— Можно немного подождать. В Испании, когда я там был, обедали в десять. Я обратил на это внимание…

— Хорошо. Подождем. Все же, куда она могла поехать?

— Миссис Берсфорд долго изучала железнодорожные справочники…

Сказав это, Альберт бросился на кухню, чтобы избавить цыплят от кремации.

Взгляд Томми случайно упал на картину у камина. Он был уверен, что не видел ее раньше. Желая получше рассмотреть изображение, он снял ее с гвоздя и поднес к лампе.

В этот момент послышался звон колокольчиков, которые использовались вместо гонга. Томми и Таппенс когда-то привезли их из Гринденвальда, лишив этого украшения какую-нибудь корову.

Обед стыл на столе.

Томми был удивлен, что жена не сообщила ему о том, что она задерживается. Возможно, случился прокол, лопнула покрышка. Но ведь можно было позвонить?

Свое плохое настроение он выместил на Альберте, отказавшись есть жареную курицу.

Альберт не обиделся: он тревожился не меньше хозяина.

В половине десятого раздался звонок.

— Это она! — обрадовался Альберт и бросился к телефону.

Томми последовал за ним. Но это не была Таппенс.

— Мистер Берсфорд дома, он сейчас подойдет, — говорил кому-то Альберт. Повернувшись к хозяину, он предупредил:

— Вас спрашивает доктор Мюррей.

— Доктор Мюррей?

Поначалу Томми подумал о том, что Таппенс попала в аварию. Потом он вспомнил о тете Эйде и ее лечащем враче. Наверное, надо было подписать какую-то бумагу…

— Алло! Берсфорд слушает.

— Рад, что застал вас. Вы меня помните? Я пользовал вашу тетушку, мисс Фэншоу.

— Конечно, я вас помню. Чем могу быть полезен?

— Хотелось бы с вами поговорить. Давайте встретимся где-нибудь в городе.

— Можно выяснить все по телефону!

— Не хотелось бы этого делать. Хочется побеседовать с вами лично.

— Что-нибудь случилось?

Задав этот вопрос, Томми смутился. Что еще могло произойти в приюте?

— Возможно, я преувеличиваю… Я хочу рассказать вам о необычных вещах.

— Это касается миссис Ланкастер?

Доктор удивился:

— Нет, она уехала до того, как ваша тетушка умерла. Речь идет о другом…

— Я только что возвратился из одной поездки. Если вы не возражаете, я позвоню вам утром, и мы договоримся о встрече.

— Согласен! Запишите мой телефон. Меня легко застать до десяти утра.

— Что-нибудь случилось? — спросил у Томми Альберт, когда он вернулся к столу.

— Одно дело. Оно не имеет к нам никакого отношения.

— Я думал, это по поводу хозяйки…

— Хозяйка увлеклась какими-нибудь уликами! Не стоит волноваться! Убери этих цыплят! Ты их передержал в духовке! Дай мне только кофе.

— Завтра, наверное, от нее принесут письмо или телеграмму. Вы же знаете, как плохо работает почта…

Но не было ни письма, ни телеграммы, ни телефонного звонка.

Альберт молчал, не решаясь сердить хозяина.

Томми позавтракал только потому, что не хотел его огорчать. Наконец, когда терпение его истощилось, он сказал:

— Что будем делать, Альберт? Надо поразмыслить по поводу того, что могло случиться.

— А если обратиться в полицию?

— Не уверен, что это надо делать.

— А если была дорожная авария?

— При ней ведь всегда водительские права с ее именем и адресом. Нам бы сообщили. Может, она почему-то скрывается? Ты ничего не можешь припомнить, Альберт, в связи с ее поездкой? Какое-нибудь имя? Название местности?

Альберт ничего не мог сообщить.

— А как она выглядела? Была встревожена? Подавлена?

Альберт на минуту задумался и заявил:

— Скорее довольна. Она сияла от радости.

— Как собака, учуявшая след?

— Можно сказать и так, сэр.

— Очевидно, она что-то выяснила… Но что именно?

Томми задумался. Возможно, Таппенс что-то обнаружила и теперь занимается проверкой своих подозрений.

Хорош он будет, если побежит в полицию и сорвет все дело. Таппенс его не похвалит за это. Она всегда твердила, что может постоять за себя.

Но была ли у нее такая возможность?

А если Таппенс грозит опасность?

Визит в полицию мало что даст. Он ведь не может рассказать им о всех фантазиях его жены. Его просто засмеют.

Надо искать самому. Но где?

— Жаль, что она не сказала, куда поехала! — заявил он Альберту.

— Ее могли захватить гангстеры или рэкетиры! — высказал предположение Альберт.

— Чепуха! Ты уже не в том возрасте, чтобы такое предполагать.

— Что вы собираетесь делать?

— Встречусь с доктором Мюрреем в своем клубе. Это тот врач, который звонил мне вчера вечером. Он хочет что-то рассказать мне о тетушке Эйде. А вдруг он даст какую-нибудь нить? Потом я хочу заняться картиной, с которой все началось.

— Вы отвезете ее в Скотланд-Ярд?

— Нет, на Бонд-Стрит.

Томми вышел из такси перед картинной галереей с претенциозным названием «Новые Афины». Среди ее организаторов у него был приятель, который мог его проконсультировать по поводу картины.

Слово «работа» мало подходило к сотрудникам галереи: они источали вежливость и улыбки, встречая каждого посетителя.

Радость на лице приятеля Томми — высокого светловолосого человека — была искренней.

Поприветствовав друга, он спросил:

— Что у тебя под мышкой? Неужели ты, наконец, заинтересовался живописью?

— Художественное творчество меня никогда не волновало. Правда, недавно я читал, что пятилетний ребенок может легко научиться писать акварелью.

— Надеюсь, ты не собираешься воспользоваться рекомендациями автора этого опуса?

— Мне нужна твоя консультация, Роберт, по поводу одной картины.

Роберт взял сверток, умело вскрыл обертку и, поставив ее на подрамник, стал изучать.

— Ты хочешь ее продать?

— Картина не продается. Я хочу узнать, кто ее автор?

— Продать ее сейчас не составит труда. Восковен снова входит в моду.

— Восковен? Я не смог разобрать подпись.

— Мне она известна. Этот художник был очень популярен лет двадцать пять тому назад. У него было много выставок, заказов. Потом стали популярными другие, но сейчас Восковен снова вызывает большой интерес у любителей живописи. На его работы цены растут с каждым днем.

— Он все еще пишет?

— Нет, он умер несколько лет тому назад. Ему было тогда около семидесяти лет. Мы собираемся организовать выставку его работ. А почему он тебя заинтересовал?

— Долго рассказывать. Отложим это до следующего раза. Случайно не знаешь, где может находиться дом, изображенный на этой картине?

— Не могу точно сказать. Он любил загородные пейзажи, сельскую местность. Много писал во Франции, в Нормандии. Изображал церкви, монастыри, дома фермеров, стога сена, животных и птиц. У нас есть одно его полотно. Посмотри.

Он принес небольшую картину, справившись о ней у кого-то из коллег. Это была церквушка, навевавшая мысль о покое, бренности суеты. Возникала мысль о том, что в церкви не служили службы.

— Моя жена утверждает, что в доме никто не живет. Теперь такое же впечатление изолированности от внешнего мира производит церковь.

— Твоя жена права, Восковен не писал людей. Его картины говорят о любви к природе, к покою. Возможно, в этом секрет их популярности.

— А как человек? Что он из себя представлял?

— Я не был с ним знаком, но много о нем слышал. Восковен был самодоволен, считал себя большим мастером, одно время увлекался женщинами.

— Ты не представляешь, где может находиться то, что он нарисовал?

— Не имею понятия, но попытаюсь узнать.

— Каким образом?

— Надо спросить у его жены. Он женился на известной скульпторше Эмми Винг. У нее мало работ, но все очень интересные и динамичные. Я могу дать тебе ее адрес. Мы активно переписываемся с нею в последнее время, поскольку хотим организовать его выставку.

Он порылся в бумагах, взял какой-то конверт и списал адрес.