Вместо ответа девочка потянулась к ней ручонками, прося снова обнять. Мама никогда не обнимала Рими, замечала ее, только если дочка что-то делала неправильно. Мама никогда не гладила ее по голове и даже близко не подходила, если Рими вела себя тихо, не хныкала и не звала ее. Но и в тех случаях, когда мама обращала внимание на дочку, дело чаще всего заканчивалось окриком, требующим, чтобы девочка вела себя тише. Сиди молча… тише… не мешай.
Чувства, которые дарила ей Кицунэ сейчас, были для Рими совершенно непривычны, но оттого не менее желанны. Рими не плакала о матери. Что-то важное медленно угасало в маленькой девочке при каждом сердитом окрике, очень давно, и истаяло, не получив в поддержку ни капли тепла.
Рими теперь даже не думала о том, что мамы больше рядом не будет, но сейчас не разумом, еще слишком детским, а всею своей душой она поняла, что если уйдет Кицунэ, то это будет самое страшное, что только можно себе представить.
— Кицунэ-нэсан… — всхлипнула Рими, обнимая волшебную лису ручонками. — А ты не уйдешь? Никогда не оставишь меня, правда?
— Не уйду, Рими-чан, — мурлыкнула Кицунэ ей в ответ. — Никогда и ни за что!
Город Сихоро, один из основных торговых узлов страны Камней, занимал собой всю необозримую долину, и даже высоко на склонах гор виднелись строения. Жилые дома и храмы, склады и магазины.
В эпоху Войн, когда управление стихиями воздействием Ци стало обыденностью, удивляться хорошим укреплениям было смешно. Создать насыпь вокруг города мог любой шиноби за небольшую плату и в кратчайшие сроки. Вот и здесь не только главные кварталы, но и пригород был окружен высокими каменными стенами, созданными явно при помощи сильного дзюцу элемента земли. Даже башни и крыши были монолитными, словно вытесанными из единого куска скалы.
Кицунэ, собравшись с духом, храбро и с независимым видом направилась к массивным воротам, украшенным высокой узорной аркой. Ох, сейчас стража ее остановит, и снова придется врать, прикидываясь беженкой… только бы обыскивать не стали! А то драгоценности найдут и сразу захотят их отобрать!
Самураи у ворот лишь мельком глянули на нее, и начальник караула махнул рукой, позволяя Кицунэ проходить. Лисица осталась довольна. Действительно, что к ней цепляться? Девушка в дорогом, но грязном пальто, с ребенком и поклажей за спиной. Беженка, идет своей дорогой. К тому же гарантированно генетически измененная, иначе не выжила бы в горах. Сунешься к ней лапами немытыми, а она ка-а-ак стукнет! Зубы-то свои жалко, наверно!
Вздохнув с облегчением, Кицунэ вошла в большой и шумный город, не заподозрив даже, что сенсор-страж на входе успел привычно осмотреть ее на наличие опасных или запрещенных предметов, доложил о золотых украшениях, которые «беженка» прятала во внутреннем кармане пальто, и получил грозный взгляд от десятника в награду. Дайме во все лояльные крупные поселения прислал распоряжение заботиться о беженцах. Надо удержать бегущий из страны народ. Поборы и грабеж на входе в город запретили, а тех, кто самовольничал, быстро успокоили отсечением головы. Будущий император держит власть железной рукой и о народе заботится. Одно слово — истинный!
— Испугалась, маленькая? — сказала Кицунэ девочке, что съежилась и притихла при виде грозных и страшных самураев у огромных ворот. — Ничего, если бы они напали, я бы успела убежать и тебя с собою унесла! Мы, лисы, очень быстро бегаем! А теперь бояться вообще нечего. Никто меня ни в чем не заподозрил. Знаешь что? Теперь мы хорошо пообедаем! У меня еще есть немного денег, а в городах с лотков продают очень много разных вкусностей! Пирожки с разными начинками, жареное мясо, сладости! Много всего! Ох, я чувствую, это будет сказочный пир!
Пир удался на славу. В меню жителей гор редко попадала рыба, рис тоже был иностранной редкостью, но зато мясо и хлеб здесь продавались повсеместно. Картофель, купленный в стране Лугов за золото из казны дайме, в Сихоро продавали с лотков как в любом виде, от сырого до печеного, от обжаренных палочек, до горячего пюре. А еще здесь легко можно было купить молоко, пирожные и шоколад.
Расположиться решено было в городском парке, оказавшемся изрядно замусоренным и переломанном несколькими волнами прошедших через Сихоро беженцев.
Кицунэ, расстроенная, уже хотела уйти, но заметила у замерзшего пруда относительно целое летнее кафе с деревянными круглыми столиками, вытащенными из разбитого склада, и стульями, среди которых можно было при желании найти парочку целых.
— Вот здесь будет удобно. Как думаешь, Рими?
Девочка, в нетерпении ждущая обеда, с энтузиазмом кивнула.
Оборотница расстелила на столике летнего кафе сложенное вдвое грубое полотно и разложила всякие вкусности, купленные на рынке. Она потратила еще немного воды из бутыли на мытье рук себе и Рими, а затем посадила ее к столу и поставила перед ней плошку с горячим картофельным пюре.
— Угощайся, Рими-чан! Еда простая, но очень вкусная! Я ведь обещала тебе хороший обед, правда?
Обе путешественницы жадно набросились на еду, но Рими быстро объелась чуть ли не до рвоты и вскоре уже сидела, тяжело пыхтя и потихоньку потягивая свежее молоко из плошки. До шоколадок и пирожных, не зная, что это такое, она не добралась, и Кицунэ решила приберечь сладости, справедливо полагая, что ребенку наверняка станет плохо если сейчас ее еще и сладким накормить.
Но куда девать столько лишней еды? Не знающая удержу, Кицунэ чуть-чуть ошиблась с запасом продовольствия и вскоре сама уже начала давиться. Пришлось спешно концентрировать Ци у себя в животе и ускорять обмен веществ для генерации межмышцевого наполнителя. Все равно не съесть все, если только раздуться, как воздушный шарик, или сильно вырасти в размерах.
Из-за кустов и разбитых статуй, из-за холмиков мусора на сказочное пиршество смотрели голодные глаза. Дети бедноты из близлежащих районов часто приходили в парк и копались в мусоре, ища что-либо ценное, брошенное или потерянное беженцами. Не прошло и пяти минут после того, как путешественницы сели обедать, как с десяток чумазых оборванцев уже вовсю глазели на едоков.
— Подходите, не стесняйтесь, здесь на всех хватит! — Кицунэ радушно пригласила их к столу, но дети нищеты лишь злобно засверкали глазами и попрятались.
Самураи отлавливали беспризорников и нищих детей, которых за бесценок продавали в рабство на маленькие производственные предприятия. Зная, что творится на таких предприятиях, бродяги нисколько не горели желанием попадаться в ловушки самураев. А ловили самураи на всё. На еду, на подработку, на таких вот красивых теток, которые подманивают голодных беспризорников показушной добротой, а затем валят ударами гендзюцу и сдают на базу.
— Ну и ладно. — Кицунэ, наевшись до отвала, оглядела оставшиеся продукты и аккуратно переложила их на соседний столик, забрав только полотно и пакетик шоколадных конфет для Рими. — Если вы так боитесь, мы вот здесь все оставим, хорошо?
Бродяги ничего не ответили, но Кицунэ этого и не ждала. Она забросила укрученную веревками поклажу себе за спину, забрала сестренку, которая с детским интересом теребила плюшевого львенка, и покинула парк. Неинтересное и некрасивое это место. Замусорено совсем, словно помойка какая-то. Может, здесь еще станет красиво и приятно, но это, наверно, только весной или летом.
Кицунэ расстраивалась из-за плачевного состояния некогда прекрасного парка, но Рими не задумывалась о подобных высоких вещах. Она оглянулась на стол, к которому начали осторожно подкрадываться беспризорники, и потянула Кицунэ за меховой воротник пальто.
— Кицунэ-нэсан, а ты всех на свете можешь накормить?
— Всех? — Кицунэ призадумалась, как будто действительно могла сотворить подобное волшебство. — Нет, я же пока еще молодая лиса! Вот мама у меня такая сильная, что своей магией помогала дайме Водопадов поднять из нищеты и возродить целую страну! А я, когда вырасту, обязательно сделаю так, чтобы еды хватало всем, по всему миру! Чтобы люди забыли что такое голод и… и были счастливы! Больше никто никогда не будет отдавать своих детей Ямамбе, и пусть Черная Тень удавится от зависти со своим двуполярным миром!
