Для христианина смерть тела — это радостный момент нашего соединения, соединения нашей души со Христом. Иисус Христос Своим Воскресением победил смерть. Где Иисус — нет смерти, нет страха, там нет страха смерти. Поэтому если мы уже здесь, на земле начинаем жить во Иисусе Христе, то мы уже здесь — сейчас, сегодня — начинаем обретать бессмертие.

Но нельзя расслабляться! Нужно бодрствовать, трезвится и молиться в ожидании встречи со Христом! Очень хорошо начало процесса превращения животного страха смерти в спасительную для нас память смертную, начало бодрствования во Христе выразил протопоп Аввакум в своем знаменитом «Житии», то есть жизнеописании. Он пишет о том времени, когда он был еще отроком, то есть подростком, пишет на языке своего времени — XVII в.: «Аз же некогда видев у соседа скотину умершу, и той нощи, возставше, пред образом плакався доволно о душе своей, поминая смерть, яко и мне умереть; и с тех пор обыкох по вся нощи молитися». На современном языке этот отрывок звучит так: «Я как-то увидел у соседа умершую скотину (то есть домашнее животное. — В.К.) и той же ночью поднялся и перед образом (то есть перед иконой. — В.К.) сильно плакал о душе своей, вспоминая смерть, ибо и мне предстоит умереть; и с тех пор привык каждую ночь молиться».

Нужно молиться! Нужно трезвиться! Нужно уповать на Христа в ожидании встречи с ним! Память смертная — это, можно сказать, компас, по которому мы идем ко Христу.

Наблюдая жизнь некоторых людей, невозможно отделаться от впечатления, что они делают все от них зависящее, чтобы приблизить свою погибель, свою смерть. Я имею в виду людей, которые поступают вопреки так называемому «инстинкту самосохранения» — инстинкту, который должен заставлять нас делать все для сохранения и улучшения нашей жизни. Почему же некоторые люди буквально стремятся навстречу своей смерти? Почему они, можно сказать, буквально плюют на себя, на свою жизнь, всячески укорачивают ее алкоголем, наркотиками, преступным поведением — преступным и безответственным поведением не только по отношению к другим людям и к обществу, но и к самим себе?.. Наш Александр Сергеевич Пушкин вложил в уста одного из персонажей «Пира во время чумы» слова, которые, как мне кажется, прекрасно выражают подобные погибельные устремления: «Все, все, что гибелью грозит, / Для сердца смертного таит / Неизъяснимы наслажденья».

Большинство из нас — обычных, нормальных людей, боится смерти. Те же люди, которые как бы ищут свою смерть, очень часто являются жертвами своих духовных заблуждений. В действительности все люди — без исключения, стремятся жить. Это — закон, которому все мы подчиняемся, в том числе и те, кто, казалось бы, ищет свою смерть. Парадоксальным или, лучше сказать, извращенным, противоестественным образом своей смертью они стремятся утвердить свою жизнь. Они стремятся к смерти как бы «понарошку», как обиженные дети, которые, переживая свои обиды, думают: «Вот умру — тогда поплачете!». Люди, стремящиеся к смерти, очень часто, неосознанно руководствуются в своем стремлении подобными глубинными мыслями. Но сути они остались обиженными детьми. Такие люди очень часто «обижаются на жизнь» и стремятся ей, так сказать, «отомстить». А «мщение» осуществляется по пословице: «А пускай у меня руки отмерзнут — чего хозяин рукавиц не дает!» Таким странным, гибельным для себя образом они самоутверждаются, то есть выражают и утверждают свою волю к жизни. Это, конечно же, — тупиковое самоутверждение — «Дьяволова ловушка», «Дьяволов тупик».

Я думаю, что стремление к смерти, которое овладевает душами таких людей, хотя и странным образом, но тем не менее выражает их надежду на бессмертие. Я нахожу подтверждение сказанному мною в продолжении отрывка из «Пира во время чумы»: «Все, все, что гибелью грозит, / Для сердца смертного таит / Неизъяснимы наслаждения» — / Бессмертья, может быть, залог! Таким образом, стремление к собственной погибели у героя пушкинского монолога, по существу, отождествляется со взысканием бессмертия, хотя лишь в глубине самосознания.

Варианты подобного погибельного самоутверждения бывают самые разнообразные — от переедания и пьянства до прямого наложения на себя рук. Люди ухитряются убивать себя самыми разнообразными, изощренными способами, как например герой замечательного рассказа И.Бунина «Я все молчу».

Шаша, можно сказать, вдохновенно и систематически ломает, крушит свое житейское благополучие, ставя целью своей жизни скатиться как можно ниже, стать нищим отбросом деревенского, крестьянского общества. И со временем он становится нищим слепцом. Цитирую окончание этого рассказа: «Шаша — у пристани: теперь он равноправный член, кость от кости, плоть от плоти нищей орды, стоящей в церковной ограде. Босой, в лохмотьях, густобородый, с головой, стриженной ежом, в мешках крест-накрест, дико ломает он брови над выбитыми и затянувшимися глазами и сипло орет в лад с прочими за душу хватающие нищенские стихиры. Хор мрачно дерет кто во что горазд… Выделяется резкий голос Шаши:

Замечательна, символична и характерна эта стихира, которую, по выражению Бунина, «дерут» нищие. Эта стихира представляет собой катастрофическую апокалипсическую песнь. Она, кроме того, по сути выражает взыскание, надежду Шаши. Более того, можно сказать, что эта стихира выражает погибельные устремления как таковые.

Но что же все-таки является конечным источником погибельных устремлений? Попробую ответить на этот вопрос образно.

Представьте себе сплошное шарообразное тело, которое примерно равно нашему земному шару. Сердцевину этого тела составляет некий энергетический резервуар, который состоит из двух противоположных друг другу «по заряду» источников энергии. Один из этих источников заряжен «положительно», а другой — «отрицательно». Остальная часть этого шара составлена из секторов. Каждый из этих секторов образуется так: на поверхности шара выделен некий участок размером, скажем, от пяти до десяти огородных «соток». Вся поверхность нашего шара поделена на такие участки. Каждый отдельный сектор образуется продолжение вглубь шара некоторого конкретного поверхностного участка — концентрически сужается по мере приближения к центральному энергетическому резервуару. В самом узком своем сечении, то есть на максимальном удалении от поверхности, каждый сектор подключен к центральному энергетическому ядру шара, причем подключен как к источнику «положительной» энергии, так и к источнику «отрицательной» энергии. Что символизирует эта картинка? Шар в его основной массе (за исключением центрального энергетического резервуара) — это совокупность человеческих душ. Каждый отдельный сектор — это отдельная душа. Отдельные участки на поверхности шара — это отдельные сознания отдельных людей. Более глубокие слои каждый из секторов, которые концентрически сужаются вглубь, — это неосознаваемое нами содержание нашей индивидуальной психики. Центральный энергетический «резервуар» — это источники добра и зла, соответственно — источник жизни и смерти, — источники для каждой человеческой души. Таким образом, конечным источником погибельных устремлений людей является некий источник зла (источник смерти), который является общим для всех людей. Этот источник, как мы хорошо знаем, не является безличным. Не является он и анонимным, то есть безымянным. Источник зла — это личность злого духа, который имеет собственное имя, точнее, собственные имена — сатана, дьявол, веельзевул… Вот кто смущает нашу душу погибельными влечениями, ибо именно он — и никто другой — является «человекоубийцей от начала» (ср.: Ин. 8:44). А источником добра и жизни является, конечно же, Бог.