«Большая Игра»

Слухи о приближающемся «внезапном» нападении Германии вынудили генерального секретаря Исполкома Коминтерна Георгия Димитрова позвонить Вячеславу Молотову.

Имя Георгия Димитрова получило всемирную известность после того, как в 1933 г. в Германии, на так называемом Лейпцигском процессе, Димитров, обвиненный в поджоге Рейхстага, выступил с пламенной речью, обличающей нацизм. Болгарский коммунист Димитров в 1924 г. эмигрировал в Советский Союз и, как многие иностранные коммунисты, начал работать в Коминтерне. Выполняя задания Коминтерна, а, возможно, и не только Коминтерна, Димитров часто ездил с подложными документами в Западную Европу, большей частью в Германию. Именно здесь, в Берлине, 9 марта 1933 г., он был арестован гестапо по подозрению в поджоге Рейхстага, хотя никто в мире не сомневался в том, что поджог — дело рук нацистов. Судилище над Димитровым возмутило мировую общественность и даже вызвало демонстрации. Нацисты вынуждены были оправдать Димитрова.

Димитров возвратился в Москву героем, и на VII конгрессе Коминтерна был избран, а скорее назначен Сталиным, генеральным секретарем.

Правда, настоящим хозяином Коминтерна после VII конгресса стал Сталин, который все последующие годы использовал эту организацию как инструмент для достижения своих целей. Послушным исполнителем приказов стал и герой Лейпцига Георгий Димитров.

Сталин симпатизировал Димитрову, ценил заработанный им политический капитал и «допускал» его в круг своих самых близких соратников — «допускал» на трибуну Мавзолея во время парадов на Красной площади и даже «допускал» до участия в самых любимых своих церемониях — в похоронах «выдающихся деятелей государства». Димитров, со своей стороны, и шагу не мог ступить без Сталина — все свои статьи, речи и даже приветствия он всегда предварительно направлял Сталину с просьбой дать соответствующие «указания».

Указания Сталина определяли и «курс» Коминтерна, который нередко менялся на 180 градусов. В годы сталинских репрессий Димитров, несправедливо обвиненный на фальсифицированном Лейпцигском процессе, вынужден был, от лица Коминтерна, одобрять фальсифицированные сталинские процессы. Правда, как говорят, он был одним из немногих, отважившихся хлопотать за невинных перед Тираном. И некоторых ему удалось спасти.

С 1933 г. и почти до самой смерти, Димитров вел дневник, в котором фиксировал события, приводил документы и записывал указания, полученные от Сталина. О существовании этого дневника было давно известно, но сам дневник хранился под грифом «строго секретно» в архиве Болгарской компартии и был недоступен для исследователей. Сегодня дневник Димитрова уже можно прочесть. Можно «увидеть» Сталина глазами Димитрова и даже «услышать» произнесенные им слова.

ИЗ ДНЕВНИКА ДИМИТРОВА

Тост, произнесенный Сталиным на обеде у Ворошилова 7ноября 1937 «…каждый, кто попытается разрушить это единство социалистического государства, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожатькаждого такого врага, будь он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью.

Каждого, кто своими действиями и мыслями (да, и мыслями) покушается на единство социалистического государства, беспощадно будем уничтожать..

За уничтожение всех врагов до конца, их семей, их родов!»

Тосты, так часто произносимые Сталиным на застольях, представляют особый интерес, так как именно в них выражается вся сущность Тирана. Многие из этих необычных тостов сохранил дневник Димитрова. В том числе, как известно, и «наступательную» речь Сталина, на банкете в Кремле 5 мая 1941 г. Сталин тогда сказал: «Надо готовиться к войне».

Выступление Сталина на приеме совпало с очень сложным периодом в жизни Коминтерна. Созданный Лениным в 1919 г. Коминтерн должен был быть распушен, и тому было несколько веских причин. Сущность деятельности Коминтерна заключалась в борьбе компартий всего мира против общего врага. Получив директиву из Москвы, компартии всегда знали, кто сегодня враг и против кого им следует бороться.Так, в июле 1939 г. общим врагом был Гитлер, и Коминтерн разослал компартиям специальную директиву «О необходимости развернуть кампанию против фашистских агрессоров». А в августе того же 1939 г. ни о какой кампании против Гитлера речь уже не шла, и даже «наоборот» — компартиям предлагалось приветствовать заключение германо-советского «Пакта о ненападении», представлявшего собой «важный вклад в дело защиты мира». С августа 1939 г. Коминтерн по указанию Сталина, фактически, отказался от разоблачения нацизма, как инициатора войны в Европе, и начал призывать братские компартии бороться не с гитлеровскими захватчиками, а со своими «империалистическими» правительствами. Такая постановка вопроса на первом этапе войны имела тяжелые последствия — она не позволила развернуть движение Сопротивления и этим, фактически, оказала содействие Германии.

Весной 1941 г. обстоятельства снова изменились. Удивительно, но в эти предвоенные дни не было возможности однозначно определить общего «врага»! С одной стороны, сталинский БЛЕФ не давал возможности назвать «врагом» Гитлера, пребывавшего с августа 1939 г. в ипостаси «друга». А, с другой стороны, бывшие враги «империалисты» — Англия и Америка — уже не могли больше быть «врагами», так как в очень скором времени им предстояло стать союзниками и друзьями.

Все эти обстоятельства заставили Сталина поменять свое отношение к Коминтерну и к Димитрову. Он не разрешил Коминтерну направить братским компартиям обычное первомайское воззвание, а Димитрова перестали избирать в президиумы и приглашать на похороны «выдающихся деятелей», о чем он с ужасом упоминает в своем дневнике.

Но война была на пороге. И Сталин не распустил Коминтерн.

Знал, что очень скоро это послушное орудие ему понадобится.

Несомненно, что и Димитров понимал это. И не случайно, ранним утром, 21 июня 1941 г., он позвонил Молотову. Торопился получить новые «указания» для братских компартий.

ИЗ ДНЕВНИКА ДИМИТРОВА

21 июня 1941

«…В телеграмме Чжоу Эньлая из Чунцина в Янань (Мао Цзэдуну) между прочим указывается на то, что Чан Каиши упорно заявляет, что Германия нападет на СССР, и намечает даже дату — 21.06.41!

Слухи о предстоящем нападении множатся со всех сторон.

Надо быть начеку… Звонил утром Молотову. Просил, чтобы переговорили с Иос. Виссарионовичем о положении и необходимых указаниях для компартий.

Мол.: «Положение неясно. Ведется Большая Игра. Не все зависит от нас. Я переговорю с И.В. Если будет что-то особое, позвоню!»»

Итак, сегодня никаких указаний Димитров не получил. Ситуация еще не созрела. Время еще не наступило. Положение еще не ясно. Ведется Большая Игра!

В этой беседе Молотов на удивление откровенен с Димитровым. Выслушав его сообщение о дате «внезапного» нападения, Молотов не удивлен и не испуган. Он не пытается разубедить Димитрова, опровергнуть его информацию. Нет, ничего этого нет. Молотов говорит Димитрову правду: «Положение неясно. Ведется Большая Игра…» Димитров понимает Молотова с полуслова. Он будет ждать…

Время наступит завтра, после «внезапного» нападения, когда «положение станет ясным», когда весь мир сможет убедиться в том, что Германия агрессор, а Советская Россия — жертва агрессии.

Завтра, в 7 часов утра, руководители Коминтерна Георгий Димитров и Дмитрий Мануильский будут срочно вызваны в Кремль. В этот первый, может быть самый трудный день войны, Сталин проведет с ними более двух часов и лично продиктует им обращение к компартиям всего мира.