1944 «В укрытье!» «В укрытье!» «Прекратить работы!» — А лес горел. И по траншеям нашей роты Враг вел обстрел. У блиндажа, У самой дверцы, Взревел металл. Вошел бойцу Осколок в сердце И в нем застрял. Как прежде, Кружится планета. Как прежде, снег. Как прежде, Ждут кого-то где-то. Двадцатый век. Но вот — Латунный свет палаты, И в тишине Склонились белые халаты, Как при луне. И у хирурга на ладони Живой комок Все гонит, гонит, гонит, гонит Горячий ток. Спокоен был Хирург ученый. Он не спешил. Он ниткой тонкою, крученой Его зашил. Под маской прошептал: «Готово… Счастливый путь!..» И соскользнуло сердце снова С ладони — в грудь… Он жив! Он снова ходит где-то — Тот человек!.. Еще одна твоя примета, Двадцатый век. 1943
ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА Средь ночи тронулась Ударная, И танки движутся, бряцая, А над плечом — звезда Полярная Горит, колеблясь и мерцая. Не весь металл, видать, расплавила, Когда, сверканье в волны сея, К отчизне долгожданной правила Крылатый парус Одиссея. С тех пор легенда перекроена: Забыла прялку Пенелопа И перевязывает воина На дне глубокого окопа… Средь ночи тронулась Ударная, И, нас на битву посылая, Взошла, взошла звезда Полярная, Холодным пламенем пылая! Своим лучом неиссякающим, Как луч ацетилена — белым, Она сопутствует шагающим И покровительствует смелым. 1944 «Мимо дымных застав…» Мимо дымных застав Шел товарный состав И ревел на последнем своем перегоне, И, привыкший к боям, Заливался баян В полутемном, карболкой пропахшем вагоне. Там под песни и свист Спал усталый радист, Разметав на соломе разутые ноги, И ворочался он, Сквозь томительный сон Волоча за собой груз вчерашней тревоги. Он под грохот колес Околесицу нес И твердил, выводя весь вагон из терпенья: «Говорит Ленинград, Назовите квадрат, Назовите квадрат Своего нахожденья!..» Шел состав с ветерком, Дым летел кувырком, И щемило в груди от зеленой махорки. Я молчал, как сурок, И сырой ветерок Пробивался за ворот моей гимнастерки. А внизу скрежетал Разогретый металл. Было шумно в вагоне, и жарко, и тесно, А потом — темнота, И витала в ней та, Что еще далека и совсем неизвестна. То ли явь, то ли сон, Звезды шли колесом, И привык с той поры повторять каждый день я «Говорит Ленинград, Назовите квадрат, Назовите квадрат своего нахожденья!..» 1944 ВЕСНА Один сказал, что это бьет Гвардейский миномет. Другой — что рявкают опять Калибры двести пять. — Форты, наверно, говорят, — Поправил я ребят. А недобрившийся комбат Сказал, что нас бомбят. Потом на воздух всей гурьбой Мы вышли вчетвером И услыхали над собой Чудесный майский гром. 1945 САД Здесь каждая былинка и, сучок Исполнены военного значенья: Улитка тащит бронеколпачок; Ползут кроты по ходу сообщенья; Резиновым вращая хоботком, Что мы в стихах отметим, как в приказе, Кузнечик под коричневым грибком, Как часовой, стоит в противогазе. И если сын попросит: — Расскажи! — Я расскажу, что вот — пока не сбиты, — Как «юнкерсы», пикируют стрижи И комары звенят, как «мессершмитты». Что тянет провод желтый паучок, Что, как связист, он не лишен сноровки И что напрасно ночью светлячок Не соблюдает светомаскировки. 1945 ЦАРСКОСЕЛЬСКАЯ СТАТУЯ «Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила…» Косоприцельным огнем бил из дворца пулемет. Мы, отступая последними, в пушкинском парке Деву, под звяканье пуль, в землю успели, зарыть. Время настанет — придем. И безмолвно под липой столетней Десять саперных лопат в рыхлую землю вонзим. «Чудо! Не сякнет вода, изливаясь из урны разбитой» — Льется, смывая следы крови, костров и копыт. |