Часы на Старой Башне, расположенной рядом со зданием магистрата, равнодушно пробили четыре раза.

— Господи, я же обещал Анне вернуться сегодня пораньше! — Брайан споткнулся и остановился в нерешительности. Перед глазами стоял кровавый туман. Сквозь густую багровую пелену едва пробивался яркий дневной свет, и уже почти невозможно было различить контуры редких прохожих, деловито снующих по улице.

Чёрное пламя безумия, круша вс` на своём пути, медленно обволакивало разум.

Тяжело переставляя ноги, мгновенно ставшие чужими, Брайан сделал несколько шагов и в изнеможении опустился на корточки, обхватив руками с онемевшими пальцами трещавший по швам череп.

«НЕНАВИЖУ!!!» — Брайан покачнулся и боком завалился на мостовую.

Приступ всесокрушающей беспричинной злобы разорвался в мозгу ослепляющей вспышкой, и Брайан медленно канул во мраке…

Возвращение, как всегда, было болезненным. Словно сквозь толщу мутной воды, пробился звук чьего-то усталого голоса:

— Всё, оклемался мужик! Можно развязывать…

«Опять связывали, — тупо подумал Брайан. — Значит, сегодня я был особенно хорош. Это уже третий раз за последний месяц!»

— Господи! За сегодня это уже семнадцатый! А до конца смены ещё три часа!

Брайан с усилием разлепил веки. Небо было похоже на скомканную низкосортную туалетную бумагу.

— Вы можете встать? — На фоне грязного светящегося круга возникло серое лицо.

— Да, — слабо пробормотал Брайан и попытался подняться. Крепкие руки подхватили его под мышки и поддержали, когда собственные ноги на мгновение отказались служить.

— Спасибо, — Брайан привалился боком к стене дома и посмотрел вокруг.

«Стандартный набор: врач и двое полицейских. Им сейчас не позавидуешь, — Брайан чуть прищурился, тело медленно «оттаивало», становилось «своим». — Да, им сейчас не позавидуешь! Вон у старшего ссадина на скуле…» — Брайан машинально глянул на свои руки и вздрогнул — костяшки левой руки были разбиты напрочь.

Полицейский с ободранной скулой безразличным профессиональным взглядом скользнул по фигуре Брайана и равнодушно отвернулся.

Второй полицейский, более молодой, очевидно новичок, прикурил сигарету, руки у него заметно дрожали.

Врач отрешённо коснулся своей заросшей щетиной физиономии и вдруг устало улыбнулся:

— В следующий раз я бы советовал вам выбирать менее многолюдные места. — Щека у него слегка подёргивалась.

«Ты бы сам поискал такое место, — почти доброжелательно, но вяло подумал Брайан, — да поскорее, а то рискуешь не добежать».

— Да-да, я понимаю, — через силу пробормотал Брайан, превозмогая апатию и пытаясь оттолкнуться от стены, чтобы стать наконец прямо.

— Ну, раз понимаете, — врач вздохнул и полез в кабину спецфургона. — Поехали! — сказал он полицейским, закрыл глаза и расслабленно сгорбился на переднем сиденье.

Пожилой полицейский бросил тяжёлый недобрый взгляд в сторону Брайана и тоже полез в фургон.

Молодой, судорожно затянувшись, отшвырнул сигарету и, не глядя в глаза Брайану, но полязгивая слегка зубами, негромко процедил:

— Скажи спасибо доктору, если бы не его гнилой гуманизм…

— Чего телишься, Генри?!! — рявкнул пожилой. — Срочный вызов: угол 178-й и 316-й улиц. В супермаркете кого-то прихватило!

— О боже! — по-петушиному всхлипнул молодой и кинулся в фургон.

Оставшись один, Брайан тщательно оглядел себя. Кроме разбитой руки, ещё, похоже, запух левый глаз. Брюки были разодраны, словно Брайан долго полз на коленях по асфальту, да почему-то отсутствовал один рукав пиджака. Брайан пошарил по карманам — документы были на месте, в бумажнике не хватало трёх купюр, но зато лежала квитанция на спецобслуживание от департамента Социально Психологического Комфорта — СПК.

«Да уж, насчёт комфорта у них теперь — по высшему классу!» — Обиды у Брайана не было. Наоборот, он им даже сочувствовал. Но спецфургонами проблему не решить. Процесс явно прогрессировал, захватывая всё новые и новые слои населения, а у ветеранов приобретал особо изощрённые формы.

Брайан попытался, хотя бы отчасти, привести себя в порядок, но понял, что это бесполезно, и сделал несколько неуверенных шагов. Что-то мешало в левом ботинке. Брайан разулся и обескураженно обнаружил, что нога под ботинком замотана в оторванный от пиджака рукав. Размотав ногу, Брайан присвистнул — на ней были чётко видны следы чьих-то зубов.

— Дьявол! — растерянно выругался Брайан. В памяти, как всегда, не осталось даже намёка на происшедшие недавно события. Брайан помнил лишь, как дикая головная боль свалила его с ног, а дальше… Дальше — чёрный провал. Мельком глянув на часы, Брайан отметил, что сегодня ЭТО продолжалось особенно долго — около трёх часов.

— Да, за три часа я такого мог накуролесить! — Брайан огляделся по сторонам — район, в котором он сейчас находился, был совершенно незнакомым.

Пошатываясь, Брайан побрёл по улице — в надежде отыскать телефонный автомат. Ко всем напастям стремительно начало темнеть. Приближалась ночь. Провести её в незнакомом районе — на улице — не было никакого желания. Ночью катастрофически увеличивался шанс подвернуться кому-нибудь под горячую руку. Ночью все нормальные люди сидели по домам.

Когда Брайан добрался до ближайшего, случайно уцелевшего, телефонного автомата, уже совершенно стемнело.

Номер Берта не отвечал. Скорее всего, Берт был в клинике, время для него было самое рабочее, а может… кто знает… Уж слишком часто Берт по своей работе сталкивался с людьми во время Приступа…

Брайан нехотя набрал номер Клифа Клифски. Этот-то был на месте.

— Это я — Брайан. Мне нужна твоя помощь.

— Я с радостью, но…

— Мне нужно лишь помочь срочно выбраться из незнакомого района…

— Но ведь сейчас уже ночь!

— Именно поэтому, — Брайан тяжело опёрся на телефонный аппарат, ноги всё-таки ещё не окончательно пришли в норму.

— Ну, я не знаю… Это так неожиданно.

— А ты рискни. Возможно, господь воздаст со временем сторицей…

— Дождёшься от вас, как же!

— Ну а я тебя всё же буду ждать… — Брайан выглянул из телефонной будки, на доме с противоположной стороны улицы можно было различить грязную, ободранную табличку, едва подсвеченную слабенькой, заляпанной лампочкой, — на 486-й улице у дома 215, — и, не слушая слабых возражений Клифски, Брайан уронил трубку, а сам медленно сполз на пол телефонной будки.

Как всегда после Приступа, волной накатила апатия. Брайан тупо глядел на случайно кое-где уцелевшее грязное стекло, которым когда-то были застеклены стены кабины, и ни черта не видел. Физический мир как бы перестал существовать, Брайан растворился в собственной душевной пустоте. Исчезли и тело, и разум. Остались лишь грязная пустота и созерцание…

В кабину кто-то заглянул, слабо взвизгнул и шарахнулся в темноту.

Брайан попытался сосредоточиться.

«Чёрт! Ведь и правда уже ночь».

А он в незнакомом районе!

В кабину вновь заглянули. На этот раз непрошеный гость не собирался столь поспешно ретироваться.

Круглые, безумные, налитые кровью глаза, оскаленная наглая харя, пена в уголках губ.

Непрошеный гость стоял на четвереньках и радостно ржал.

Брайан инстинктивно пнул в эту харю ногой и, превозмогая мучительную мускульную апатию, рывком поднялся на ноги.

«Главное, беречь горло!» — Брайан прыгнул в ночную тьму.

Где-то слева послышался злобный рёв зверя, от которого ускользает добыча.

Брайан метнулся вправо.

«Они просто больные люди, — подумал он, мчась зигзагами на другую сторону улицы, — такие же, как я!»