— Я же тебе сказал: Моника возвращается завтра, — напомнил Джи Джи, когда они подошли к его машине.

— Знаю. Приходи вместе с ней. И скажи тем двоим, чтобы прихватили с собой жен. Проведете прелестный вечер. Вкусный ужин с вином, на десерт — красивые танцовщицы.

— Хочешь сказать, что заплатишь за ужин? — (Кейд засмеялся.) — А если точнее — в чем дело? — спросил Джи Джи, открывая дверцу машины.

— В чем дело?.. — задумчиво повторил Кейд.

— Да. Почему ты хочешь, чтобы мы пришли в клуб? Что-то там унюхал? Ведь ты хочешь, чтобы мы понаблюдали за чем-то, правда? Кто-то торгует наркотиками? Знаешь, для этого тебе нужны другие ребята…

— Мне кажется, в клубе используют девушек для переправки наркотиков. Но у меня нет никаких доказательств. Это мое предположение. Я видел, как две девушки возвратились на стоянку у клуба спустя несколько часов после окончания работы…

— И это все? Ради Бога, Кейд… Ты хватаешься за соломинку, чтобы только вернуться в отдел по расследованию убийств. Дай капитану остыть, и ты опять будешь на своем прежнем месте.

— Но в этот «бизнес» может быть вовлечена Эшли.

— Кто это? — нахмурился Джи Джи, потом вспомнил и улыбнулся:

— А! Эшли!

— Просто хорошая девушка, — стал защищаться Кейд. По крайней мере он надеялся на это.

— Хорошая девушка, раздевающаяся на публике, — сказал Джи Джи, качая головой.

— Так ты придешь?

— Пока обещаю только одно: поговорить с Моникой. Я не собираюсь ссориться с ней из-за тебя и спать в одиночестве на диване. Я люблю тебя, старик, но…

— Да, конечно. Понимаю. Любовь и секс — две разные вещи, правильно?

— Вовсе нет, если рядом с тобой женщина, которую ты искал, — сказал Джи Джи, впервые заговорив серьезно. — Я постоянно повторяю тебе об этом.

— Да, да. Все вы, женатые, хотите лишить нас, холостяков, радости. Вы хотите, чтобы мы…

— ..знали кое-что, — закончил Джи Джи. — Поверь мне, Кейд, когда любишь, это совсем другое дело. В этом есть что-то космическое…

— А я думаю, просто твоя Моника слишком долго отсутствовала, вот и все.

— Хотелось бы мне, чтобы эта Эшли помогла тебе понять, чего ты сознательно себя лишаешь.

— Если я на диете, Джи Джи, то это вовсе не означает, что я не заглядываю в меню.

— Ага, заглядываешь! Только главное для тебя — удержаться и не пробовать.

Джи Джи закрыл дверцу машины и, отъезжая, помахал другу рукой.

Спустя полчаса Хокинз тоже приехал домой. Шэдоу не встречал его.

Кейд знал, что собака спряталась под кроватью в спальне и выйдет только тогда, когда будет уверена, что в дом вошел хозяин.

— Это я, мой мальчик! Папа дома! — крикнул Кейд, и через секунду по полу за стучали лапы. Шэдоу выбежал из спальни, радостно лая и махая хвостом. Кейд погладил трусишку. — Ну и сторож у меня! Если воры заберутся в дом, ты сам им покажешь, где лежат фамильные драгоценности.

Шэдоу лег на спину, радуясь приходу хозяина и тому, что его одиночеству наступил конец.

По правде говоря, Кейд был рад не меньше видеть своего четвероногого друга.

Наверное, это имело отношение к любви, о которой говорил Джи Джи.

— Что ты думаешь, мой мальчик? Нам нужна жена?

Кейд не был уверен насчет жены, но он точно знал, что ему нужно нечто большее в жизни, чем есть у него сейчас.

Большее, чем работа, которую он любил.

Большее, чем друзья — Джи Джи и Моника.

Большее, чем Шэдоу.

Ему нужна женщина, с которой он мог бы говорить в любую минуту о чем угодно. Женщина, которая смогла бы полюбить полицейского.

Безрассудная женщина.

Эшли танцевала под музыку Мендельсона, прогибаясь вперед и назад. Несмотря на то что она оставила мечту стать балериной, Эшли каждый день по полчаса стояла у станка. Труды ее не пропали даром. Результатом этих занятий были плоский живот, крепкие ноги и грудь. Оставалось только сожалеть, что жизнь Эшли не была ей подвластна в той же степени, что и тело. Упражнения не могли отвлечь ее от записки с угрозой, лежавшей у нее в сумке. Балетная дисциплина здесь не срабатывала. Эшли не могла изменить ситуацию.

В попытке отвлечься она стала думать о своем выступлении в клубе.

Закончив репетицию, Эшли приняла душ и затем отправилась в кафе, чтобы выпить чашечку кофе перед тем, как пойти на работу.

В кафе было шумно. Полицейские ближайшего участка и служащие суда заходили сюда пообедать, а кто-то и поужинать. (Почти у всех этих людей был ненормированный рабочий день — ведь у преступления не бывает определенного часа.) Эшли пришлось немного подождать, пока освободится столик. Сев, она заказала чашку колумбийского кофе и фруктовое пирожное, а в ожидании заказа начала на салфетке делать наброски нового костюма. Эшли была уверена, что ей необходимо менять костюмы, чтобы номер не потерял своей свежести и привлекал внимание зрителей.

Честно говоря, она пошла в кафе по двум причинам. Во-первых, конечно же, ей хотелось выпить кофе, а во-вторых — удовлетворить одно желание. Как-то раз Кейд Хокинз пришел сюда за ней вслед, так, может быть…

А что, если, назвав его завсегдатаем стриптиз-клуба, Эшли обидела Хокинза и он больше никогда не придет? Значит, она его больше не увидит? А она уже привыкла видеть его в зале во время своего выступления.

И ей это нравилось.

В его присутствии она чувствовала себя сексуальной. Благодаря ему в Эшли просыпалась незнакомая ей женщина.

Она нарисовала модель: небольшая голова, широкие плечи, невообразимо длинные ноги. Так Эшли учили рисовать на занятиях по моделированию и дизайну. Затем она взяла еще немного салфеток и на каждой нарисовала костюмы, причем все они были разные.

Занятие захватило ее. Она торопилась перенести на бумагу возникающие идеи, ибо знала по опыту, что нельзя упускать минуты вдохновения. Они мимолетны и могут уже не вернуться.

Идеи, мысли — сродни мужчинам, подумала Эшли. Им необходимо уделять внимание тут же — иначе они способны растворяться как дым…

Она продолжала делать наброски и вдруг остановилась.

Кто-то наблюдал за ней.

Она почувствовала это кожей. Неужели автор двух угрожающих посланий?

Эшли медленно подняла голову и внимательно оглядела кафе. Большинство посетителей она видела впервые, хотя кое-кто из них показался ей знакомым. Несомненно, она встречала этих людей в клубе.

Ее взгляд остановился на столике в конце зала. За ним сидели двое мужчин. Наклонившись друг к другу, они о чем-то увлеченно беседовали. Один, с жидкой бородкой, отчаянно жестикулировал.

Эшли узнала в этом человеке владельца одного из ресторанов, выступавших против стриптиз-клуба «Мисс Оливия». Блондин, разговаривавший с ним, был не кем иным, как Гарри Вульфом. Значит, он берет интервью у Винсента Пальмера!

— Частенько сюда приходите?

Эшли прямо-таки подпрыгнула от неожиданности, услышав за спиной голос Кейда. Она повернулась, стараясь не показывать, как счастлива видеть его, и произнесла:

— Вы преследуете меня?

— Да, если хотите, — ответил он.

Эшли почувствовала, что начинает краснеть.

Не спросив (как это было в прошлый раз) разрешения, он взял стул и сел рядом с ней — вместо того чтобы сесть напротив. Он вел себя подобно школьнику и явно ждал, что она что-нибудь скажет ему на этот счет.

Но Эшли сделала вид, будто ничего не заметила.

— Что вы хотите? — спросила она, складывая салфетки, на которых рисовала.

— Должно быть вкусно, — заметил он, когда официантка поставила перед Эшли чашку с дымящимся кофе и пирожное. — Я буду то же самое.

Официантка кивнула и ушла.

— Не помню, чтобы я приглашала вас выпить со мной кофе…

Кейд сидел, улыбаясь. От него невозможно было оторвать глаза: мужчина, словно бы самой природой созданный для обольщения женщин.

Его полуулыбка-полунасмешка выдавала его. Он понимал, что вызывает у Эшли восхищение. Но выражение его лица говорило о том, что и она тоже его заинтересовала.