Уловив сквозь сон какой-то посторонний звук, Яна проснулась: папа, склонившись над ее подушкой, с осторожностью пытался вытащить у нее из-под щеки книгу.

— Чш-ш, спи… — успокаивающе прошептал.

— А ты еще не спишь? — спросонок забормотала Янка, ожесточенно протирая глаза, что отдавались пронзительной резью. Надо же, заснула прямо в линзах, никогда с ней такого не случалось!.. Алинка говорит, что это чревато самыми серьезными последствиями. Если бы папа сейчас ее не разбудил, то проснулась бы утром с жесточайшим конъюктивитом — глазам ведь ночью тоже подышать хочется, а линзы кислорода не пропускают… — Хорошо, что ты меня разбудил.

Мягко улыбаясь в тусклом свете лампы, папа поправил на ней сбившееся одеяло и присел рядом на кровать. Еще не до конца проснувшись, Янка сладко зевнула и сообщила:

— Знаешь, мне во сне, кажется, привиделось… Про тебя и про маму.

— Что про меня и про маму? — изменившимся голосом остро переспросил отец.

— Почему вы сейчас ссоритесь, откуда это взялось. Когда-то в прошлой жизни она была в тебя влюблена без памяти, а ты над ней посмеялся. Ну, не то, что прямо так и посмеялся, это я неправильно выразилась… Просто подшучивал над ней вместе со своими друзьями, а однажды при всех ее разыграл — от скуки, наверное. Или на спор. Признался по всем правилам в любви, она сразу же поверила, обрадовалась, а потом ее все подняли на смех… Она после этого чуть не покончила с собой. Конечно, вы были не пара: ты был лондонским дэнди, богатым и утонченным, из какой-то навороченной знатной семьи, а она — простой девушкой, дочкой зажиточного мещанина. Служила гувернанткой в аристократическом семействе или что-то вроде того… Потому в этой жизни ты должен был на ней жениться, чтобы скомпенсировать свою карму. А она, может, подсознательно до сих пор на тебя обижается, не может простить…

— Так что я, по-твоему, должен делать? — после долгого молчания неприязненно поинтересовался отец и скрестил руки на груди, отгородившись от нее.

— Не знаю… Может, нам лучше вернуться в город и с ней помириться? Я ведь тоже не знала, что все настолько серьезно… Наша Мастер говорит, что если человек не отработает до конца свою негативную карму с первым мужем или женой, расстанется с ними, то следующий партнер будет намного хуже… Придется опять проходить тот же самый урок, но уже в более тяжелой форме. К тому же у вас с мамой сильная связь, я видела…

— Как у тебя все просто! — с непонятным раздражением оборвал ее папа и отодвинулся на кровати подальше, подчеркивая свои слова. — Захотела — собрались и уехали на все четыре стороны, захотела — вернулись как ни в чем ни бывало, никаких проблем! А про меня ты подумала?

— Извини… — потерянно пробормотала Яна, не зная, что еще сказать. Никогда в жизни папа еще так на нее не взъедался! Кажется, зацепила его за живое, и сама не успела сообразить, что ж такого страшного сказала?..

— Ладно, это ты меня извини, — примирительным тоном успокоил отец. — Завелся с пол-оборота, нервы ни к черту… Ложись спать, поздно уже, — быстро чмокнул ее в висок и вышел из комнаты, выключив на ходу настольную лампу. А Янка осталась наедине со своей совестью, которой сегодня тоже было не до сна: "Ну и натворила же я делов, за неделю не разгребешься… Это я во всем виновата, из-за меня мы все уехали! А что, если они больше никогда не помирятся?.."

Утром Ярик проспал, встал после восьми, когда все уже чинно восседали на кухне за завтраком. Янка соорудила из бутерброда нечто наподобие средневековой крепости: хитрым образом свернутая докторская колбаса представляла из себя замок, тонкий ломтик голландского сыра — песок, по всей видимости. А вместо флага был воткнут огрызок петрушки. Сидит теперь, вздыхает с умилением, боясь надкусить этакую красоту — типичный киндер-сюрприз! Проходя мимо, он отеческим движением положил сестренке на макушку руки и торжественным трубным голосом провозгласил:

— Мой юный падаван. May the Forse be with you! (Да пребудет с тобой Сила!)

Она ничего не ответила, только пронзила испепеляющим взглядом. Что Ярика совершенно не устраивало — ну что ж, подгребем с другой стороны… Задумчиво разглядывая полу-облетевшую красную яблоню за окном, он подчеркнуто громко на всю кухню сообщил:

— Человек произошел от обезьяны!

Малая отреагировала в ту же секунду, со значением протянула, по-прежнему пристально изучая свой бутерброд:

— Ну-у, кто-то, может, и от обезьяны… Я ж не спорю.

И понеслось:

— А кто-то от инопланетян!

— А кто-то от обезьяны!

— А кто-то от инопланетян!..

Бабушка, бедная, переполошилась, всплеснула в беспокойстве руками:

— Дети, дети!.. Тише!

Володя жестом ее успокоил: сам-то он давно привык к этим утренним поединкам, когда вроде и пререкаются, перебрасываются сердитыми фразами, словно мячиком от пинг-понга, а глаза при том страшно довольные. Или это возраст такой, что еще не научились по-другому выказывать взаимное друг к другу расположение? Или учителя были хорошие, насмотрелись на них с Мариной…

— Вас надо по телевизору показывать, — вмешался дедушка, энергично размешивая сахар в пузатой чашке с какао. — Развлекательная программа "Утро с Вишневскими"!

— А что, чем не идея? — поддержал Ярик. И, улучив момент, дернул сестру за ухо: — Как говорится, мелочь, а приятно!

— А по шее давно получал?! — вознегодовала Янка и вскочила из-за стола с твердым намерением проучить наглеца. Славка с хохотом помчался вверх по лестнице, малая ринулась стрелою вслед за ним — и понеслись с воплями и гиканьем по всему дому, громко топоча над головой. Стадо носорогов на прогулке!

— Дома-то им не развернуться, габариты не те, — чисто для формы повинился Владимир. Но никто и не думал сердиться: родители молчали и улыбались с мечтательными лицами, закатывая глаза, прислушивались к разыгравшемуся наверху побоищу. (Судя по драматическому звуковому сопровождению и гортанным вскрикам, дрались подушками.)

— Мама наша по утрам радио на всю громкость включает, — хитро улыбнулся в седые усы отец и нырнул обратно за свою неизменную утреннюю газету, вкусно пахнущую свежей типографской краской. — Говорит, не могу я больше сидеть в такой тишине…

И все встало на свои места. Володя принялся мысленно с ожесточением костерить себя на чем свет стоит: за последний месяц всего два раза к ним наведывался, да и то на несколько часов! Бизнесом, видите ли, занимался, дела свои устраивал!.. И это при том, что от Города до Измайлова без пробок всего двадцать минут езды, не больше. В порыве раскаяния он наклонился над присевшей за стол матерью и неловко поцеловал ее в макушку. Мама нисколько не удивилась, ласково заглядывала ему снизу в лицо, сияя лучиками залегших вокруг глаз морщинок, и все, совершенно все понимала…

— Шурик, это же не наш метод!..

(Из к-ф "Операция "Ы" и другие приключения Шурика")

Однажды у кого-то из фантастов Янка вычитала любопытную теорию: а что, если качества характера наследуются человеком не просто так, как карта ляжет, а в соответствии с полом? Всего лишь одна малюсенькая "x" — и девочке достаются кудрявые волосы и ярко выраженные способности к литературе (к примеру, грубо говоря). А мальчишка вместе с "y" получает какую-то особенную — свойственную только мужчинам этого рода — форму ушей и стойкую неприязнь к застиланию постели (опять-таки гипотетически)… В общем, ничего удивительного, что всем троим представителям славной династии Вишневских, мужской ее части — то бишь дедушке, папе и Ярославу — был отпущен ген чувства юмора, один на всех. Да при том весьма своеобразного юмора, с-специфического, как говорит обычно папа. (Хотя дедушка не из Вишневских, вот тут неувязочка… Но это долгая история.)