Мы любили своих родителей, а их тела лежали погребенные под слоем серой лунной пыли внизу, за краем кратера. Робо показывали нам это место. Я пытался узнать больше о своем отце и просматривал мерцающие голограммы с его изображением и слушал его голос, но больше всего мне поведал об отце — и о Кальвине Дефорте — его собственный дневник.

Местами читать было трудно, и меня частенько ставил в тупик язык с такими терминами, как «скоростная автострада», «насморк», «ярмарка», значение которых уже давно ушло в небытие, как и то, что они обозначали. Впрочем, голограммы и роботы могли ответить на некоторые вопросы. По книгам и дискам в библиотеке мы учились, исследовали бесценные экспонаты музея.

Отец родился в той части прежней Америки, которая назвалась Кентукки. Его отец был горняком, а мать медсестрой. Накопив денег, они отправили сына в колледж, где он снимал комнату с Дефортом. Парень мечтал о карьере астронавта до тех пор, пока не обнаружилось, что он не различает цвета. Он подрабатывал репортером для газеты и преподавал историю, когда Дефорт пригласил его в Нью-Мексико и предложил работу в «Робо Мультисервис». Тогда эта ныне огромная корпорация была практически ничем.

Мой отец встретился с Дефортом в какой-то съемной конторе близ военной лаборатории, в которой разрабатывались Робо. Каль Дефорт — невысокий подвижный человек — ходил с легкой хромотой, которая осталась после полученной в детстве травмы. У него были русые волосы и голубые глаза, загорающиеся всякий раз, когда он говорил о Робо и своих планах.

— Ты только взгляни на них! — взмахнул он рукой, указывая на пластиковую модель, стоящую возле его письменного стола. — Первые граждане космоса. Луна станет их домом!

Отец мой не был инженером, но он стал верным помощником Дефорта, работая с ним и помогая сколачивать миллионное состояние. Финансовый кризис, который произошел после падения на Землю патагонских метеоритов, сокрушил все планы колонизации Луны, и строительство станции Тихо серьезно осложнилось. Корпорация почти обанкротилась. Дефорт метался по материкам и континентам, стараясь получить частную поддержку и государственные субсидии.

«Моя главная задача состояла в том, чтобы набрать персонал для станции, — писал отец в дневнике. — Людей, обладающих необходимыми знаниями и навыками, которые, в случае если события обернутся худшим образом, помогли бы Земле оправиться от нанесенного удара. Мы искали специалистов, преданных своему делу, которые не пожалели бы времени и внесли в память главного компьютера все, что знали сами. Кроме всего прочего, они предоставили бы образцы тканей для замораживания, которые впоследствии можно было бы использовать. Мы искали тех, кто по доброй воле прошел бы тренировку на выживание в космосе и полетел на Луну, чтобы поучиться существовать и там».

Желающих оказалось немного. Как сказал моему отцу один выдающийся специалист по молекулярной биологии, прошло шестьдесят пять миллионов лет с тех пор, как юкатанский метеорит смел с лица Земли динозавров. И, по его мнению, до следующей глобальной катастрофы оставалось не меньше. Над отцом довлел груз неотложных дел там, на Земле.

И все-таки ему удалось убедить нескольких добровольцев. Самым первым пожелал участвовать в проекте Педро Наварро, который на тот момент уже являлся служащим корпорации. Он прошел подготовку для астронавтов и работал космическим пилотом, перевозя грузы и Робо для предполагаемой колонии на Луну. Педро был моложе и симпатичнее моего отца, к тому же хорошо ладил с людьми. Он с готовностью согласился доставить на станцию все, что потребуется.

В поисках необходимой информации о том, что нужно сохранить в случае, если все культурные ценности мира будут утрачены, отец познакомился с Дианой Ласард, сотрудницей Библиотеки Конгресса. Худощавая женщина с невыразительным лицом, строгими манерами и консервативными нарядами, она с готовностью делилась информацией, но пойти на что-либо большее не решалась.

Диана отшатнулась от предложения оставить свою вашингтонскую квартиру и полететь на Луну даже на пару недель тренировок. Артефакты, которые, по ее мнению, нужно было сохранить, оказались до ужаса дорогими. Отец упорно торговался, когда дело касалось редких книг и картин, не слишком настаивал на своей цене, когда речь шла об экспонатах, за которые Дефорт мог себе позволить заплатить. И в конечном итоге наша небольшая станция заполнилась книгами, компактными дисками и произведениями искусства, которые, на взгляд Дианы, помогли бы взрастить исчезнувшую цивилизацию.

— Найди самого лучшего биолога, — попросил отца Дефорт, — с медицинским образованием, и он непременно должен специализироваться на клонировании. Катастрофы прошлого не раз превращали планету в почти бесплодную пустыню. Возможно, нам придется начинать эволюцию заново.

Дефорт и отец вели переговоры с крупными шишками, каждый из которых стремился не упустить своей выгоды, и ни у кого из них не было времени заниматься станцией. Биолог, который в конце концов присоединился к проекту, оказался женщиной. Таня By возглавляла медицинский исследовательский центр в древнем городе Балтимор. Благодаря доводам Дефорта и моего отца она прониклась некоторой долей их решимости.

— Подстраховать Землю, — так она выразилась. — Эволюция нашего собственного биокосма растянулась на четыре миллиарда лет. Сохранить ее — наш священный долг. Возможно, ничего подобного больше никогда не повторится.

Она ушла со своей должности, чтобы организовать материнскую лабораторию, внести в память Робо навыки клонирования, поместить в криостат семена, споры и образцы тканей, которые впоследствии возместят видовое разнообразие поврежденной планеты.

Дефорту требовался и специалист-терраформирователь. Он разговаривал с Арни Линдером, выдающимся геологом, который сделал себе состояние, работая горным техником, и заработал репутацию благодаря идее о терраформировании Марса. Когда ему позвонил отец, он тут же отмел его предложение, назвав идею о лунной станции мечтой идиота.

Но Линдеру требовались деньги для предстоящего турне с лекциями, к которому он в тот момент готовился. В результате Дефорт выплатил ему огромный гонорар в обмен на образцы тканей и как плату за несколько недель работы на Луне, где он должен был внести свою лепту в программирование главного компьютера.

И хотя были трудности как с подбором желающих, так и с финансированием проекта, все же отец с Дефортом лелеяли планы расширения станции и мечтали оборудовать ее дополнительным оснащением, так чтобы она смогла принять крупную команду выживших с Земли. Отец мой провел неделю, предшествующую катастрофе, в городе на Западном побережье Америки, собирая частные пожертвования и пытаясь привлечь в свои ряды некоего астронома, который к тому же был специалистом по информатике.

Гигантский болид появился из ниоткуда, став для всех полнейшей неожиданностью. Дефорт надеялся, что станция будет готова для события, которое свершится через тысячу лет, может — миллион или вообще никогда. У наших энтузиастов и в мыслях не было, что все произойдет при их жизни, а тем более до того, как они успеют закончить строительство.

Станцию все еще обслуживали Робо. Небольшой персонал, состоящий из людей, вернулся на Землю, на базу в Белых Песках, местечке, расположенном в засушливом Нью-Мексико, районе прежней Америки. Своим названием местечко обязано было нетипичным минеральным отложениям. Предупреждение с Луны не могло прийти в более неудачный час — 24 декабря, вечером накануне Рождества.

Роботы засекли объект несколькими днями раньше, но они лишь машины, которых запрограммировали информировать персонал корпорации обо всех подобных происшествиях. Они, по всей видимости, перенесли передачу на более позднее время, оттого что им заранее сообщили о закрытии офиса на Земле на рождественские каникулы. Сообщение о надвигающейся катастрофе поступило отцу в закодированном виде, когда тот находился на борту самолета и как раз направлялся на базу.