— Давай, мам. Не бойся. Все будет хорошо, обещаю, — уверенным голосом подбодрил ее Уилл.

Пол стоял у нее за спиной.

— Ничего с тобой не случится, Руфь, — уговаривал он. — Я же рядом. Только лезь скорей в эту чертову лодку.

Море рванулось к ней.

— Я не могу, Пол. Не могу.

— Возьми себя в руки. Прыгай. Мало времени. — Он вытащил из заднего кармана мобильный телефон. — Давай, Руфь.

Парусник накренился, из каюты в рубку хлынула вода. Пол толкнул ее, и Руфь с криком полетела вниз, неловко приземлившись на дно ялика. Правое колено пронзила боль. Над ними вздымалась корма шлюпа. Пятитонная громада из дерева и металла поднялась почти на два метра над их головами и тут же с грохотом опустилась буквально в нескольких сантиметрах от ялика.

Руфь увидела на леере ладони Пола. Он спрыгнул к ним и сразу принялся отвязывать фалинь. Ялик закрутило и швырнуло в темноту. Неожиданно мощная волна подкинула лодку, поставив ее стоймя. Всех четверых выкинуло в воду. Руфь услышала страдальческий вопль Джози, не сумевшей уберечь от удара волны больную руку.

У самой Руфи голова раскалывалась от слепящей боли. От холода перехватило дыхание. Захлебываясь, она вынырнула на поверхность. Детей видно не было.

— Уилл! — закричала она. — Уилл!

В отчаянии она наугад протянула руку. Пальцы скользнули по чему-то твердому. Она опять вытянула руку, ухватилась за жилет Уилла и подтащила сына к себе.

— Уилл. Слава богу!

Пол оказался рядом. Он помог ей уцепиться за спасательный трос ялика.

— Береговая охрана… я дозвонился… Они скоро будут.

— Папа! Мама! — послышался крик. — Тону!

В темноте Руфь увидела лицо дочери, белевшее в бурных волнах. Оно было перекошено от ужаса. Потом Джози исчезла.

— Джози! О боже, нет! — Руфь устремилась к тому месту, где только что была ее дочь. — Джози, ты где?

Волны накрыли Руфь с головой. Она с трудом вынырнула и снова закричала, но ответом ей были только грохот бьющегося о рифы шлюпа. Втроем — Руфь, Пол и Уилл — они держались за спасательные тросы ялика и все звали Джози.

— Она не должна утонуть. Не должна. — Пол сделал глубокий вдох. — Держись, Джо! Держись!

Руфь чувствовала, что теряет сознание. Промозглый холод леденил мозг. Сколько еще они продержатся? Уилл был уже в полуобморочном состоянии. С трудом управляясь в воде, она намотала ремень его жилета себе на руку и опять закричала:

— Джози! Где ты, Джози!

— Джози! — звал Пол. — Ты слышишь нас? Ответь, Джо!

Руфь начала бить дрожь.

— Не видно. Ее нигде не видно. Пол, где она?

Моя девочка, думала она, моя любимая девочка. Нет, не может быть. Это немыслимо. Она не должна погибнуть. Моя Джози не погибла. Не может быть. Не может.

Никто из них не мог бы сказать, сколько времени прошло, пока в вышине не раздался рокот вертолета. Для каждого из них существовала только одна реальность: Джози исчезла. Пол словно заклинание неустанно твердил, что она в спасательном жилете и поэтому не утонет, что вертолет отыщет ее и подберет.

— Все будет хорошо, — говорил он, но Руфь знала, что это ложь.

Если Джози… Ее разум отказывался принять этот факт… Если они потеряли ее, хорошее для них навсегда заказано.

Весть о несчастном случае разнеслась быстро. К Коннелли приезжали друзья. Они настаивали, чтобы им сказали, чем они могут помочь. Но время поджимало, и друзья вынуждены были возвращаться в город, где каждого ждали свои дела. Местные жители оказались более практичными, ведь на побережье едва ли была семья, не пережившая подобной трагедии: у кого-то с моря не вернулся возлюбленный, у кого-то — отец.

Им приносили цветы: букеты гортензий и горшки с геранью. Но, главным образом, еду. Каждый день Гертруда Хекст появлялась у них в доме с запеченными в тесте яблоками, жареным мясом или черничным пирогом и принималась за уборку: подметала террасу, скребла пол на кухне. Соседи, Бен и Мариетта Коттон, брат и сестра, чьи предки поселились на мысе на полторы сотни лет раньше Картеров, взяли на себя остальные заботы по хозяйству. Бен колол дрова на зиму, его сестра вытирала пыль, мыла, стирала, варила кофе.

Руфь сознавала присутствие посторонних в доме, ощущала их участие. Она была благодарна им за щедрость, которая иным из них нелегко давалась. Тем не менее в ее восприятии все они были обитателями мира, к которому сама она больше не принадлежала. Она по-прежнему жила по заведенному распорядку: утром поднималась с постели, принимала душ, одевалась, выпивала чашку кофе, которую кто-то — Мариетта? Гертруда? — ставил перед ней. Но спроси у нее кто-нибудь, что она делает в тот или иной момент, Руфь затруднилась бы с ответом.

Всем своим существом она была сосредоточена только на двух вещах: как бы не сойти с ума и как найти Джози. Часами она простаивала с биноклем на мысе Калеба, высматривая на поверхности воды белую руку или какой-нибудь обломок, за который могла уцепиться ее дочь. Она спускалась к морю и обследовала пляж. Карабкаясь по скалам и валунам, она часто оступалась и падала, отчего ее тело покрылось синяками и ссадинами. Душа ее пребывала в оцепенении, все чувства притупились. Когда ее взгляд натыкался на обесцвеченную морем корягу или на кучку водорослей, сердце едва не выпрыгивало у нее из груди. Джози! Моя родная — без сознания, но, возможно, жива.

Руфь отказывалась признать, что поиски напрасны. Катера береговой охраны раз десять прочесали прибрежные воды. Об исчезновении девочки были оповещены все жители от Портленда до канадской границы. К поискам привлекли рыбачьи суда и прогулочные яхты.

Дни шли, а известий о Джози все не поступало. Пол позвонил директору школы, в которой учился Уилл, и мистер Фогарти, выразив соболезнование, предложил отправить мальчика в Бостон. Он сказал, что тот может пока пожить в семье Эда Стайна, где ему наверняка будут очень рады.

— Я с ним согласен, — сказал Пол. — Я уже созвонился с Кармелой Стайн и обо всем договорился.

— А я не согласен. — Уилл, понурый, сидел на кухне, с мольбой в глазах глядя на мать.

— Отец прав, — бесцветным голосом отозвалась Руфь. — Школу пропускать нельзя.

— Но я хочу быть здесь. — Уилл едва сдерживал слезы. — Она же моя сестра.

— Ох, Уилл. — Руфь подошла и обняла сына.

Он уткнулся лицом ей в грудь.

— Не отсылайте меня отсюда, пожалуйста. Прошу вас. Если бы не мой день рождения… — Он начал всхлипывать.

Руфь бросила на мужа страдальческий взгляд.

— Уилл, — сказала она, — ты ни в чем не виноват.

— В этом никто не виноват, — глухо произнес Пол. — Руфь, ему лучше уехать.

Руфь поняла, что муж потерял надежду на возвращение Джози, но, измученная горем, не находила в себе сил спорить с ним и потому отвернулась.

— Обещаю тебе, как только что-нибудь узнаем, мы сразу же тебе позвоним.

Уилл понял, что возражать бесполезно.

— Хорошо, — тихо сказал он и поднялся.

По его глазам Руфь видела, что он смирился с тем, с чем она смириться никак не желала.

Спустя две недели после происшествия в дверь дома постучали. Было раннее утро. Желтеющие кроны деревьев кутались в поднявшийся с моря туман, который должен был рассеяться только часа через два.

Руфь вздрогнула.

— Ее нашли! — воскликнула она. — Пол, она вернулась!

Спотыкаясь, она поспешила в холл и распахнула дверь.

— Мисс Коннелли? — Мужчина, стоявший на крыльце, приподнял фуражку.

— Да. — Руфь посмотрела ему через плечо. — Где моя…

Сзади к ней подошел муж.

— Что вы нашли? — взволнованно спросил Пол.

— Лейтенант Эдвардс, мэм. Береговая охрана. — Молодой офицер извлек что-то из синего вещмешка. — Вы узнаете это?

Рука Пола отыскала ладонь Руфи.

— Это ее спасательный жилет, — сказал он. — Джози. На нем ее имя.

— Его подобрали почти у самой Канады. Волной прибило.

Руфь взяла у лейтенанта спасательный жилет дочери.

— Господи, только не это! — простонала она. — Прошу тебя. Только не это.