Случай в Сент-Джемском сквере Нет черней физиономий Ни в Тимбукту, ни в Танжере, Чем у некоего Томми И его подружки Мэри. Вспыхнув в страсти, вроде спирта, Этот Томми с этой Мэри Ночью встретиться для флирта Порешили в ближнем сквере. Целый день бродя в истоме, Оба. думали о сквере. Вот и ночь! Но где же Томми? Вот и ночь! Но где же Мэри? Неужели разлюбили, Хоть клялись любить до гроба? Нет, их клятвы в полной силе, И они явились оба. Отчего же незаметно Их тогда в притихшем сквере? Оттого, что одноцветны С черной ночью Том и Мэри. Так всю ночь в Сент-Джемском сквере, Сделав сто четыре круга, Черный Томми с черной Мэри Не могли найти друг друга. Сантуцци Придя к Сантуцце, юный герцог, По приказанью дамы сердца, Был прямо в спальню проведен. Пусть ваши очи разомкнуться! Ведь в спальне не было Сантуцци, И не нарушен был бонтон. Но через миг у двери спальни Раздался голос, моментально Приведший герцога к нулю: – Ах, милый герцог, я из ванны Иду в костюме монны Ванны И отвернуться вас молю!.. Во всем покорный этикету, Исполнил герцог просьбу эту И слушал лишь из уголка Весьма застенчиво и скромно Как шелестели с дрожью томной Любовь дразнящие шелка. И просидев минут пятнадцать, Боясь от страсти разорваться, Он, наконец, промолвил так: – Когда же, о Мадам Сантуцци, Мне можно будет повернуться?! И был ответ ему: – Дурак!!! Песенка о хорошем тоне С тонной Софи на борту пакетбота Плыл лейтенант иностранного флота. Перед Софи он вертелся, как черт, И, зазевавшись, свалился за борт. В тот же момент к лейтенанту шмыгнула, Зубы оскалив, большая акула. Но лейтенант не боялся угроз И над акулою кортик занес. Глядя на это в смятеньи большом, Крикнула, вдруг побледневши, Софи: «Ах, лейтенант! Что вы? Рыбу ножом?! ФИ!!! И прошептавши смущенно: ''Pardon», Мигом акулой проглочен был он! Собачий вальс Длинна, как мост, черна, как вакса, Идет, покачиваясь, такса. За ней шагает, хмур и строг, Законный муж ее, бульдог. Но вот, пронзенный в грудь с налета Стрелой собачьего Эрота, Вдруг загорелся, словно кокс, От страсти к таксе встречный фокс. И был скандал! Ах, знать должны вы — Бульдоги дьявольски ревнивы! И молвил некий пудель: «Так-с, Не соблазняй семейных такс!» И, получив на сердце кляксу, Фокс так запомнил эту таксу, Что даже на таксомотор Смотреть не мог он с этих пор. L'amour malade
Как-то раз купалась где-то В море барышня одна. Мариетта, Мариетта Прозывалась так она. Ах, не снился и аскету, И аскету этот вид. И вот эту Мариетту Полюбил гренландский кит. И увлекшись Мариеттой, Как восторженный дурак, Тут же с барышнею этой Пожелал вступить он в брак! Но пока он ту блондинку Звал в мечтах своей женой, Та блондинка – прыг в кабинку… И ушла к себе домой! Тут, простившись с аппетитом, И красавицей забыт, В острой форме менингитом Заболел гренландский кит. Три недели непрестанно Кит не спал, не пил, не ел… Лишь вздыхал, пускал фонтаны И худел, худел, худел… И вблизи пустой кабинки, Потерявши аппетит, Стал в конце концов сардинкой Ci-devant гренландский кит! Месяц, гуляка ночной Месяц, гуляка ночной, Вышел гулять в поднебесье. Тихой ночною порой С шустрою звездной толпой Любо ему куралесить. Месяц, гуляка ночной… С пачками свечек сквозь тьму Выбежав, как для проверки, Сделали книксен ему Звездочки-пансионерки. Месяц же, ленью томим, Вместо обычной работы, Стал вдруг рассказывать им Анекдоты! Если темной летней ночью Вы увидите воочью, Как с полночной выси дальней, Впавши в обморок повальный, Тихо падают без счета Звездочки различные, Это значит, анекдоты Были неприличные! Паж леам У короля был паж Леам, Задира хоть куда. Сто сорок шесть прекрасных дам Ему сказали: «да!» И в сыропуст и в мясопуст Его манили в тон Сто сорок шесть прелестных уст В сто сорок шесть сторон. Не мог ни спать, ни пить, ни есть Он в силу тех причин. Ведь было дам сто сорок шесть, А он-то был один! Так от зари и до зари Свершал он свой вояж. Недаром он, черт побери, Средневековый паж! Но как-то раз в ночную тьму Темнее всех ночей Явились экстренно к нему Сто сорок шесть мужей! И, распахнув плащи, все в раз Сказали: «Вот тебе! О, паж Леам, прими от нас Сто сорок шесть бебе!» «Позвольте, – молвил бедный паж, Попятившись назад, — Я очень тронут! Но куда ж Мне этот детский сад? Вот грудь моя! Рубите в фарш!!» Но… шаркнув у дверей, Ушли, насвистывая марш, Сто сорок шесть мужей. |
