У Дениса в два счета вытянулось лицо и она сообразила, что брякнула что-то не то, не рассчитала всей мощи своего врожденного остроумия…

— Это ты его обидела, — с осуждением покачала головой Галя, поправляя перед зеркальцем блестящую черную челку, и Янка расстроилась еще сильней.

Ну откуда ей было знать, что у их разбитного до дремучей наглости Дениса имеется этот пунктик по поводу ярко выраженной восточной внешности! Сам ведь недавно прикалывался: и угораздило же, говорил, при самых обычных ничем не примечательных украинских предках уродиться смуглым и раскосым — откуда только взялось? (Не иначе, с тех времен, когда центральная Украина — откуда Горожане в основном и выходцы — периодически оказывалась то под турками, то под татарами. А теперь через множество поколений проскакивают то там то сям азиатские гены, разбавляют славянскую кровь.)

Недаром ведь девушки у них в Городе практически все без исключения красивые, конкуренция ого-го какая — с этаким винегретом из национальностей! Взять хотя бы Гальку с ее знойной, почти что испанской наружностью — такая каждому понравится… Денис на днях проболтался, что его на улице нет-нет да и принимают за иностранца, то и дело удивляются: "А ты что, говоришь по-нашему?" (Ну да, и фамилия для иностранного подданного как раз подходящая!)

Да что там далеко ходить за примерами, у Яны и самой глаза какие-то подозрительные, нерусские: бабушка Вита, папина мама, по секрету однажды рассказала, что у деда в роду были цыгане. Давным-давно, правда, чуть ли не в десятом колене, и все равно проявилось через столько поколений. (Коктейль намешался занятный: украинцы, русские, поляки (само собой), с маминой стороны латыши — достаточно на Ярика посмотреть, скандинавские мотивы! Теперь еще и цыгане, как выяснилось…)

Но об этом трепались с Денисом с глазу на глаз в неофициальной обстановке, на правах друзей детства. А чтобы вот так при всех сморозить, во весь голос — это с Янкиной стороны был полнейший идиотизм… "Хоть бы не стали теперь дразнить, как Каплю! Если Макарова со своими макаровцами все слышала, то плохо дело…" — заволновалась она, но сказанного не воротишь.

— Да, это ты зря, — подтвердила Юлька и укоризненно покрутила головой, подражая Галине батьковне. (До того увлеклась, что забыла на минуту про свое традиционное утреннее яблоко — а это значит, событие из ряда вон…) Кузьменко демонстративно от их банды отвернулся и уселся на парте спиной ко всему миру, усиленно изучая схваченный со стола учебник. А держал-то его вверх ногами — вот до чего распереживался! Пришлось идти на поклон, пока не поздно:

— Извини, я не хотела, — пробормотала Янка, переминаясь с ноги на ногу у его парты. Но Денис никак не отреагировал, с отсутствующим видом молчал: на бесстрастной восточной физиономии ни один мускул не дернулся. Она настойчиво потянула его за рукав темно-зеленого свитера, что болтался на нем как на вешалке: — Ну что ты как маленький ребенок! Мы ж не в первом классе… И вообще это был комплимент.

Кузьменко вытаращился на нее изумлении, раскрыв до упора раскосые темно-карие глаза, пришлось импровизировать прямо на ходу:

— А ты разве не знаешь, что девушкам это нравится? — с деланным безразличием обронила Янка, исподтишка наблюдая за его реакцией. — Экзотическая внешность, в наших краях нечасто встречается…

— Ладно, хорош подлизываться! Свободна, — небрежным жестом отправил ее восвояси Денис, но лицо его заметно прояснилось. Янка с величайшим облегчением выдохнула: хух, на этот раз вроде все устаканилось! Но впредь нужно быть осторожней со своим языком, а то вечно сперва говорит, а потом за голову хватается… Незаметно подошедший из-за спины Капля смотрел на нее вполне благосклонно, с нормальным человеческим выражением лица — это в кои-то веки! (Надо же, когда не хмурится и не корчит свои презрительные гримасы, то даже кажется вполне симпатичным…)

"А Денис вообще зря переживает — за ним девчонки еще толпами бегать будут! — в порыве благодушия заключила про себя Яна, и принялась дурачиться: — Падать направо и налево и сами собой в штабеля укладываться! Как эта девчушка говорила в том старом фильме, "Девчата", кажется… — И не удержалась от критики: — Если немножко подрастет."

Настроение образовалось что-то как-то аж чересчур радужное: если все поголовно кажутся красивыми, то это уже диагноз… И даже Макарова сегодня не лишена определенного шарма. Дожилась, одним словом: ну прямо тебе острый приступ любви к человечеству! После такой эйфории обычно жди какого-нибудь г… на палочке, железный закон.

После большой перемены по расписанию намечалась алгебра, но математичка где-то задерживалась (что было совсем на нее не похоже). Чтобы как-то скоротать нарисовавшееся свободное время, девчонки затеяли придуманную Юлькой на прошлой неделе игру "А я в детстве…". Первой взяла слово Юлия, как уважающий себя основатель:

— А я в детстве говорила не "автобус", а "антобус".

— А мы с Яриком говорили не "яблоко", а "тыблако", — подхватила эстафету Яна. — Баловались так.

Остальные члены банды хранили скромное непринужденное молчание. Юлька обвела подруг вопрошающим взглядом и подбодрила:

— Ну, кто еще?..

— А я переставляла слоги в словах! — опять не удержалась Янка. —

Не знала, как будет правильно: "полорон" или "поролон", "балерина" или "барелина"?..

"И до сих пор иногда не знаю, надо несколько секунд соображать, особенно про этот поролон, — подумала со смешком. — С барелиной-то все понятно: проверочное слов — балет, а с поролоном труднее…" От комментария вслух она, понятное дело, воздержалась — засмеют же, еще месяц будут вспоминать!

— Тебя мы уже слышали, — с невероятно важной миной провозгласила Юлия Александровна. — Следующий?

— Куда я попала! — выразительно вздохнула Галька и мученически завела глаза под беленый потолок с двумя длинными продольными трещинами. Зато Алинка просияла и торжествующим голосом во всеуслышание объявила:

— Вспомнила! "Проходил Гена".

— Какой Гена?

— Это я мульт так называла, когда маленькая была…

Но развить эту тему Алинка не успела: в аудиторию на раздутых парусах влетела математичка и народ зашевелился, недовольно ворча и разбредаясь по своим местам.

— А я сперва научилась читать вверх тормашками, потом еле переучили, — Янку было не остановить, будто словесный понос вдруг напал: — Ярик пошел в школу и мама каждый вечер с ним занималась, а я сидела напротив и мотала все на ус. До сих пор помню: "Слова "Анна", "группа", "класс" пишутся с двойной буквой…"

— Ну, ты у нас вообще вся нестандартная, — насмешливо отозвалась Маша, вытряхивая на парту тетради из разинувшей рот сумки. (Так сразу и не поймешь: то ли тонко похвалила, то ли вежливо обругала.) Но обижаться сегодня в упор не хотелось, Яна согласилась с добродушием:

— Будем считать, это комплимент.

На алгебре осложнений пока вроде не предвиделось: обычно строгая до занудности Елена Аркадьевна, математичка из университета, была сегодня добра и великодушна, как ангел небесный. (Или просто рассеянна, думала о чем-то своем.) Чем "ашки", разумеется, не замедлили воспользоваться: оставшиеся шестьдесят минут пары в классе стоял непрерывный монотонный гул, сильно смахивающий на гудение пчелиного роя. Время от времени он перерастал в откровенную болтовню и стёб, математичка на несколько секунд выходила из прострации и вяло на них покрикивала, изрекая нечто вроде: "Петя, в чем дело? Интергал смешной попался?" (На что "ашники" отзывались бодрым взрывом хохота.) "Неорганизованная масса", как Елена их прозвала испокон времен, была сегодня особенно в ударе.

— Богдан спрашивал, что ты любишь, — Галя деликатно подергала Янку за прядь волос, привлекая ее внимание. У той в одно мгновение жарко прилила к щекам кровь — ну и ну, одно только его имя, и настолько бурная реакция организма!..