– Б-б-билко! – пробормотала она, – Что ты, блядь, с собой сделал?
Билко ради эксперимента присосался к остойному косяку. Погас, сука.
Иди– ка к папочке.
– Есть огонь, Дэб? – спросил он, наслаждаясь тем, что он принял за ее похотливое одобрение.
Дэб покопалась в сумочке и извлекла на свет божий коробок сучков люцифера, выкинула несколько палочек бесполезного древесного угля, наконец, чиркнула одной из немногих годных и протянула Билко. После того, как он набрал в легкие дыма и сплюнул блудную табачную крошку, Дэб затушила, тряхнув, сернисто-пахнущий сучок люцифера и засунула его в коробок.
– Билко!?
– Это все ебаный Остин Осмен Спэр, чтоб он сдох, бля.
Иди– ка к папочке.
Дэб заставила себя посмотреть на дряблое тело Билко. Каждый дюйм его торса и рук был покрыт чернильным узором. Будто страшные духи и демоны лезли из преисподней. Она подумала, что у нее приход с глюками. Татуировки были будто живые. Будто в любой момент они могли застонать и завыть от своей вековечной тоски. На теле его разместился весь каталог работ Остина Осмена Спэра, и результат был скорей любопытным, чем отвратительным, но отвратительным он был точно. Она не знала, на какую из рож смотреть.
– Работа Пита Пантеры, – добавил Билко. Теперь-то уж точно Дэб сдастся пред давней тайной симпатией к его мощному хую.
– Они настоящие?! – завопила Дэб в замешательстве, – В смысле, чо это, блядь, в натуре наколки?!
– Йе-е, круто ведь, да? – просиял Билко. У него от скорости напрочь сносило башню, и раз он кончил плясать, ему ничего не оставалось, кроме как охуело гнать. – Ты сказала что выйдут крутые наколки и я решил ну ты знаешь духи решили чтоб я решил понимаешь чо я имею ввиду я знаю откуда приходят идеи Дэб так что духи использовали меня или типа того ну я и решил знаешь типа йе-е, ты права, могут выйти крутые и духи мне показали чо делать и я наколол для тебя Дэб но знаешь теперь это тоже мой любимый художник и я не мог одуплиться какие типа из них наколоть и в конце концов я решил, по хуй чо и решил сделать весь каталог ну и вот Пит Пантера крутой бля врубился и типа того что кололи мы их две недели, но…
Тут Билко скосился на сонмище черных рож, украшавшее его дряблое тело, и тут же застыл под гипнозом потусторонних буркал, ползавших и расплывавшихся у него на глазах; Дэб использовала свой шанс и начала отступление. Поначалу пятилась, медленно, по шажку, потом просто развернулась и вчистила со всех ног сквозь тусняк, и драпала, не останавливаясь, пока, запыхавшись, не оказалась на автобусной остановке в другом конце улицы.
Иди– ка к папочке.
В голове ее громыхали «Верджин прунз», тошнотворные лица демонов танцевали перед глазами, но тошнотворней всего была знающая ухмылка Билко. Он сделал это ради нее! Что за хуйню он несет?! Полагал поди, что она восхитится, или типа того… ФУ, БЛЯ!…
Иди-ка к папочке.
Ты проебал своей шанс, подумала Дэб. Бесповоротно проебал свой единственный шанс.
11
– Аминь! – дружным хором пропели послушники.
– И меж семи свечей был один, как Сын человеческий, в белых одеждах до самой пяты своей и подпоясан по чреслам золотым поясом. Лицо его и власа были белее шерсти, белее снега; и очи его были словно огни…
Иеремия Джонс простер руки над склоненными головами паствы.
– Аминь! – пропели они еще раз и содрогнулись, узнав в лишенном пигмента пророке лицо из священного писания.
– Один из нас согрешил! – пророкотал Джонс. Мгновенно подняв свой взор от раскрытой Библии, лежащей на кафедре, он сканировал штабеля смазливых послушников, павших перед ним на колени, пока глаза его не опалили того из них, что казался смущеннее прочих.
– Брат Джонатан, – прогремел Джонс, – брат Джонатан! Осмелишься ли ты предстать пред Христом и убить любовь?
Объект пристального взора священника явственно вздрогнул, после чего его тело, будучи выебано чувством вины и мгновенно ослаблено превосходящими силами истинной веры, выблевало прямо на пол жгучую желчь.
– Ибо это – то, что ты сотворил, брат Джонатан! Ты убил Христову любовь! Истинно говорю тебе, это ты вогнал гвозди в руки Его!
– Аминь! – раздался ответ послушных послушников.
Брат Джонатан вытер рот рукавом и горестно зарыдал.
Страдающий без меланина священник опустил руку вниз и взял с кафедры некий предмет. То был недельной давности номер «Нью Мьюзикл Экспресс».
Полыхая глазами, Джонс хлопнул газетой в воздухе, после чего, понизив гоос до шепота, он огласил грехи брата Джонатана.
– О возлюбленные, – промурлыкал он, – О дети мои. По что вы меня оставили? Господь мой, прости брата Джонатана, он сам не знает, что творит. Истинно, некий бес соблазнил его мыслями о земных наслажденьях, и песнями…
Он вознес над своей головой «Нью Мьюзикл Экспресс» и радикально повысил громкость:
– … самого Сатаны!!! Он принес эту мерзость в храм Господень, и гореть ему в Геенне огненной!!!
Брат Джонатан в ужасе поднял голову. Он купил «Нью Мьюзикл Экспресс» в городе и спрятал у себя в спальне. Джонс обнаружил газету, и теперь брат Джонатан точно отправится в Ад. Ибо он согрешил. Его соблазнила Мать Всех Блудниц, он убил Христову любовь и воистину заслужил полыхать в Аду весь остаток вечности. Он конвульсивно содрогнулся еще раз, и горькая жидкость еще раз рванула из его нечистого тела.
– Но… – Джонс опять перешел на шепот, и апостолы альбиноса потянулись вперед, чтоб услышать Истину, что он возгласит. – Но пути Господа, нашего Бога, воистину неисповедимы. Ибо именно Он приказал брату Джонатану прочесть сие посланье из Геенны огненной. И именно Он заставил брата Джонатана спрятать сию греховную мерзость именно там, где, как Он знал, Его скромный слуга обязательно ее обнаружит! Ибо Господь, ваш Бог, показал мне пути Свои. Господь, ваш Бог, показал мне Истину и Свет Свой. И Господь, ваш Бог, показал мне вот ЭТО!!!
Джонс ткнул пальцем в рекламное объявление на последней странице модного поп-обозрения.
– Господь, ваш истинный Бог, использовал нашего возлюбленного брата Джонатана, как марионетку, и показал мне, что воистину Сатана не преуспеет в делах его! ЧТО ЖЕ ЭТО ЗА МЕРЗОСТЬ?! – прогрохотал он, снова и снова тыча в страницу своим смертоносным указательным пальцем, – Я скажу вам: это – фестиваль НОЧИ!!! Фестиваль ГРЕХА!!! Фестиваль ЗЛА!!! А значит, фестиваль САТАНЫ!!! Благодарю тебя, Господи, за то, что благословил брата Джонатана и дал ему сообщить нам волю Свою!
Брат Джонатан тихо охуевал. Его только что вытащили из пропасти вечного проклятия. Его смертный разум был не в силах справиться с такой переменой своей духовной фортуны, и, оглушительно пернув, брат Джонатан упал в обморок.
– Братья и Сестры, – пророкотал валлиец, – несите его сюда, чтобы он был благословлен Любовию Божьей и братством Святого Духа!
Если бы брат Джонатан был в сознании, он почувствовал бы, как руки множества тварей Господних возлегли на него. Как его поднимают, несут и кладут на алтарь. Как запястья его и лодыжки привязывают к четырем углам. Как руки сдирают с него мирскую одежду и оголяют его перед взором Господним.
– Встаньте в круг, о воистину верующие, – пропел Джонс, – и мы крестим Брата нашего именем Бога!
Послушники единодушно раздвинули рясы.
Брат Джонатан пробудился и увидел одну из своих Сестер; раскорячившись у него над мордой, она скользнула рукой в промежность и разгребла золотистые локоны, обрамлявшие ее неземную дыру. Увидел, как она ловко надрачивает свой клитор, и как он мгновенно краснеет и набухает. Он попытался вырваться из ремней и всосаться в ее пизду. Он почувствовал запах сока любви, закипавшего в ее святой щели, и увидел он, что это хорошо. После чего она разрядилась священными водами реки Иордан. Отвращая лицо от горячих, сладких струй ссаки, он увидел, что окружен Любовью, и ощутил, что теплые воды реки Иордан омывают всю его кожу, что все его Братья и Сестры благостно ссут на него.
