И наконец, притча о талантах говорит нам, что настанет время жатвы — придет время, когда Господь каждого из нас спросит о том, как мы распорядились талантами, которыми Он снабдил нас, когда даровал жизнь.

Мы не имеем ни малейшего права «зарывать наши таланты в землю»! Выражение «зарыть свой талант в землю», которое означает небрежение своими способостями и дарованиями, вошло в наш язык, конечно же, из этой притчи.

Далеко не все мы, имеем особенные таланты, но каждый из нас Бог дал дарование «по его силе». И нет такого человека, который не был бы наделен каким-нибудь Талантом, например художественным, научным, способностью к тонкому ручному труду или мужественному и самоотверженному ратному труду, способностью любить Бога или своих ближних и делать все для их блага. Я твердо убежден, что все люди в обязательном порядке наделены Богом двумя последними из перечисленных. Но сколь многие зарывают именно эти свои таланты в землю! Не талантливых от Бога людей нет!

У Льва Толстого есть замечательная и поучительная сказка «Три старца», которая является художественным пересказом русской народной сказки жителей Олонецкого края.

Плыл однажды парусник с паломниками из Архангельска в Соловецкий монастырь. Среди паломников был и архиерей, то есть епископ. Они проплывали мимо небольшого островка, каких много в Белом море. Архиерей "случайно узнал из беседы с паломниками, что единственными жителями на этом островке являются три старца-отшельника, которые душу свою спасают. Архиерею стало интересно повидать этих старцев, и он стал уговаривать корабельщиков пристать к островку. Не сразу ему это удалось… Среди доводов старшого, то есть капитана, против того, чтобы им приставать к островку, был и такой:

«Осмелюсь доложить вашему преосвященству, не стоит смотреть на них. Слыхал я от людей, что совсем глупые старики эти живут, ничего не понимают и ничего говорить не могут, как рыбы какие морские».

Однако уломал архиерей старшого — сказал, что заплатит за дополнительные труды корабельщиков. Пристали… Действительно, встретили их три старца древних — в рубище. Поговорил с ними архиерей и видит, что хороши старцы — жизнь их хороша, по его понятию угодна Богу, — но, действительно, отчасти прав был старшой — очень уж эти старцы несмышлены, просты — настолько просты, что и молиться-то толком не умеют: единственная их молитва звучала так: «Трое Вас, трое нас, помилуй нас!», то есть в своей молитве старцы «просто-напросто» соотносят себя троих с Пресвятой Троицей и просят у Троицы милости к себе… Вот и вся молитва…

Полюбились старцы архиерею, решил он научить их хотя бы одной «правильной» молитве и выбрал для научения, естественно, Господню молитву — главную молитву христиан, которой научил нас Сам Иисус Христос. Старцы с радостью согласились на обучение. Но с превеликим трудом далась им эта наука — целый день (бился с ними архиерей, пока они не затвердили «Отче наш».

Завершается же эта сказка так: «Уж смеркаться стало, и месяц из моря всходить стал, когда поднялся архиерей ехать на корабль. Простился архиерей со старцами, поклонились они ему все в ноги. Поднял он их и облобызал каждого, велел им молиться, как он научил их, и сел в лодку и поплыл к кораблю».

Поднялся архиерей на корабль, корабль отплыл, прошло некоторое время, корабль довольно-таки далеко уплыл от острова, богомольцы уже улеглись спать, одному архиерею не спалось…

«Сидит архиерей, думает, глядит в море, в ту сторону, где островок скрылся. И рябит у него в глазах — то тут, то там свет по волнам заиграет. Вдруг видит, блести и белеется что-то в столбе месячном: птица ли, чайка или парусок на лодке белеется. Пригляделся архиерей. "Лодка, — думает, — на парусе за нами бежит. Да скоро у к очень нас догоняет. То далеко, далеко было, а вот уж и вовсе виднеется близко. И лодка не лодка, на парус не Похоже. А бежит что-то за нами и нас догоняет». И не может разобрать архиерей, что такое: лодка не лодка, птица не птица, рыба не рыба. На человека похоже, да велико очень, да нельзя человеку середь моря быть. Поднялся архиерей, подошел к кормчему:

— Погляди — говорит, — что это? Что это, братец? Что это? — спрашивает архиерей, а сам уж видит — бегут по морю старцы, белеют и блестят их седые бороды, и, как к стоячему, к кораблю приближаются.

Оглянулся кормчий, ужаснулся, бросил руль и закричал громким голосом:

— Господи! Старцы за нами по морю, как по суху, бегут!

Услыхал народ, поднялся, бросились все к корме. Все видят: бегут старцы, рука с рукой держатся — крайние руками машут, остановиться велят. Все три по воде, как по суху, бегут и ног не передвигают.

Не успели судна остановить, как поравнялись старцы с кораблем, подошли под самый борт, подняли головы и заговорили в один голос:

— Забыли, раб Божий, забыли твое ученье! Пока твердили — помнили, перестали на час твердить, одно слово выскочило — забыли, все рассыпалось. Ничего не помним, научи опять.

Перекрестился архиерей, перегнулся к старцам и сказал:

— Доходна до Бога и ваша молитва, старцы Божий. Не мне вас учить. Молитесь за нас, грешных!

И поклонился архиерей в ноги старцам. И остановились старцы, повернулись и пошли назад по морю. И до утра видно было сиянье с той стороны, куда ушли старцы».

Вот такая великая сказка, истинно показывающая глубокую, возможно, самую глубокую, истину о молитве, о ее сути, глубине и силе. Я думаю, что «Три старца» — это даже не сказка, а быль, быль из области духовного мира — мира жизни Духа.

Древнекитайский мудрец Лао Цзы, который жил в VI в. до Р.Х., сказал: «Великое совершенство похоже на несовершенное. Великая полнота похожа на пустоту. Великая прямота похожа на кривизну. Великий ум похож на глупость». Последнее вполне применимо к старцам.

У наших предков существовало понятие «сокровенный сердца человек», то есть такой человек, который живет по выражению Толстого «умом сердца». Этот человек есть в потаенной глубине души каждого из нас. Его, я думаю, вполне можно было бы также назвать душой нашей души.

Именно душой нашей души мы соединяемся в молитве с Богом. Но далеко не все люди знают о ней, ибо наша беспорядочная, непутевая, грешная жизнь скрывает от Нас самое лучшее — нашего «сокровенного сердца человека». Нашими грехами, как непроходимыми дебрями, зарастает дорога к душе нашей души. И святые люди, как три старца из сказки, отличаются от грешников лишь тем, что в их душах эта дорога от «поверхности» их душевной жизни к их «сокровенному сердца человеку» является прямой и чистой. Наши три старца, конечно же, были почти лишены «ума ума», которым столь гордятся многие духовно пустые люди, но «умом сердца», напрямую соединяющим их с Богом, они обладали в превосходной степени, а значит, они обладали всем!

«Старость — не радость» — говорит русская пословица. И действительно, для очень многих стариков это так. Сейчас в России нелегко жить и молодым, работоспособным людям. А каково старикам? Но всегда ли и обязательно ли старость — не радость? Приведу вполне Достоверные свидетельства некоторых выдающихся стариков. Первое я взял из последних записок выдающегося писателя и драматурга Эжена Ионеско (1912–1994), румына по национальности, но жившего и творившего в основном во Франции. Незадолго до смерти (ему уже около восьмидесяти лет) Ионеско пишет: «Я взбешен. Я и ждал этого, и не ждал. Ждал, что волосы у меня поседеют, что при ходьбе буду помогать себе клюкой, но не ждал умственной деградации и до сих пор к ней не готов. Лет в двадцать, в тридцать каждый знает, что будет потом, знает и как бы не знает. Все равно с этим миришься, потому что есть инстинктивная воля к жизни, страх смерти. В молодости, да и позже, все, естественно, знают, что потом состарятся, знают и не знают. Чтобы понять, что такое старость, надо состариться. Люди приходят на землю не для того, чтобы жить. Приходят, чтобы зачахнуть и умереть. Раньше, каждое утро, вставая с постели, я говорил: слава Богу, даровавшему мне еще один день. Теперь говорю: еще один день Он у меня забрал».