— Вернулся? Так быстро?

— Чего это раньше времени отпустили?

— Видать, даже оттудова выгнали, — шикнет какая-нибудь старуха.

— Ты, Сашок, не переживай! Если с бабой не помиришься, садись на поезд и прямиком ко мне. Как самрго дорогого гостя встречу. Лучшим другом назову, — успокаивал Вася.

— Вася, мне б скорей дочку увидеть. А уж там решу. Сам пойми, кажется, целый век ее не видел. Ведь единственная она у меня, другого ребенка не будет.

— Не хнычь, Санька, было б желание, полдеревни пацанов на свет пустишь! — ободряли мужики.

Вот и дом. Автобус остановился прямо у подъезда. Сашка вышел, неуверенно поднялся на этаж, позвонил в дверь, с замиранием сердца ждал, когда ему откроют.

Вот и шаги послышались, его рассматривали в глазок и, наверное, не узнали.

— Кто там? — послышалось из-за двери.

— Это я, Александр! — сдерживал дрожь в голосе, и тут же изнутри щелкнул ключ.

— Проходи! — посторонилась Ленка, пропуская Сашку. Едва он переступил порог, баба закрыла дверь от любопытных соседских глаз. Пока человек раздевался, Лена заглянула в спальню, сказала тихо:

— Аня, отец вернулся. Вставай.

Сашка едва снял куртку, дочка ураганом пролетела в зал, повисла на шее:

— Папка! Ты дома! Какое счастье! — прижалась всем тельцем.

— Милый, родной, я так скучала по тебе и все время ждала, звала тебя. И ты услышал. Как это здорово! — повисла на шее и никак не отпускала.

Сашка взял ее на руки, внес в зал.

— Подожди малость. Я тебе что-то привез, — хотел усадить дочку в кресло, но та заупрямилась:

— Ничего не надо! Ты дома! Я так долго тебя ждала. Даже Боженьку просила, чтоб вернул. И он услышал. А значит, я счастливая и ты меня помнил. Знаешь, сколько писем тебе написала, целую сумку!

— От чего ж не послала ни одного?

— Мамка сказала, что ее получки не хватит на конверты, — сердито глянула на мать.

— Дай их сюда! — попросил Сашка. Дочка приволокла пухлую сумку.

— И это все мне? — изумился человек.

— Кому же еще? — удивилась Анютка.

Сашка взял несколько, наугад, развернул первое:

— Папочка, родной, самый лучший на свете, я так скучаю по тебе. Если б знал как плохо мне без тебя. Я все время жду у окна. Когда мамка спит, выхожу на балкон и смотрю вниз, Жду, когда ты пойдешь. Но тебя все нету. А мне без тебя совсем плохо. Никто не гладит по голове, не говорит мне Анюта, не жалеет и не любит. Нет солнца в нашем окне. Один дождик и снег, потому, холодно. Когда ты вернешься? Мне не надо кукол и конфет. Я больше ничего не буду выпрашивать. Лишь бы ты не уходил и был с нами. Я буду слушаться тебя во всем. Мне совсем плохо одной, как в плохой сказке… Приезжай скорее, мой самый родной. Целую, твоя Аня.

— Эх-х, Ленка! Хоть бы одно такое письмо отправила! Оно мне дорогим подарком стало бы! Как я ждал! Ты и это отняла из-за своей жадности! — упрекнул бабу запоздало.

— Иди поешь, попей чай, — выглянула баба из кухни, сделав вид, что не расслышала упрек.

— Я уже позавтракал, — отозвался глухо.

— Мы еще не ели, побудь с нами за одним столом, как раньше, — попросила Ленка.

— Как раньше уже ничего не будет. Я приехал ненадолго. Мне скоро снова в дорогу.

— Тогда надо поговорить. Или тебе не о чем, и некогда? — предложила обидчиво.

— Поговорить нужно. Для того пришел, — шагнул на кухню. Анька сразу влезла на колени.

Сашка глянул на Ленку в упор. Заметил, как резко изменилась она за время его отсутствия. Ссутулилась, постарела, похудела и потускнела, на лице сетка мелких морщин появилась, в волосах седина означилась и вся баба словно увядший цветок, смотрелась жалкой, болезненной.

— Что это с тобой? Так состарилась, будто на зоне отбыла с десяток лет. Настоящей старушкой стала, — не выдержал Сашка.

— Нам уже не по двадцать лет. Возраст свое берет. Глянь на себя. Тоже не красавец. Весь в морщинах, тусклый, усохший. Куда что делось?

— А мужику о выставке не думать. В нем другое ценится. Мне стоит помыться и побриться, снова человеком стану. Тебе это не поможет. Вся рожа на авоську похожая, — язвил человек и наслаждался, видя, как нервничает баба.

— Ну, ладно, успокойся. Я не за тем появился, чтоб делать тебе больно. Давай поговорим о другом, более важном. Но я сначала отдам дочке все, что ей привез, пусть порадуется, — снял Аньку с колен и внес в зал облезлый чемодан, с каким вернулся из зоны. Сашка достал из него пакет фруктов, конфет и несколько кукол. Отдал дочке.

— Это все мое? — удивилась девчушка.

— Конечно! Для тебя привез.

— Мне давно столько не покупали, — глянула с упреком на мать, та молча опустила голову.

— Эх, Анька, глупая ты совсем, — повернулась к Сашке и словно, оправдываясь, заговорила:

— Меня с кондитерской уволили. Нашли в сумке несколько пирожных. На другой день за ворота выкинули. Да еще с оглаской и позором. Я долго не могла нигде устроиться. А жить надо, — вздохнула баба тяжело.

— Что ж хахаль не помог?

— Он погиб в аварии. Разбился насмерть. Перед тем его из милиции уволили. И, вроде как уголовное дело завели. Я так и не поняла за что. Он стал выпивать. А вскоре эта беда с ним случилась. Месяца два назад похоронили. Плох он или хорош, теперь не стоит его ругать. Покойник перед Богом ответит, как все.

— Жаль мужика, молодой еще был, — пожалел соседа Сашка.

— Нам никто не помешает помириться и жить как прежде, спокойно и тихо, — коротко глянула Ленка на человека, желая узнать, как воспринято предложение. И услышала:

— Нет, только не это! Никаких примирений. Я не хочу о том ни думать, ни слышать.

— Так я уже устроилась на работу. На твоей шее сидеть не буду. Я хорошо получаю, меня взяли продавцом в универмаг. Уже две недели я там. Все получается нормально.

— Я не о работе. Сама должна понять. Нет больше веры тебе. Без нее семья не получится. Отвык от тебя. И никогда не поверю. Не просто изменяла, а и посадила. Кто такое простит? Поставь себя на мое место!

— Но ведь прошло время. Все изменилось. Мы уже не молоды. К чему перемены? А и будут ли они к лучшему? Поверь, оба пожалеем о случившемся разрыве. Расстаться никогда не поздно, а вот помириться и наладить жизнь в семье, куда труднее.

— Лен, я много думал над этим в зоне. И твердо решил уйти от тебя.

— Тогда зачем пришел.

— К дочке. Только к ней и за нею. Я не могу без нее. А ты сумеешь легче выйти замуж, наладить другую семью.

— Ты с ума сошел. Да кто тебе отдаст Аню!

— Лен, не кривляйся. Я знаю, ты хотела отдать ее в приют. Это было совсем недавно. Так лучше отдай мне!

— Тогда у нас на кусок хлеба не было. Не умирать же ей с голоду. Вот и хотела определить в интернат, пока устроюсь на работу. Теперь все в порядке.

— Тебе дочь не нужна. Обузой считаешь. И не кривляйся под любящую мать. Я тебя не первый день знаю.

— И что плохого можешь сказать?

— Да ничего хорошего! И потом! Я все равно заберу ее у тебя!

— Куда? У тебя нет даже своего угла! Ты безработный. А ребенку нужны условия, постоянное питание, уход. Наконец, она учится. Кто позволит сорвать со школы. Дочь — не кукла, она живой человек и она нуждается в постоянной заботе.

— Этим ее не обойду.

— Я не позволю увозить ребенка!

— Не ори. Тебе все равно уже никто не поверит. Давай саму дочь спросим, с кем она захочет остаться, позвал девчонку из зала:

— Анюта, зайди сюда на минутку.

Дочка села на колени к Сашке.

— Анюта! У нас к тебе есть серьезный разговор.

— Какой? Ты опять хочешь уехать от нас?

— Послушай. Вот если нам с мамой нужно расстаться, насовсем, навсегда. Ты с кем захочешь остаться: со мной или с мамой?

Анютка оглядела обоих внимательно. Заглянула в глаза и спросила:

— Ты шутишь или взаправду? — повернулась к отцу. Руки Ленки дрожали. Ей так не хотелось проиграть, ведь она все заранее обдумала и подготовилась к этому разговору, но он никак не клеился и поворачивал совсем в другую сторону.