Касание Сладким дымом понесло с акаций, Ровным гудом работящих пчёл… У трамвая стали мы встречаться, Незнакомые совсем пока ещё. Опустила длинные ресницы — Лучше так вот молча постоим! И сошла. Чтоб завтра вновь присниться Сквозь акаций Гулкий сладкий дым… 1960 год Росток И невзрачный и незнаменитый В самом начале апреля Он высунулся из тесной щели Растресканного гранита. Расстегнув голубую кофту, Жизнь блеснула грудью лучистой, И к струйке молочной, Чистой Припал росточек. А грохот, Безалаберный грохот строительств Скрежетал арматурой межзвёздной… Постигая процессище сложный, Вы сначала к ростку присмотритесь. Вот он выбрался на перепутье, Смотрит в мир, раздираемый всеми, Но пройдёт небольшое время, Куст созреет, И в гибких прутьях Золотыми кистями ягод Засияют десятки жизней — Ни одной ненужной и лишней — И сорвутся на землю, к влаге… Ни одной ненужной и лишней? 1960 29 февраля 1960 года Гости пели, галдели, смеялись, Хвалили коньяк и кефаль. За окном, грубоватый малость, Вьюжил холодный февраль. Вечеринка как вечеринка: И заигранные пластинки, И пальто на диване брошены, И девчёнки смешные, хорошие — В общем, славные именины… Вдруг запела Мения Мартинес — Это кто-то поставил пластинку, И приблизилась жаркая Куба, И представилась нам кубинка, — Чёрный локон и жгучие губы. Пальмы. Синяя сонь залива. Волны, ласковые, как кошки. Горы. Выстрелы и разрывы. И потом тишины немножко. И ещё эта песня печальная, Первозданная, изначальная. Звуки жалуются, Звуки стонут, И врываются в микрофоны, И повсюду людей тревожат, — С чёрной кожей и с белой кожей. До чего ж коротка пластинка — Замер диск, Умолкла кубинка. Стало как-то значительно грустно — Лишь февраль скулил за стеклом, И прощалась дрожащая люстра С двадцать девятым числом… # * * *
Жизнь не сизая дымка тумана — Эх, двухрожая бестия жизнь, Ты не чадом заводов-вулканов, А весенним ручьём раззвенись… 1960 Велогонки Вот — гонщицы! Довольно близко! Ревём, распахивая рты. Влетают велосипедистки В наши вопящие ряды. Влетают синие и жёлтые, Пурпурные и цвета беж. Они горячей силой молоды, Приятны простотой одежд. Ревём, друг другу руки тиская: — Вот это — да! Вот это — класс! Колёс вертящиеся диски И ножки покорили нас. Но мы не пошленько хихикали, Иное возбудило всех — Свистели мы и дико гикали, И перекатывался смех, И ахали те, что расстроены, Прижав блокнотики к груди… На миг все стали мы героями, Мы все летели впереди!.. 1960 * * * СЕГОДНЯ Я ПРОСНУЛСЯ РАНО, ИСКОМКАВ СМЯТУЮ ПОСТЕЛЬ — ВСЮ НОЧЬ МНЕ УСМЕХАЛАСЬ ПЬЯНО КИНОЗВЕЗДА НИКОЛЬ КУРСЕЛЬ. ЗВАЛА ФРАНЦУЗСКОЮ УЛЫБКОЙ В СВОЙ ЛЕГКОМЫСЛЕННЫЙ ПАРИЖ, И Я ЗА НЕЙ ТАЩИЛСЯ, ГИБКИЙ, ИЗНЕМОГАЯ ОТ ЖАРЫ… ПРОСТИ, КРАСОТКА, ЕСЛИ ЛЮБИШЬ, НО, ВИДНО, В ТОМ ТВОЯ ВИНА, ЧТО МНЕ ЕЁ ПРИСНИЛИСЬ ГУБЫ, А В НИХ — ТАКАЯ ГЛУБИНА!.. 09.01.60 * * * Летит осокоревый пух На тебя, на меня, на скамейку. Мною сорван — одним из двух — Листочек скользкий и клейкий. Ты смотришь сквозь пальцы вверх: Кровь горит рубиновым светом. Замечательный день, поверь, Как и в целом наша планета. Мечтаем. Носком ноги Я черчу треугольники важно, А вчерашних луж синяки Разжигают смутную жажду. Молчим. Может быть потому, Что серьёзная есть причина — Полюбилась ты одному, Хоть и нравишься многим мужчинам… 10.01.60 Тоске Уйди, Исчезни, Утони В разливах рек, В глазах озёр. Оставь нам солнечные дни, Искристость величавых гор. Не тронь, Не расслабляй, Не гни Надежды твёрдую ладонь, И в окнах дружные огни, Тоска, Нечаянно не тронь! Но, исчезая, Нам скажи, Куда ушла, где вьётся след, Чтоб мы сильней любили жизнь, Твой чёрный вспомнив силуэт. 11.01.60 |
