1939 МАГНИТНАЯ БУРЯ Бесшумная, Без ливня и без гула, На полчаса планету залучив, Она в полях травы не шелохнула, Не заслонила тучами лучи. Ей не сопутствовали яростные ветры. Магнитный шквал ветвей не разметал. Лишь на поверхности и вглубь — на километры — Затосковал разбуженный металл. Безумец тот, кто, с ней бороться силясь, Подальше уплывает от земли. Она пришла — и компасы взбесились, И в море заблудились корабли. Вот так и я: без грома и огней, Теряя курс, на гребни строчек лезу — Мое томленье по тебе сильней Томления железа по железу. 1937 ЗАРЯ Стеклянная заря Над нами пламенеет. Зачем я здесь? К чему терзаться зря? Ты вздрогнула, Твоя рука немеет, Лебедки выбирают якоря. Спокойствие!.. Уже убрали сходни. Он машет нам — Высокий и прямой… Вернись, Чтоб я сумел Померяться с тобой! Зачем я здесь? Как тяжко мне сегодня… Подумаешь, Великая заслуга, — Смотря вослед Большому кораблю, На старой пристани Стоять с любимой друга, Любить ее И не сказать «люблю». 1939 АЛЫЕ ПАРУСА Стоял на высокой горе санаторий. Я жил и дышал в нем. А ты умирала. И Черное море, как черное горе, Дробясь об утесы, всю ночь бушевало. Я проклял судьбу, потерявшую совесть, Я моря не мерил, но горе измерил! И я прочитал тебе странную повесть, Которой, в отчаянье, сам не поверил. Но ты засыпала. Ты легкой и милой, Ты прежней улыбкой своей улыбалась, Такой, что мерцанье зари краснокрылой Мне парусом алым на миг показалось. Когда же из рук твоих выпала книга И грянули зубы о грани стакана, Я бросился к морю. В нем не было брига. Была предрассветная дымка тумана. 1940 ОЛОВЯННЫЙ СОЛДАТИК К игрушкам проникла печальная весть — Игрушки узнали о смерти. А было хозяину от роду шесть… Солдатик сказал им: «Не верьте!» «Вернется!» — сказал им солдатик. И вот — Совсем как боец настоящий — Которые сутки стоит он и ждет, Когда же придет разводящий? 1940
ОТЛИВ Отлив от берега откатывает глыбы. Всплывает в раковинах глинистое дно. Глубоководные уходят в море рыбы. Струятся водоросли с ними заодно. О ветер странствия! Я вновь тобой опознан. Как водоросли нить, протянут за тобой. — Плыви! — командуешь. — Плыви, пока не поздно! Пока гремит торжественный отбой. Пока туман с размаху рвется в ноздри. Пока седой ползет отлива час. Пока колышутся в крови морские звезды, Беспомощно топорщась и лучась. 1935 МОРЕ Море бьет в веселый бубен. Пять минут Стоит наш поезд. Рыжая, В воде по пояс, Знаешь, кто ты? Дама бубен! Потому что поглядела И ничуть не удивилась, Что по пояс преломилось В море бронзовое тело! 1939 ДОЖДЬ В ГОРАХ Стоял туман. Томило. Парило. Овечьи звякали копытца. Меня дорога измытарила — Я сел, И сван мне дал напиться. Невнятных лет, С дубленой кожей, Он был ни молодой, ни старый. С утра туман стоял. А позже Я снова встретился с отарой: Бараны, С выраженьем ужаса в глазах, Бежали под утесы, — И дождь не просто лил, А рушился, Не просто подгонял, А нес их! 1937 БОКС Халат в малиновых заплатах Боксер срывает молодой, И публика, пройдя за плату, Гремит ладонью о ладонь! Халат в сиреневых заплатах Боксер снимает молодой, И публика, чтоб не заплакать, Гремит ладонью о ладонь. Сведя бугры надбровных дуг, Бойцы вступили в зону боя, Потом сплелись в безмолвный круг, В одно мелькание рябое — И тот, чьи губы — красный лак. И тот, чья лапа бьет, нацелясь. И тот, чей выброшен кулак. И тот, чья вывихнута челюсть. Я на свою соседку с края Взглянул — и чуть не крикнул: «Брысь!..» Она сидела, не мигая, Как зачарованная рысь. |
