— И как ты только остался в живых? — промолвила Сандрин, пытаясь не выдавать себя и говорить ровным голосом. — Ты же ради них рисковал собственной жизнью, Уэйд.

— Можно подумать, что тебе эго не все равно, — произнес Уэйд таким ледяным тоном, что это испугало Сандрин.

— Конечно, не все равно, ты же сам это знаешь.

— Нет, вот этого-то я и не знаю. Последний раз, когда я видел тебя, ты очень рассердилась на меня. Помнишь?

— Да, — промолвила Сандрин, не отрывая взгляда от огня.

— Я потом долго думал об этом и о том, как поцеловал тебя. Знаю, что сделал это против твоей воли. Но я никогда не хотел делать ничего такого, что бы тебе было неприятно. А когда на следующее утро ты не пришла попрощаться, я подумал, что ты просто занята и придешь перед самым отходом обоза. Но ты так и не пришла… Ты здорово меня наказала за мой поступок!

— Я и не думала наказывать тебя. Просто я испугалась.

— Чего?

Сандрин пожала плечами.

— Не знаю. До того случая меня никто так не целовал.

— Ну, теперь-то уж все изменилось. Маленький Медведь сказал мне, что ты практически замужняя женщина. Полагаю, ты вдоволь нацеловалась со своим французом.

— А это не твое дело! — Сандрин встряхнула головой. — Ты все такой же — по-прежнему умеешь выводить меня из себя так, как никто другой.

— Что ж, приятно знать, что я все-таки занимаю какое-то место в твоей памяти.

Сандрин едва сдерживалась. Но, увидев, как Уэйд улыбается ей, не смогла сердиться далее.

— Ну и как там в Париже?

— В Париже? Это чудесный город, — начала Сандрин, довольная тем, что он сменил тему. — Там столько красивых зданий, столько всяких интересных вещей. Я бывала в опере, в театре, на балах, жила в великолепном замке за городом.

— Форт твоего отца не сравнить с Парижем, да? — сказал Уэйд, подбросив в огонь немного хвороста.

— Форт — мой дом.

— Почему же ты опять хочешь поехать в Париж?

Глаза Сандрин встретились с серыми глазами Уэйда, и она не нашлась, что сказать ему.

— Ладно, я и так знаю. Да, здесь хорошо, но я видел и другие места, и они мне понравились больше. Я сам думаю поселиться в Санта-Фе. Там много свободной земли. Впрочем, город разрастается. Там есть все, чего может пожелать человек.

Сандрин расправила складки на юбке.

— А у тебя есть девушка в Санта-Фе? — спросила она, глядя, как Уэйд помешивает угли.

— Есть кое-кто, — ответил он. — Почему бы и нет?

— И ты собираешься жениться на ней?

— Тебя это очень волнует? — спросил Уэйд и поднял на нее глаза.

— Просто спрашиваю — и все. Делай что хочешь, мне какое дело.

Она снова уставилась на огонь и вдруг почувствовала руку Уэйда на своей щеке.

— Ты стала еще прекрасней, чем раньше, — произнес он каким-то глухим голосом. — Я столько о тебе думал и всегда спрашивал себя, вспоминаешь ли ты обо мне.

Его пальцы коснулись ее губ, и Сандрин почувствовала, как они задрожали от этого прикосновения.

— Можно я тебя еще раз поцелую, Сандрин? Сандрин растерялась, не зная, что ответить, но он уже обнял ее. Сандрин чувствовала его руку за спиной, его жаркие губы на своих и поняла, как давно она ждала этого. Его руки обвились вокруг ее тела, он стал прижимать Сандрин к себе, а его губы становились все более жадными. Он лег на пол, увлекая за собой Сандрин. Она чувствовала силу его рук, прижимавших ее к обнаженной груди. В ней проснулось какое-то страстное нетерпение, которое и удивило, и напугало ее. Сандрин прильнула к Уэйду, не в силах противиться ему. Ее руки гладили его грудь, она тихо стонала, пытаясь сдерживать желание. Ей казалось, что она летит в пропасть. Уэйд снова стал ее целовать, и Сандрин вся выгнулась, чтобы еще плотнее прижаться к его телу. Она тихо вскрикнула, когда его рука скользнула по ее бедру. Его пальцы, казалось, обжигали, касаясь ее кожи. Сандрин чуть не закричала в голос: она не знала, что желание может быть таким сильным. Сколько бы Ален ни обнимал ее, сколько бы они ни целовались, ничего подобного она не переживала. Сейчас ей было все равно, войдет ли в хижину мать или Ален увидит, чем она тут занимается. Все остальное не имело значения — кроме обжигающих прикосновений Уэйда и желания, проснувшегося в ней. Отдавшись своей страсти, она взяла Уэйда за руку и положила ее себе между ног. В следующее мгновение Уэйд резко оттолкнул ее и сильно сжал за плечи. Сандрин растерянно заморгала.

— Ты и с французом так? Вот чему он тебя научил?

Глаза Уэйда сузились, в его голосе она отчетливо услышала гнев. Сандрин села.

— Нет, — промолвила она, оправляя юбку. — У нас этого не было.

— За последние пять лет ты многое узнала о мужчинах. Если не от него, то от кого же ты узнала все эти штучки?

Сандрин встряхнула головой, и волосы рассыпались по плечам. Ее душил гнев, она даже ничего не могла произнести в свою защиту.

— Я задал тебе вопрос. — Уэйд тоже сел.

— Оставь меня в покое.

— Несколько минут назад ты не хотела этого. Боишься, что я скажу ему?

Сандрин взглянула на Уэйда: в этот миг она почти ненавидела его. Как можно быть таким жестоким после всего, что сейчас было? Как он этого не понимает? Она опустила глаза, не в силах понять, как это несколько мгновений назад на нее могло нахлынуть такое. Ей было стыдно за свой порыв.

— Не бойся, ничего я не скажу твоему французу.

Сандрин зло взглянула на Уэйда.

— Там я, по крайней мере, желанна. Она схватила уздечку, накидку и направилась к выходу. Там она замешкалась на мгновение, надеясь, что Уэйд заговорит или остановит ее. Но он не сделал этого. Растерянная, Сандрин вышла из хижины. Моля Бога, чтобы ей никто не встретился, Сандрин направилась к загону. Нашла свою лошадь, взнуздала ее, хотя руки дрожали, а глаза болели от невыплаканных слез. Пока ехала по деревне, она не позволяла себе плакать. Но, оказавшись в тишине леса, дала волю слезам.

Сандрин опустила голову, пытаясь спрятать лицо от встречного ветра. Непогода разразилась внезапно и в полную силу. Сандрин понимала, что в такое время лучше сидеть дома, но гнев лишил ее рассудка. Теперь надо было взять себя в руки, чтобы не заблудиться и выйти на форт.

Она думала об Уэйде, представляла его сидящим у огня: рубашка распахнута, светлые волосы падают на плечи, манящий взгляд остановился на ней. Прежде она часто представляла, как они встретятся снова. Ей виделся романтический поцелуй… В действительности все получилось совсем иначе. Гнев — вот что она заметила в его глазах и услышала в его голосе. Простая дружба, которая была между ними, безвозвратно канула в прошлое. Глупо, что, послушавшись Маленького Медведя, она оказалась наедине с Уэйдом, и совсем неразумно, что она пошла на поводу своих желаний.

Ветер неистовствовал, но Сандрин, пряча лицо в накидку, не ослабляла поводьев. Ехать становилось опасно, но и возвращаться было уже слишком далеко. Единственный выход — найти какое-нибудь укрытие и переждать буран. Сердце тревожно забилось, но Сандрин старалась держать себя в руках. Она решила дать коню свободу, рассчитывая, что инстинкт животного приведет его куда следует.

Снег слепил глаза, и Сандрин уже не могла ориентироваться. Конь сам прокладывал дорогу по мерзлой земле. На пути оказалась сосновая роща. Ветер срывал с веток комья снега, и он обрушивался на голову ей и коню. Тот фыркал и испуганно крутил головой.

— Все хорошо, приятель, — успокаивала Сандрин коня и себя.

Сосны качались на ветру, размахивая ветвями, ветер свистел и завывал в деревьях, словно живое существо. Нет, она не даст себя напугать. От своего деда Сандрин наслушалась столько всяких историй про зиму, что знала, как себя вести. Буран лучше всего переждать здесь, под деревьями, а потом она сумеет найти дорогу обратно, в деревню или в форт.

Но время шло, а буран не только не утихал, но стал сильнее. И Сандрин становилось все труднее перебороть страх. Она понукала коня, чтобы подыскать укрытие получше, но животное отказывалось сдвинуться с места. Она спешилась и, крепко держа в руке поводья, повела коня в чащу леса. Ветер завывал как безумный, словно чья-то гигантская рука сгибала деревья. Раздался треск — высокая сосна не выдержала борьбы с ветром. Конь попятился, потащив Сандрин за собой и пытаясь вырвать поводья. Она стала удерживать животное, но конь, испуганно заржав, взбрыкнул, вырвался и понесся прочь, скрываясь за снежной пеленой. Теперь ей не оставалось ничего другого, как укрыться под деревьями и ждать, пока буран закончится. Потом придется возвращаться в деревню пешком.