В опубликованных материалах Чрезвычайной следственной комиссии имеются письменные показания Васильева, которые представляют большой интерес. Стоит привести заключительную часть этих показаний: «Теперь же я, повторяю, отрекся и оттого времени, и оттого режима. Вот почему я и обращаюсь с моим ходатайством. Я не могу больше тунеядствовать, бездельничать. Я хочу работать, трудиться. Усердно прошу Комиссию разрешить мне и оказать свое содействие вновь поступить на службу новому правительству по какому угодно ведомству и на какую угодно, самую незначительную должность, так как я хотел бы, чтобы и комиссия и новое правительство убедились бы воочию, что я — не ретроград, не реакционер, а убежденный ныне сторонник и нового правительства, и нового строя возродившейся родины, а также честный и трудолюбивый работник» (Падение царского режима. Л., 1925. Т. 1.С. 432).

П. Г. Курлов вспоминал, что «жандармские офицеры, обращавшие на себя внимание директора департамента, получали награды и повышались в чинах, обходя своих наиболее скромных товарищей, вне всяких установленных военными законами норм. Благодаря этому в корпусе жандармов начали выделяться так называемые розыскные офицеры, ставшие в неприязненные отношения к рядовым чинам корпуса. [Директор Департамента полиции] М. И. Трусевич измерял достоинство розыскных офицеров по количеству сообщенных ими сведений, забывая, что в известной местности революционное движение может совсем не существовать или проявляться в крайне слабой форме, чего, конечно, нельзя ставить в вину лицу, заведующему политическим розыском в такой местности. В этом направлении директора департамента полиции надо, по моему мнению, искать зачатки так называемой провокации. Я далек от мысли обвинять М. И. Трусевича, что он был ее творцом, но он, несомненно, был ее бессознательным попустителем, несмотря на грозные циркуляры о недопущении провокации» (Курлов П. Г. Гибель Императорской России. М., 1992. С. 86–87).

По-видимому, имеется в виду генерал Леонид Николаевич Кременецкий. См.: Щеголев П. Е. Охранники, агенты, палачи. М., 1992. С. 225–226.

Возможно, речь идет о полковнике Леониде Яковлевиче Горгопе, начальнике железнодорожного полицейского управления Китайской Восточной железной дороги.

После 1908 г. по договоренности Министерства юстиции и Министерства внутренних дел материалы, обнаруженные при обысках и представленные в суд в качестве вещественных доказательств, после окончания процесса пересылались в Департамент полиции. Печатный материал — листовки и брошюры — пополняли библиотеки охранных отделений и Департамента полиции. В ГАРФе на базе этих документов созданы два фонда: бывшая библиотека Департамента полиции (ф. 1741) и фонд вещественных доказательств (ф. 1167), насчитывающий более 23 000 единиц хранения.

В боевой группе, готовившей покушение на Николая II, был секретный сотрудник И. П. Кирюхин, служивший в охранном отделении с 1907 г. под кличкой Пермяк.

Полиция не подозревала о руководящей роли Азефа в Боевой организации. Кроме того, не было других агентов, которые могли бы сообщить сведения о нем полиции.

П. А. Столыпин произнес речь в Государственной думе по поводу дела Азефа 11 февраля 1909 г. См. ее текст в: Столыпин П. А. Нам нужна великая Россия: Полное собрание речей в Государственной думе и в Государственном совете. 1906–1911 гг. М., 1991.

Макаров в это время был товарищем министра внутренних дел.

Ср.: Курлов П. Г. Указ. соч. С. 125–127.

Император ехал в Полтаву, где шла подготовка к торжествам в связи с 200-летием Полтавской битвы.

Убийцей А. М. Максимовского (15 ноября 1907 г.) была Е. Рогозинникова, член Летучего боевого отряда партии эсеров.

Ср. изложение этого эпизода у П. К. Курлова: Курлов П. К. Указ. соч. С. 89–91.

Судя по сохранившимся документам, Богров сообщил о готовящемся покушении на Л. А. Кассо и П. А. Столыпина. См.: ГАРФ. Ф. 271 («Делопроизводство сенаторов М. И. Трусевича и Н. В. Шульгина по рассмотрению действий должностных лиц, принимавших участие в осуществлении мер охраны во время пребывания Николая II в Киеве в 1911 г., по делу убийства министра внутренних дел П. А. Столыпина в сентябре 1911 г. в Киеве»).

Столыпин был ранен вечером 1 сентября 1911 г. Умер он 5 сентября.

На основании выводов, сделанных Трусевичем, а также Следственной комиссией сенатора Шульгина, должны были быть привлечены к судебной ответственности, как совершившие должностное преступление, Н. Н. Кулябко, П. Г. Курлов, А. И. Спиридович, П. Т. Веригин.

Имеется в виду И. А. Зыбин, возглавлявший V отделение Особого отдела, занимавшееся перлюстрацией и расшифровкой писем.

VI и VII главы не носят мемуарного характера, поверхностны, тенденциозны и содержат немало неточностей. Они оставлены в книге, поскольку весьма выразительно характеризуют политические и идеологические взгляды Васильева.

Бунд (Всеобщий еврейский рабочий союз) был создан на нелегальном съезде в Вильно в 1897 г. на основе социал-демократических еврейских кружков и организаций Вильно, Белостока, Варшавы, Витебска. Печатными органами Бунда были издания «Арбейтер штимме» («Голос рабочего»), «Идише арбейтер» («Еврейский рабочий»), «Вестник Бунда». Представители Бунда участвовали в подготовке и проведении I съезда РСДРП (1898), Бунд вошел в РСДРП как автономная организация в вопросах еврейского пролетариата. В 1921 г. Бунд самоликвидировался.

Это неверно. Правительство с 1807 г. создавало еврейские земледельческие поселения на Украине и в Новороссии, которые, несмотря на все трудности, действовали вполне успешно (см.: Никитин В. Н. Евреи-земледельцы. СПб., 1887).

Ср. основанное на богатом фактическом материале изложение иной точки зрения: Петровский-Штерн Й. Евреи в русской армии. 1827–1914. М., 2003.

См.: Миндлин А. Еврейский вопрос и финансовые отношения России с Западом в конце XIX — начале XX века // Вестник Еврейского университета в Москве. 1996. № 2. С. 81–103; Энгель В. В. Американский паспорт и русско-еврейский вопрос в конце XIX — начале XX века // Американский ежегодник. 1991. М., 1992. С 104–120.

В этот год сионистский конгресс не проводился, они проходили в 1903 г. (7-й) и в 1905 г. (8-й).

П. Г. Курлов вспоминал об этом случае: «Когда мне, в качестве помощника главного начальника Двинского военного округа по гражданской части, контрразведывательные отделения оказались подчиненными, я наткнулся на положительные курьезы <…>. Начальник контрразведывательного отделения доложил князю Туманову о целом заговоре, имевшем целью взрыв пороховых складов и важнейших мостов в округе. В это время я находился в служебной поездке, которую должен был прервать вследствие экстренного вызова в Вильно. Я застал главного начальника военного округа взволнованным, — он принял целый ряд чрезвычайных мер для охраны этих учреждений и просил меня разобраться в доложенных ему сведениях. На мой вопрос об источнике доклада начальник контрразведывательного отделения ответил, что получил сообщение от своего лучшего секретного сотрудника. Я потребовал назвать мне если не имя, то хотя кличку этого лица и, к моему ужасу, услышал псевдоним известного мне по прежней службе в Департаменте полиции, выгнанного за шантаж секретного агента, о котором было сделано циркулярное распоряжение не допускать ни в одно розыскное учреждение. Нечего говорить, что никакого заговора не оказалось и дело ограничилось удалением агента» (Курлов П. Г. Указ. соч. С. 181).