желает поговорить с тобой, Филипп.— Незаметно для себя Тирен перешел с ним на «ты»; теперь, когда он знал его имя, молодой человек казался ему старым знакомым. Филипп кивнул и скрылся в кабинете. Вернулся он секунд через двадцать, сразу же направился к столику с зеркалом и вновь выдвинул маленький ящичек. Достав из него отрывной блок с листками из тонкой глянцевой бумаги с огненно-красной каймой, разлинованной золотом, он принялся что-то писать красивым элегантным почерком — по-видимому, то, что следовало сказать вместо «Сезам, откройся!». Подчеркнув написанное, он подошел к Тирену, причем так близко, что исходящий от него запах туалетной воды перебил все ароматы, наполнявшие салон.

— Вот,— сказал он,— это адрес. Бульвар Адмирала Брюи, 69. Сейчас я закажу вам такси. У дверей дома — внутренний телефон. Здесь записана комбинация цифр мадам, однако она автоматически меняется каждые полчаса, поэтому вам необходимо быть там между 15.30 и 16 часами. Когда мадам возьмет трубку, вам следует произнести пароль «Искатели жемчуга» и назваться. Она позаботится, чтобы вас впустили.

Внимательно слушая его, Тирен чувствовал искреннее восхищение столь романтично обставленной процедурой проникновения в любовное гнездышко. Сколько же времени должно пройти, прежде чем круг замкнется и названия опер начнут повторяться? Намереваясь подождать такси на улице, Тирен направился к выходу. Филипп учтиво распахнул перед ним дверь. Когда он проходил мимо, молодой человек доверительно склонился к его уху и шепнул:

— До свидания, мсье, желаю вам удачи.

Дом номер 69 на бульваре Адмирала Брюи оказался роскошного вида белоснежным зданием, богато украшенным великолепной лепниной и мраморными статуями, вставленными в ниши между окнами на каждом этаже. Тротуар в этом месте бульвара был гораздо шире, чем даже на центральных улицах. Высокая кованая металлическая ограда с причудливым рисунком, за которой раскинулась зеленая лужайка с благоухающими розовыми клумбами, была покрыта блестящей черной краской; бронзовые наконечники столбов высились над ней как ряды копий. Ворота были открыты. Тирен подошел к входной двери и проделал необходимую процедуру. Замок щелкнул, он надавил на тяжелую дверь, вошел внутрь и вновь оказался в обстановке роскошного великолепия перед мраморной лестницей, устланной мягкой красной дорожкой. На черной табличке под стеклом против фамилии Сонге, выгравированной четкими, покрытыми металлической краской буквами, значилось «6-й этаж». Он прошел к лифту и — как сам сформулировал это — вознесся.

Выйдя из лифта, он увидел, что она ждет его на пороге квартиры. До этого он даже не пытался представить себе, как мадам выглядит на самом деле; фотографию же он видел лишь мельком и уже успел порядком забыть. Скорее всего, думал он, сейчас перед ним появится некая роковая женщина в длинном черном, красном, золотистом или же белом платье до пола, или, быть может, этакая роскошная кокотка, ярко и вызывающе накрашенная, а может, она окажется тощей интеллигентного вида дамой в строгом костюме и толстых очках. В действительности все оказалось вовсе не так. Небольшого роста, на вид — явно за тридцать. Простая английская блузка, жемчужно-серая плиссированная юбка прямого покроя. Лакированные туфли на невысоком каблуке. Худощавая — свободный поясок на платье лишь слегка обозначал талию. Волосы темноватые, довольно коротко подстриженные. На овальном лице почти нет следов косметики. На шее — тоненькая золотая цепочка. Красивая улыбка обнажает ряд ровных белоснежных зубов, в уголке рта поблескивает золотая коронка. Встретившись с взглядом ее янтарного цвета глаз, Тирен почувствовал, как по телу пробежала теплая волна, и понял, в чем кроется главная сила этой женщины. Ее загадочный взгляд обладал, казалось, почти гипнотическими свойствами — в нем ясно читались ум, живость, нежность, заинтересованность, внутреннее напряжение. От нее в равной мере можно было ожидать и холодной расчетливости, и попыток флирта, и, быть может, даже некоторой дерзости. Насколько он мог судить по фотографии, найденной в бумажнике Вульфа, подобное представление о ней трудно было бы составить. Однако сейчас он был полностью во власти исходящих от нее волн магнетизма.

Она заговорила; теперь, при личной встрече, ему показалось, что голос ее имеет другой, еще более приятный оттенок:

— Прошу вас, входите.

Он взял себя в руки; чары понемногу рассеялись. Закрыв дверь лифта, он последовал за ней в квартиру. В общем, она оказалась почти такой, как он и предполагал, хотя и несколько более скромной. Отделка была дорогая, но без излишней пышности, мебель подобрана со вкусом, но вовсе не броская, тона элегантные, однако не крикливые.

Она принесла поднос с бокалами и графинчиком шерри, что для Франции было, честно говоря, довольно-таки необычно. «Откуда ты знаешь мой вкус? — мелькнула у него мысль.— Может, думаешь, что так приличней будет беседовать о Вульфе,— ведь о тебе я обещал не говорить. И все же, когда в передней мы проходили мимо твоих дорогих мехов и изящных шляпок, пикантных зонтиков и сапожек, мимо этажерки с разными медальонами, миниатюрами и статуэтками из оникса и воска, мимо манекена, которого ты нарядила на манер королевского пажа,— когда мы созерцали все это, я успел заметить кое-что, о чем непременно тебя спрошу».

— Шерри?

— Спасибо, с удовольствием. А вы?

— Тоже, разумеется. Меня к нему приучил Виктор.

Откинувшись на спинку кресла, она взяла бокал обеими руками, любуясь цветом напитка, искрящегося и переливающегося в лучах, преломляемых хрустальными стенками.

— Итак,— сказала она,— приступим к делу, мсье?

Вопрос прозвучал так прямо и деловито, что он сначала даже слегка опешил. Что ж, вполне естественно, их беседа вовсе не была обычным рандеву, и ему следовало подготовиться заранее. Он неуверенно начал:

— Вы ведь знаете, что Виктора убили? Об этом много писали.

— Да, я читаю газеты. Я знаю, что его больше нет.

— Вероятно, вы понимаете, что возникает вопрос — почему? Намекают на определенные причины… личного характера.

Она слегка улыбнулась:

— Виктор был таким милым… таким хорошим человеком. Мне он очень нравился.— Она вздохнула.— Я, по крайней мере, ничего обо всем этом не знаю.