Другое дело, что поддержание жизни на стадии умирания с помощью сложных медицинских технологий может обходиться слишком дорого. Бывает и так, что средств, которые тратятся на поддержание жизни в безнадежных ситуациях, хватило бы на то, чтобы вылечить многих других людей. Здесь есть реальная проблема выбора. Но эта проблема, думаю, относительно легко решится, если мы поймем, что дорогостоящее поддержание жизни в безнадежной ситуации очень часто представляет собой насильственное удержание человека в этой жизни, когда он уже готов к переходу в иной мир, когда Бог призывает его. В подобных случаях, думаю, вполне допустим отказ от «терапевтической настойчивости», допустимо прекращение дорогостоящих или несоразмерных ожидаемому результату медицинских процедур. В подобных случаях мы просто признаем невозможность противостоять смерти, мы отказываемся продлевать мучительную агонию, ибо «должно человеку однажды умереть, а потом суд». В какой-то степени предвосхищая общий вывод, можно сказать, что с христианской точки зрения недопустимы ни насильственные прерывание жизни, ни насильственное же продление ее. Конечно, в конкретных ситуациях, когда врачам, родственникам пациента и самому умирающему приходится принимать ответственное решение об отказе от терапевтической настойчивости, это решение может быть очень нелегким и даже мучительным.

Необходимо также сказать о вполне реальной опасности злоупотреблений эвтаназией со стороны врачей родственников в случае ее законодательного разрешения. Если закон разрешает эвтаназию, то живые (пока еще) люди в своем поведении по отношению к своим умирающим братьям и сестрам получают нечто вроде «индульгенции» — позволения «грешить с чистой совестью». Но грех остается грехом, «законодательно очистить совесть» невозможно! Более того, в данном случае законодательно поощряется убийство. Это хорошо видно на примере Голландии, в которой, как я уже говорил эвтаназия с некоторых пор практикуется, официальное расследование, проведенное властями этой страны, показало, что до 25 % умерших «с помощью врачей» не давали на это согласия. Там, где допускается добровольная эвтаназия, мигом появляется и недобровольная. Слишком велик соблазн «облегчения жизни» пока еще остающимся жить!

Ярким свидетельством того, что эвтаназия — это невыносимая нагрузка для чуткой человеческой совести, является трагический случай с доктором Джоном Крааем. Этот врач, уже пожилой человек, в 1965 г. был обвинен в умышленном убийстве своего восьмидесятиоднолетнего пациента и друга Фредерика Вагнера. К тому времени тот уже пять лет страдал болезнью Альцгеймера — распадом психики, никого уже не узнавал, не помнил себя и ничего не сознавал. (В настоящее время болезнью Альцгеймера мучается, например, бывший американский президент Рональд Рейган.) Фредерик Вагнер мучился еще и тяжелыми болями. Чтобы прекратить страдания друга, доктор Краай тайно, никого не уведомив, ввел ему тройную дозу инсулина. Вагнер умер. Когда истина стала известна, доктора арестовали, потом выпустили на свободу под залог. Обдумав содеянное, через две недели он принял страшное решение и относительно своей собственной судьбы — сделал аналогичную инъекцию себе и ушел из жизни. Он понял: благое, как ему раньше казалось, дело эвтаназии в действительности есть убийство.

Сторонники эвтаназии демонстрируют пропагандистский словесный выверт и преступный софистический обман, когда говорят об эвтаназии как о «смерти с достоинством». Тем самым они стремятся заклеймить противников эвтаназии как сторонников «недостойной смерти». В данном случае черное называется белым, а белое — черным. Можно сказать, что, выставляя противников эвтаназии как сторонников «недостойной смерти», сторонники эвтаназии «сваливают вину с больной головы на здоровую». Иисус Христос говорит нам, что наш долг — не избегать страданий, а достойно переносить их.

Нужно называть вещи своими именами: эвтаназия — это убийство, прикрываемое «благими намерениями». А убийство неприемлемо для христианина. И никакие «словесные выверты» не должны колебать твердую христианскую позицию в этом вопросе. Эвтаназия — это убийство, как и аборт. Эвтаназия — это не смерть с достоинством», а превращение врачей в убийц. А превращение врачей в убийц — это попрание благородной медицинской традиции. Начиная с древних греков, со времен легендарного великого врача Гиппократа, представители врачебной профессии клятвенно обязывались посвятить себя сохранению человеческой жизни при любых обстоятельствах… Вот слова знаменитой «Клятвы Гиппократа»: «Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла». Эти слова были написаны V в. до Р.Х.! Из них мы ясно видим, насколько «язычник» Гиппократ ближе к христианской позиции в отношении эвтаназии, чем современные сторонники «смерти с помощью врача».

Христиане различных вероисповеданий едины в отношении к убийству с помощью врача. Думаю, что выражением общего христианского отношения к эвтаназии можно считать следующие слова современного" Катехизиса католической церкви»: «Действие или бездействие, которые сами по себе или с заранее обдуманным намерением приносят смерть, чтобы устранить боли, является убийством, которое тяжким образом попирает достоинство человека и уважение к Богу Живому, его Создателю».

Христианское общество врачей и дантистов Канады уже очень четко выразило христианское отношение к врачебному убийству: «Мы все, — говорится в их декларация — созданы Богом, и человек не должен восприниматься исключительно как продукт случайных Процессов. Поэтому мы несем ответственность перед Богом за свои поступки. Время начала жизни и ее конца должны быть прерогативой Бога, а не нашей. Смерть не является концом всего, потому что наши души бессмертны. Страдание всегда должно пробуждать чуткую заботу, и эвтаназия не должна восприниматься и применяться как выход из положения. Те, кто страдают, являются важными членами общества и должны быть им признаны. Мы полагаем, что мужественное терпение во время страданий несет в себе величайшее нравственное и социальное благо обществу; в свою очередь, признанием такого вклада общество утверждает личность».

Исповедник жизненного христианства, немецкий евангелический пастор-мученик Дитрих Бонхеффер, мужественно принявший смерть во имя Христа в нацистском концлагере, так писал: «В глазах Бога нет жизни, которая не имела бы ценности, которую не стоило бы жить, потому что жизнь сама по себе ценится Богом. Нищий Лазарь, больной проказой, лежал у ворот богача, и псы лизали его раны; он не приносил никакой общественной пользы; однако Бог полагал, что он достоин вечной жизни. И где еще, если не в Боге, должен находиться критерий величайшей ценности жизни?»

Русский поэт Арсений Тарковский рассказывал о таком драматическом, очень интересном и заставляющем задуматься эпизоде своей жизни…

Январь 1944 г. Прифронтовой госпиталь. Ему произведена повторная операция — отсечена еще часть ноги, так как после предшествующей операции началась гангрена… Он лежит в маленькой тесной палате с очень низким потолком. Над кроватью висит лампочка. Выключателя нет. Чтобы избавиться от ее слепящего света, приходится каждый раз ее выкручивать, благо до нее легко дотянуться. Ему очень плохо. Хочется немного отдохнуть в полной темноте. Он дотягивается до лампочки, начинает ее вывинчивать. И вдруг в такт вывинчивающему движению руки ощущает, что и его душа спиралеобразно, как по винту, начинает выходить из его тела — «вывинчивается» и выскальзывает из него! Секундная растерянность, замешательство… — и он ощущает себя над своим телом… Смотрит на него, на свое тело, сверху, но быстро теряет к нему интерес. Внезапно ему хочется посмотреть, что происходит в соседней палате, и он начинает медленно «просачиваться» сквозь стену. Но в какой-то момент он понимает, что еще немного, и он уже никогда не сможет вернуться назад, в свое тело! Это его пугает, и он снова зависает над кроватью и каким-то странным образом «соскальзывает» в Свое тело, «как в лодку»…