— Человек из каменного города за «большой водой»?

— Да, дедушка.

— И он хочет забрать тебя с собой?

— Он говорит, что останется здесь, если я захочу.

— Ну, пойди помоги матери, а я хочу поговорить с этим белым человеком. Сандрин вышла.

— Дедушка просит войти вас обоих. — Потом повернулась к Алену. — Он хочет увидеться с тобой.

— Я побаиваюсь встречи с ним, — сказал Ален. Поцеловав ее в щеку, он последовал за Люком в хижину.

Сандрин, прижав к себе корзинку, пошла к хижине Маленького Медведя. Было холодно, и воздух изо рта превращался в белое облачко. Она с удовольствием думала о том, как тепло в хижине. И еще думала о двоюродном брате и его товарищах, мысленно молясь за них.

Подняв полог, закрывавший вход, Сандрин вошла в хижину Маленького Медведя. Тут было тепло и пахло целебными травами. Квали что-то напевала. Мать стояла на коленях около больного, склонившись над ним. Сандрин подошла к ней и поставила корзинку рядом.

— Вот лекарство, мама.

— Садись рядом, пока я заварю травяную смесь для него. — Она встала, беря дочь за руку. — Я хочу тебя предупредить, Сандрин. Этот человек…

— Не беспокойся мама, я тебе много раз помогала и помню все, чему ты меня учила. — Она погладила мать по руке. — Готовь свое снадобье. — Сандрин опустилась на колени около больного, продолжая глядеть на мать. Лицо Проливающей Слезы было напряженным. И Сандрин подумала: при смерти ли этот человек? И взглянула на него… У нее перехватило дыхание…

Сандрин робко коснулась щеки Уэйда. Он лежал без сознания, и цвет его кожи испугал ее. Светлые волосы слиплись от пота, глаза были закрыты. Но Сандрин представляла себе, какими серыми они будут в тусклом свете хижины. Теперь его лицо было лицом не мальчика, а мужчины, но сохранило свою удивительную привлекательность. Дрожащей рукой она убрала волосы с его лба. Уэйд дышал тяжело, будто никак не мог вдохнуть достаточно воздуха.

— Почему вы с Маленьким Медведем не сказали мне об этом?

— Я сама не знала… — Проливающая Слезы посмотрела на Квали, переставшую петь. — Моя дочь поможет мне теперь, Квали. Ты можешь отдохнуть.

Та кивнула, глядя на Сандрин.

— Учить молодых — хорошее дело. Проливающая Слезы взяла шубу Квали и набросила ее на плечи старой женщине.

— Спасибо, подруга.

Сандрин поглядела вслед удалившейся Квали, потом повернулась к матери.

— Уэйд что-нибудь говорил?

— Он все говорит о маленькой девочке в обозе. Я сказала, чтобы он не беспокоился.

— Он ведь не умрет, мама?

— Не знаю, Сандрин. Я не могу предсказывать будущее.

Сандрин уставилась на нее.

— Почему ты так говоришь? С ним будет все в порядке. Он сильный.

Проливающая Слезы зачерпнула ковшом из котелка.

— Это зависит от того, хочет ли он жить. Сандрин слова матери показались такими холодными и чужими. Следовало бы рассердиться на нее, но она не могла. И почувствовала боль раскаяния. Как она могла так расстаться с ним на все Эти годы, не попрощавшись?

— Помоги мне приподнять его, — велела Проливающая Слезы, опускаясь рядом на колени.

— А если он уже не поднимется?

Темные глаза матери оставались спокойными.

— Ты уже не раз помогала мне ухаживать за больными. Тебе нужно сейчас быть сильной, Сандрин.

Вместе они приподняли Уэйда. Сандрин держала его голову, а мать приставила ковшик к его губам. Уэйд пробормотал что-то и хотел отвернуться, но она строго окликнула его, и он перестал сопротивляться. Не открывая глаз, он выпил почти половину настоя и слабо оттолкнул ковшик. Проливающая Слезы дала знак Сандрин, и они осторожно положили его.

Сандрин снова осторожно убрала волосы с его лица и посмотрела в глаза матери.

— Никогда не думала, что увижу его снова.

— И как ты себя при этом чувствуешь? Сандрин посмотрела на Уэйда и почувствовала, что напряглась. Она не знала, как объяснить матери свои чувства.

— Мама, в детстве мы дружили, и я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. И ты ведь знаешь, что я скоро выйду замуж за Алена.

— Про это ты мне все время твердишь. — Проливающая Слезы поднялась и поставила ковшик на один из камней вокруг огня.

— Ты что, не веришь, что я люблю Алена, мама? — спросила Сандрин.

Проливающая Слезы немного помолчала.

— Ты все время говоришь о нем, но я не вижу признаков твоей любви к этому французу.

— Как это понять? — сердито спросила дочь.

— Молодые женщины часто сами не могут разобраться в своих чувствах.

— Не принимай меня за ребенка, мама. Почему ты не разговариваешь со мной, как со своими подругами?

— Если хочешь правды, как я понимаю ее, то я скажу тебе. Когда ты смотришь на этого француза, в твоих глазах нет любви. Я не вижу в них даже уважения. Но когда сейчас ты пришла сюда и увидела его, — Проливающая Слезы кивнула на Уэйда, — в твоем взгляде была любовь.

— Мама, я не видела Уэйда с тех пор, как была девочкой. Может быть, я просто разволновалась, увидев, что он так болен. Вот и все. — Сандрин нагнула голову, чтобы не видно было, как она краснеет. — То, что ты целительница, еще не значит, что ты читаешь в сердцах.

— Я рассердила тебя, — заметила Проливающая Слезы.

— Да, ты не любишь Алена и не скрываешь этого.

— Разве я не была гостеприимной по отношению к Алену? Разве я не говорила с ним по-французски, не готовила ему хорошую еду, не рассказала все, что его интересовало о моем народе? Чего ты хочешь Сандрин? Чтобы я перестала быть сама собой? Может быть, тебя смущает, что твоя мать — индианка?

— Нет, мама, — мгновенно ответила Сандрин, касаясь руки матери. — Я никогда не стеснялась тебя, я всегда гордилась кровью Черноногих. Я сама не пойму, что со мной. С тех пор как приехала, я чувствую себя странно, как будто… — Она пыталась найти слова.

— Ты больше не здешняя, — просто сказала Проливающая Слезы.

Сандрин посмотрела в ее ясные карие глаза.

— Мне самой так казалось, когда я вернулась. Мне понравился Париж, мне понравились роскошные одежды, театры и шумная жизнь города. Но вскоре все это перестало быть для меня реальным. Мне захотелось быть с отцом и с тобой, слушать шутки Маленького Медведя, рассказы дедушки, ездить верхом по-мужски, а не боком, как глупые женщины. Но было и еще что-то. — Сандрин задумалась, все еще держа мать за руку. — Я была так уверена, что люблю Алена. Так уверена. — Она посмотрела на мать.

— А теперь — нет? Сандрин кивнула.

— Мы с ним такие разные.

— Может быть, именно это его и привлекает в тебе.

— Я знаю, Алену нравится во мне то, что я непохожа на других женщин из-за моей индейской крови. Он любил поражать людей, представляя меня и сообщая, что я наполовину Черноногая.

— Это не значит, что ему нет до тебя дела. Когда твой отец только что женился на мне, он любил хвастаться перед белыми мужчинами, что у него жена — индианка. Сначала мне было очень обидно. Но со временем он стал говорить просто о жене, а не о «Черноногой жене». Для Алена это еще в новинку, со временем он переменится.

— Будь откровенной, мама, — сказала Сандрин, расправляя плечи. — Ты ведь не хочешь, чтобы я вышла за него. Зачем ты скрываешь то, что чувствуешь?

Проливающая Слезы опустила голову.

— Это не мне решать. Тебе с ним жить. Я только хочу, чтобы ты сама была уверена, что действительно любишь его.

Сандрин молчала. Она смотрела на Уэйда и размышляла над словами матери. Он был очень похож на мальчика, которого она знала несколько лет назад, но она видела также и как он возмужал. Хотя сейчас он так ослаблен и болен. Сандрин попыталась представить себе, каково быть женой человека вроде Уэйда. Всякий раз, когда он уходит с обозом на запад, он рискует жизнью. При всей ее любви к этой земле, это враждебный и опасный край. Уэйд беспокойно заворочался во сне было время, когда Сандрин не представляла себе иной жизни, но теперь это начинало ее удивлять.

Уэйд пытался сбросить тяжесть, давившую грудь. Острая боль в груди возникала, когда он хотел вздохнуть поглубже. Каждый вздох сопровождался кашлем, сотрясавшим его тело.