Чтобы готовиться хорошо к войне, не только нужно иметь современную армию, но надо войну подготовить политически.

Что значит политически подготовить войну? Политически подготовить войну — это значит иметь в достаточном количестве надежных союзников…»

И тут Сталин переходит к еще одному важнейшему вопросу, связанному с легендой о «непобедимости германской армии»:

«Действительно ли германская армия непобедима ? Нет, в мире нет непобедимых армий! Германия начала войну и шла в первый период под лозунгом освобождения от гнета Версальского мира. Этот лозунг был популярен, встречал поддержку и сочувствие всех обиженных Версалем. Сейчас германская армия идет с другими лозунгами. Она сменила лозунги освобождения от Версаля на захватнические.

Германская Армия не будет иметь успеха под лозунгами захватнической завоевательной войны. Эти лозунги опасные!

Наполеон I, пока он вел войну под лозунгами освобождения, встречал поддержку, имел сочувствие, имел успех.

Когда Наполеон I перешел к завоевательным войнам, у него нашлось много врагов, и он потерпел поражение.

Поскольку германская армия ведет войну под лозунгом покорения других стран, подчинения других народов, такая перемена лозунга не приведет к победе».

«Примиренческая» или «Наступательная»?

Несмотря на то, что речь Сталина не стенографировалась, не транслировалась по радио и, фактически, не была опубликована, а участников торжественного приема строго предупредили, что записывать запрещается, уже на следующее утро слухи об этой речи распространились. Многие из участников приема, вернувшись в эту ночь из Кремля, по памяти записали речь вождя и, видимо, не смогли удержаться, чтобы не поделиться ее содержанием с друзьями и близкими. Но вот что интересно — разные люди комментировали речь Сталина по-разному. Некоторые называли эту речь сугубо «примиренческой»,цитировали слова Сталина, свидетельствующие о желании, действуя по дипломатическим каналам, отсрочить войну и, может быть, даже пойти на компромисс с Германией. Другие утверждали, что речь была агрессивной, «наступательной».

Создается впечатление, что в этот день, 5 мая 1941 г., Сталин произнес не одну, а две совершенно разные по смыслу речи. И это действительно так!

Дело в том, что после официальной части приема состоялся праздничный банкет или, как, шутя, выразился Сталин, — «скромный товарищеский ужин». Для руководства страны и высших военачальников столы были приготовлены в Георгиевском зале, а выпускники академий расположились в Грановитой палате и во Владимирском зале. Выпили немало. Было шумно и весело.

Но особенно оживленным выглядел Сталин, он чувствовал себя радушным хозяином и по своему обычаю провозглашал тост за тостом:

«Разрешите поднять тост за наши руководящие кадры академий, за начальников, за преподавателей, за ликвидацию отставания в деле изучения современной материальной части!»

«За здоровье артиллеристов! Артиллерия — самый важный род войск. Артиллерия — бог современной войны… За здоровье танкистов!

За здоровье авиаторов! За здоровье конников! За здоровье наших связистов, за здоровье наших славных пехотинцев!..»

Настал и черед гостей произносить тосты. Первым поднялся генерал-лейтенант Михаил Хозин и предложил тост: «За мирную сталинскую внешнюю политику!»

И тут произошло неожиданное…

Произнося этот достаточно обычный «лозунг», генерал-лейтенант Хозин никак не мог предположить, что он идет «против линии партии» — все «правильные» на тот момент «мирные лозунги» были опубликованы в газете «Правда» задолго до Первомайских праздников. Именно эти «мирные лозунги» гремели из репродукторов в день Первомайского парада на Красной площади. Но, видимо, то, что было «правильно» для газеты «Правда» и для парада на Красной площади, было «неправильно» для собравшихся сегодня в Кремле командиров Красной армии, которым уже очень скоро придется вступить в кровопролитную схватку с врагом. Генерал-лейтенант Хозин «ошибся в лозунге». Обычная выдержка изменила Сталину. Он резко встал и, вопреки всем правилам грузинского застолья, грубо прервал произносящего тост: «Этот генерал ничего не понял! Он ничего не понял!»Растерявшийся начальник академии поспешил сесть, а Сталин, «исправляя» тост незадачливого генерала, произнес вдохновенную «наступательную» речь. Вместо тоста: «Разрешите внести поправку. Мирная политика обеспечивала мир нашей стране. Мирная политика дело хорошее. Мы до поры до времени проводили линию на оборону — до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы.

А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны, — теперь надо перейти от обороны к наступлению. Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом.

От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Красная армия есть современная армия, а современная армия — армия наступательная!» Идеи, высказанные Сталиным в его импровизированном «тосте», были гораздо более «агрессивны», чем идеи, сформулированные им в официальной речи. К пониманию причин этого различия, может быть, ближе всех подошел советник германского посольства «5 мая 1941 г. в Кремле состоялся прием для молодых выпускников шестнадцати академий Красной армии. По сообщениям, имевшимся у посольства, Сталин произнес на этом банкете речь, в которой подчеркнул превосходство германского военного потенциала над советским, чем, по мнению наших информаторов, совершенно явно хотел подготовить слушателей к необходимости компромисса с Германией.

Этому резко противоречили те сообщения, которые сделали мне уже во время войны три попавших в плен старших советских офицера, также присутствовавших на этом приеме. По их словам, генерал-лейтенант Хозин хотел произнести тост за мирную политику СССР, на что Сталин отреагировал резко отрицательно, сказав, что теперь с этим оборонительным лозунгом надо покончить, ибо он устарел. Красная армия, сказал он, должна привыкнуть к мысли, что мирная политика кончилась и наступила эра расширения фронта социализма силой. Тот, кто не признает этого — обыватель и дурак. Надо покончить, наконец, и с восхвалением германской армии.

Мне так никогда и не удалось получить достоверное объяснение различия между этими двумя сообщениями. За правильность сведений офицеров говорит тот факт, что их рассказы совпадали друг с другом, хотя у них не было никакой возможности заранее согласовать друг с другом свои показания.

Поэтому допустимо предположить, что Сталин намеренно устроил так, чтобы первое сообщение попало в руки посольства, и, тем самым, Гитлеру было бы дано доказательство его миролюбивой политики».

Одно знаменательное событие — торжественный прием в Кремле 5 мая 1941 г. — и две, совершенно различные речи, произнесенные вождем. Первая, официальная, и что бы о ней ни говорили, «примиренческая»,иначе начальник военной академии генерал-лейтенант Хозин не посмел бы произнести тост «За мирную сталинскую политику» — не дураком же он был, на самом деле! И вторая — произнесенная, правда, после множества «тостов», но явно «наступательная».Так ее поняли все сидевшие в Георгиевском зале и сумевшие услышать эту речь лучше других, тех, которые выпивали и веселились в соседних залах.

Секретарю Исполкома Коминтерна Димитрову хорошо запомнились слова Сталина о необходимости подготовки к войне: «Наша политика мира и безопасности есть в то же время политика подготовки войны… Надо готовиться к войне…»

Тяжелое впечатление произвело выступление Сталина и на адмирала Кузнецова: «Сталинское выступление не оставляло сомнений в неизбежности и близости войны».